С кем участник битвы за Москву Иван Хорхулев готов пойти в разведку

Застала 92-летнего ветерана труда, потомственного крестьянина за любованием красотой. И пережила радость его встречи с молодыми шефами: четверокурсники специализированного лицея МЧС прибыли помочь ветерану и его дочери-пенсионерке Галине, ветерану племзавода «Березки», в посадке картофеля. На огороде трудились и внуки Ивана Тимофеевича.

Учитель истории Валентина Дроздова, сопровождавшая лицеистов, подчеркнула, что шефству уже три года. «Наши ребята писали и исследовательскую работу о военном пути Ивана Тимофеевича. Он неоднократно бывал у нас на встречах, — рассказала Валентина Васильевна. — Мы уже как родня. Бульбу посадить — святое дело. Начальник лицея Алексей Дашкевич постоянно интересуется, как там дедуля? Транспорт для доставки ребят всегда выделяется. Тимофеевич нам тут такие уроки истории проводит!»

А мне вспоминались наши встречи с ветераном Иваном Хорхулевым в редакции, когда он приезжал поведать о своем командарме Ефремове, поделиться радостью наград, благодарственных писем, полученных из брат­ской России... В 16 с половиной лет белорусский паренек был тяжело ранен под Москвой, когда решалась судьба столицы единой тогда Родины. Всего за войну он пережил три ранения и две контузии, инвалид второй группы.

К 75-летию контрнаступления советских войск бывший пулеметчик 1138-го полка 338-й стрелковой дивизии 33-й армии Иван Хорхулев получил письмо за подписью президента Российской Федерации Владимира Путина. Сотрудники российского посольства приезжали к нему домой, вручили памятную медаль. Защитника Москвы поздравляют и мэр российской столицы, и посол братской страны.

...За чаепитием после посадки картошки Тимофеевич благодарил ребят-лицеистов: «Спасибо, хлопцы. Вижу, что вы толковые, с вами можно пойти в разведку! Мы воевали не за славу, а за Родину». А ребята в ответ хором: «Спасибо, дед Иван! Крепитесь!»

Память ветерана вновь и вновь возвращается в суровые военные годы.

Нас, добровольцев из окрестных сел, рвавшихся в армию, собралось человек 150. Переночевали в гомельском парке, а утром команда: «По ва-го-нам!» В товарняках двинули в сторону Москвы. Помнится вокзал в Курске. Только улетят вражеские бомбовозы, нам снова команда: «По ва-го-нам!»

В Воронеже было ощущение, что такого пополнения не ожидали. В конце концов нас определили в военные лагеря в деревне Масловка. Обучали военному делу, жили в палатках. А 5 ноября весь лагерь пешком двинул на Тамбов и Москву.

Приятно было впервые за столько времени попасть в баню, получить полушубки, рукавицы, теплое белье. 3 декабря мы уже на передовой.

«...северо-западнее Наро-Фоминска враг, используя свое более чем пятикратное превосход­ство, прорвал оборону советской 33-й армии.

К полудню 2 де­кабря пехотные части вермахта при поддержке 15 танков заняли Петровское и Бурцево, до окраин Москвы оставалось всего 30 километров. Однако в результате контрудара боевой группы 33-й армии части вермахта были остановлены. Операция по ликвидации наро-фоминского прорыва группы армий „Центр“ имела большое значение в битве за Москву. 5-я и 33-я армии Западного фронта сдержали отчаянный натиск германских войск и не пропустили их продвижения по Минскому и Киевскому шоссе».

(Из публикации в альманахе «Вместе»).

Приказ «Ни шагу назад!» выполнялся ценой жизней. Потери огромные. Мы цеплялись за каждый куст, за угол каждого дома. Спасибо авиации, летчикам нашим. С тяжелейшими боями дошли до Вязьмы. Наша 33-я армия попала в окружение.

У деревни Дашковка я сек и сек из пулемета. Но и по мне секанули. Аккурат в угол дома, где мой пулемет, мина саданула. Меня отбросило метров на пять. Боли не чувствовал, но кровь из головы лилась, маскхалат перекрасился в красный цвет. Ребята на плащ-палатке утащили меня из того пекла, погрузили на телегу. В одном из деревенских домов, переполненных ранеными, лежал и я на полу. Кольцо окружения сжималось, немецкая авиация беспрерывно бомбила. Февраль, март и до середины апреля 1942-го с трудом отбивались.

Не забуду горечь вести, которую передавали из уст в уста: «Ефремов, командующий, погиб...» Генерал-лейтенант был ранен, не смог вынести окружения, и пустил пулю в себя.

На 50-летии битвы под Москвой, когда собрались ветераны нашей 33-й армии, я выступил в защиту командарма. Он не был трусом, мы практически ежедневно видели его на позициях, именно там, где было особенно тяжело. Ходил в кубанке, в белом полушубке. И я подчеркнул в том выступлении: «Между собой мы называли его батей и верили, что с ним выстоим и пробьемся...».

Из окружения нас вышло почти 90 из 400 пытавшихся прорваться.

Я рад, что хоть и посмертно, нашему командующему присвоено звание Героя Советского Союза.

После госпиталя я вернулся в свою армию, но кругом уже новички. А мне 17 лет.

Форсировали Неман севернее Гродно. Там столько наших войск, немцы беспрерывно бомбят. Благодаря нашим зениткам удалось их осадить. Но переправу они разбомбили. Мы наступали уже по вторично сооруженному мосту. Только перешел его — ранение. Хотя и легкое, но загремел в санбат, в лес. Неделю в палатке пролежал, стал ходить, прихрамывая. И снова на передовую.

Первым мы брали Гумбиннен. Дошли до крепости Кенигсберг. Действительно крепость. Доты, дзоты, форты, бункеры. Думали фрицы, что не по силам нам окажется. Лавиной шли бомбить ее краснозвездные самолеты, по несколько десятков одновременно. Одни сбрасывали свой груз, за ними новая череда. Так что немецкая авиация уже не решалась вступать в бой, уходила.

Под Пилау разговор пошел: берем этот порт и едем на Дальний Восток.

Я уже старшина роты. Надо было заставить замолчать вражеский дзот. Жалко хлопцев своих терять, сам решил двинуть на него. Слева подполз, метров пять оставалось, гранату бросил. Ребята уже «ура» кричат, дзот замолчал, а мне правую руку хорошо задело, и не только. Санитары в сторонку оттащили, перебинтовали под огнем. Как выяснилось, еще и «правостороннее оголение ребер».

Услышал весть о Победе в госпитале в Каунасе. Что творилось! Плакали, рыдали, танцевали. Лежачие раненые кричали «ура!» Я отправил родным фотографию, с обратной стороны ее написал, что жив. Потом в другой госпиталь, в Кировской области, до сентября 1945-го на лечении. Комиссовали. Когда вернулся, мама считала, что у меня правая рука не своя, приделанная.

В послевоенное время полвека отработал в «Березках» бригадиром плодоовощного участка. 80 гектаров сада посадили, от моего дома и до самого леса простирался. Теперь на этом месте дачи...

Смородины только 35 соток было в хозяйстве. И вопросы со сбором ее просто решались. В лесу пионерские лагеря находились. Проехал, поговорил с руководством, чтобы подключить ребят к уборке ягоды. Польза-то обоюдная: и витаминами подкрепятся на свежем воздухе, и трудовое воспитание получат. С вечера проводил «наряд», заказывал транспорт. И с утра все за работу. Теперь вот лицеисты самому мне с огородом помогают управиться.

Трудился честно. Окончил сельхозакадемию, трижды на ВДНХ был представлен. Пропадал на работе. Честно говоря, не знаю, как дети выросли. У меня дочь Галина, в доме которой живу, двое сыновей, внуки прекрасные. Наташа работает в «Беларусбанке», Саша — сварщик на «Центролите», Сергей — электрик в фирме. И правнуков у меня уже восемь. Так что род продолжается. В эту пору, когда цветут сады, так хочется жить!