Валентин Варецкий: Зрителя надо «прикармливать»
24.03.201527 марта в Гомельском областном драматическом театре состоится премьера спектакля “За двумя зайцами”. Над постановкой уже несколько месяцев работает московский режиссер Валентин Варецкий. В перерывах между репетициями мы поговорили с ним о его профессии и творческих вкусах.
Валентин Варецкий — заслуженный артист России. Родился в Одессе, живет в Москве. Был главным режиссером Белгородского академического театра, Московского областного драматического театра, Московского областного театра имени Островского.В 2005 году в Гомеле поставил спектакль по В. Быкову «Пойти и не вернуться», за который получил Гран-при IX Международного фестиваля театрального искусства «Славянские театральные встречи».Снимался в фильмах «Бригада», «Штрафбат», «Олигарх», «Красная капелла», «Цитадель», «Обручальное кольцо», «Склифосовский», «Братаны-3». Был режиссером русской версии мюзикла «Чикаго», продюсерами которого выступали Алла Пугачева и Филипп Киркоров.
Из дорогого сундука
— Валентин Сергеевич, почему для нас вы выбрали именно комедию?
— Предложил ее не потому, что это комедия. Это история о том, как много лет назад на Подоле, в Киеве, украинцы, россияне, евреи и представители других национальностей жили мирно, счастливо, уважали друг друга. Меня интересует материал, который как будто бы достается из дорогого сундука. Хочется, чтобы театр несмотря ни на что возвращал в сказку.
— Во многих театрах сегодня нет главных режиссеров, работать приходится с приглашенными. Куда подевались специалисты?
— Проблема есть в России и Беларуси. Сейчас мало людей, готовых отдаваться профессии. Чтобы кого-то достойного пригласить, надо сильно постараться. Есть режиссеры разных направлений и стилей. Главное, чтобы они могли не просто построить мизансцены, а сделать так, чтобы такая вот веселенькая комедия вызывала милую улыбку с грустью.
— Вы учились у Анатолия Эфроса. Что можете рассказать о нем?
— Анатолий Васильевич говорил, что в профессию режиссера должны приходить люди взрослые и с образованием. Мне на тот момент было 30 лет, и два института за плечами. Помню, как он говорил одним абитуриентам оставаться, а другим — уходить. Я же не понимал, как людей можно оценивать зрительно.
Как-то во время учебы, когда у меня ничего не получалось и я вообще засомневался в себе, Эфрос попросил придумать начало “Вишневого сада”, обыграв всего две фразы. Я подумал: если не смогу, уйду из профессии. В итоге Эфрос сказал, что получилось замечательно.
По законам подчинения
— Вы одновременно режиссер и актер. Не мешает такое соседство?
— Режиссер должен понимать природу профессии актера. Но играть за него нельзя. Нужно уметь объяснить историю эпизода, сцены, все четко разобрать. А еще всеми способами подталкивать, чтобы актер начал создавать образ. Иногда показать ритм или градус сцены. Что касается меня, то уже много лет не играю в театре, зато снимаюсь в кино, где существую по законам полного художественного подчинения режиссеру.
— На ваш взгляд, нормально ли, когда режиссер делает из чьей-то пьесы кавер-версию, оставляя только ссылку на известную фамилию?
— Один мой коллега “За двумя зайцами” так поставил, что от Старицкого ничего не осталось. Я же несколько моментов взял из сценария фильма, но ничего не менял в самой пьесе.
— Может быть, тот, кто занимается трепанацией чужого текста, просто компенсирует отсутствие профессионализма?
— В “Чайке” Медведенко спрашивает у Маши: “Отчего вы всегда ходите в черном”, а она отвечает: “Это траур по моей жизни”. Но некий гипотетический режиссер в этой сцене возьмет и обыграет тему черного, переведя ее, к примеру, на нижнее белье. А соответствует ли это духу Чехова? Нет. Когда серьезные вещи подменяются низкопробными, это непрофессионально. И так во всем. Другой вопрос, что не все произведения, даже если их правильно ставить, допустим “Отелло” или “Гамлета”, смогут удержать зрителя от скуки. Нужно придумать такую форму, чтобы заинтересовать.
Комедия трагедии рознь
— Порой актеры в театре так усердно играют, что признание в любви становится похожим на истерику, и хочется уши закрыть. В жизни о чувствах так не говорят. А может, это я не могу оценить игру профессионалов?
— Если любовь, заложенную в “Ромео и Джульетте”, играть с гротеском, не нагружая при этом какой-то тонкостью, это будет неточно по автору. Когда в постановке “За двумя зайцами” герою приходится влюбить в себя некрасивую, но богатую девушку и жениться на ней, он изощряется в обмане, и в этом присутствует некоторое преувеличение. Но в любом случае зрителя надо готовить к тому, чтобы он пошел за тобой. Так выстроить историю отношений, чтобы она из чего-то началась, имела конфликт, дошла до кульминации и каким-то образом закончилась.
— Есть постановки, в которых много пошлости и шуток ниже пояса. Это кажется странным, ведь сейчас нет запретных тем, все можно найти в интернете и на телевидении, купить какие угодно сборники анекдотов. А в театр хочется ходить за чем-то другим. Вы со мной согласны?
— Есть театры разных направлений: исторические, психологические, ню. Каждый волен выбирать, что хочет.
— Я о другом — если такое показывают в традиционном академическом?
— Если это соразмерно стилю автора, духу времени, художественной целостности постановки и сделано со вкусом, тогда это нормально.
— В репертуаре белорусских театров в основном любовные комедии. Это условие выживаемости?
— И в России такая же история. Но ставить их нужно так, чтобы не было скучно, как и любую историю, неважно, комедия это или трагедия. Театр должен говорить о вечном и производить художественную продукцию. А если работа хорошо сделана, нет разницы, какой это жанр, ведь любой из них — это сама жизнь. Только не бытовая, а переложенная в другую реальность — в театр.
— Могут ли на одной сцене ужиться легкие постановки, классика и что-то креативное, молодежное?
— Зрителя все время надо “прикармливать”. Товстоногов, когда пришел в БДТ, начал с легкой пьесы “Вкус черешни”, затем пошли “Мещане” и “На дне” Горького. А нередко в современном театре получается так: поменялось начальство, а за ним творческая политика, репертуар. И все надо начинать заново.
Уйти или остаться?
— Отзывались ли о вас негативно коллеги? Как к этому относитесь?
— Одни меня, наверное, любят, другие нет, а третьи терпят. Это нормально. Профессия режиссера жесткая: кнут и пряник. Что касается моих постановок, бывали более и менее удачные.
— А как зрителю вам в последнее время что понравилось?
— Сложно ответить, потому что с годами все больше придираешься. Недавно смотрел “Батальонъ”. Потрясающий фильм, потому что в него что-то настоящее вложено. Удивительно хрупкие, нежные эти создания — женщины, защищавшие Россию во время Первой мировой войны. В постановке Тбилисского театра очень давно смотрел “Маленький городок” Оскара Уайльда. Прекрасные впечатления, но такое редко бывает.
— Есть разница между белорусским и российским зрителем?
— У вас удивительно непосредственный, чистый и обаятельный зритель, который в конце любого спектакля бурно аплодирует стоя, и такого нет ни в одном театре мира, может, за редким исключением.
— С какими мыслями человек должен уйти после спектакля?
— Смотря после какого. После “Женщины из Берлина” Макса Фриша задуматься: война — это ужасно, но даже там люди могли познать нечто незабываемое — любовь. Хотя театр — не социальная и не политическая территория. Он взращивает пороки, но и к светлому призывает. А вообще режиссер либо творец, либо, простите, убийца. Потому что может или сеять вечное, или отбить охоту ходить в театр. Поэтому каждый спектакль — это ответственность.