Клара Новикова: Девушку из провинции вывезти можно, а провинцию из девушки сложнее

И все же зрители и телезрители больше знают и любят Клару Новикову как юмористку, ее выступления собирают аншлаги. Долгие годы артистка участвовала в передаче “Аншлаг”, где также сыграла десятки ярких миниатюр.
Недавно Клара Новикова побывала с концертом в Калинковичах. И прежде чем приступить к замечательным монологам, рассказала несколько историй из своей жизни. Впрочем, отделить одно от другого сложно.
— Здравствуйте, Калинковичи. Ну вот я до вас и добралась. А вы что, не верили? Я и сама себе не верю. Вообще люблю Беларусь, мне нравится ваша публика, говорю это искренне. Мне нравится, что в зале много женщин. Мужчины, мне кажется, приходят, когда женщины их вытаскивают. Может, опасаются, что я про них что-то такое скажу. Хотя я очень люблю мужчин и никогда не говорю про них каких-то глупостей: уж какие есть, так и говорю. Я вижу, сидит молодежь и, наверное, думает: “Неужели она еще жива?” Когда вы появились на свет, я уже была на экране. Вы уже взрослые, а я еще на экране. По-моему, возраст у женщины начинается тогда, когда косметичка постепенно превращается в аптечку, а у мужчины — когда девочки по вызову приезжают на карете скорой помощи.
Я окончила Киевское училище эстрадно-циркового искусства и Московский государственный институт театрального искусства. Служу в театре миниатюр, который состоит из трех человек: Михаил Михайлович Жванецкий, Роман Карцев и я. Конечно, для меня Михал Михалыч — гуру. Вы сами понимаете, кто такой Жванецкий. И когда он говорит мне какие-то приятные слова, я этим очень горжусь, потому что в лучшем случае он молчит.
У меня дочь Маша, три внука. Я понимала, что дочь после школы будет поступать в институт и скоро выйдет замуж. Это же понятно, так природой создано, все девчонки туда стремятся. Я хотела, чтобы муж ее был обеспеченным человеком, хорошо зарабатывал. А что такого? Все матери этого хотят. И я ей все говорила, предупреждала: не ходи по библиотекам, не ходи там, где научно-исследовательские институты, а ходи рядом с банками, ходи там, где написано “Нефть”, “Газ”: вдруг в обеденный перерыв оттуда кто-то выскочит, наткнется на тебя, и ты удачно замуж выйдешь! Так ведь не послушала, поступила в университет, вышла замуж за ученого. Он преподает в университете античную литературу. Вы понимаете: денег на этом не заработаешь. Поэтому теперь я только и слышу: “Мама, дай, мама, дай!” У меня такое впечатление, что сегодня в науку вкладываю я одна…
После концерта знаменитая юмористка согласилась побеседовать с корреспондентом “ГП”, заметив при этом, что порой наши коллеги бывают излишне напористы и даже наглы.
— Клара Борисовна, что обидного, какие самые невероятные небылицы написали про вас журналисты, желтая пресса?
— Разные есть журналисты. Но ничего такого не было. Я не давала повода, чтобы обо мне писали плохо, а если бы такое было, я бы вам сказала. А чего обо мне писать плохо? Я никого просто так не послала. А если посылаю, то знаю, зачем и за что: и журналисты это понимают. Я не разгульничаю, не бью стекла в гостиницах ради дешевого эпатажа, мне это не надо. Я из другого поколения.
— Дело, наверное, не в поколении. Зритель вас и так уважает — за замечательные образы, которые, несмотря на их юмористичность, очень жизненны. Не могу не спросить про тетю Соню. Это ваш самый запоминающийся образ на сцене, кажется, это ваше второе “я”?
— Тетя Соня — это мой персонаж, который я сама придумала и который гуляет по миру. Его играют многие другие и говорят: “Вот мы берем у вас тетю Соню”. Сейчас познакомилась у вас с замечательной женщиной (Нина Лыщенко — артистка самодеятельного театра народного юмора “Вясёлыя аўцюкоўцы” — прим. авт.), которая сказала, что у вас тоже есть своя тетя Соня. Мне от тети Сони бывает проще говорить, чем от себя. Она ничего не стесняется и всегда говорит, что думает. Она мудрая женщина, а не карикатурный персонаж. Старый одинокий человек, живущий рядом с нами. Образ тети Сони возник, когда в моей голове родилась фраза: “Вы же знаете, что такое одиночество: это когда есть телефон, а звонит будильник!”
— А кто сочиняет ее монологи?
— Я уже многое сама придумала. Многое в зале возникает непосредственно во время общения со зрителем.
— И правда, нельзя не заметить, что у вас уже во время концерта возникает множество импровизаций. Почему они появляются и как это происходит?
— Потому что есть контакт с залом. Это такой способ общения — интерактив. Он всегда был. Я артистка разговорного жанра. Это отличает эстраду от театра. В театре есть партнеры, сцена и есть простран­ство сцены. А у меня есть еще и публика, она — мой партнер. Я выхожу на сцену и вижу благодарных людей. И они уважают меня, а после концерта благодарят, потому что я говорю с ними на одном языке, как с близкими друзьями.
— Есть устоявшееся мнение, что
эстрада — легкий жанр, а театр более серьезный.
— Кто вам сказал, что эстрада легкий жанр? Как мне кажется, это вообще самый трудный жанр на свете. Театр, конечно, очень сложное искусство, и я это знаю, потому что я играю в театре. Но заставить человека смеяться не так просто. Хотя на моих концертах и смеются, и плачут, потому что я играю свою роль. То, что делаю, — это мой маленький театр. Но всегда относилась к эстраде как к высокому искусству, и к хорошему театру — тоже.
— Какой из ваших монологов дольше всех живет на сцене?
— У меня их много, и любой, если надоедает, я могу заменить. В монологах, конечно, есть приметы времени, имена, которые понятны и знакомы сегодня уже далеко не всем.
— Вы говорили, что юмор не имеет границ, его язык межконтинентальный. И все-таки в какой стране ваш юмор лучше понимают?
— Меня принимают и понимают везде хорошо. Потому что на мои концерты, как правило, приходит русскоговорящая публика. Американцам, англичанам, французам сложно понять наш юмор. Он очень труден для перевода. Так бывало у меня: сидит американец и хохочет вместе с женой. Она ему переводит. А я-то вижу, что он не русский. Спрашиваю у нее: “Это твой муж? Он кто?” Он американец, отвечает. “Что же он так смеется?” — “А ему нравится, как вы корчите рожи”. Он ничего не понимает, но ему тоже смешно.
— Клара Борисовна, прежде вы и другие ваши коллеги не очень баловали провинциальную публику своим посещением. Во всяком случае, не часто бывали в маленьких белорусских городах вроде Калинковичей…
— А что, здесь не люди живут? Вчера у меня был концерт в Гомеле, а до этого — в Краснодаре, а еще раньше — в Москве, в Доме музыки. Я считаю, что провинции нет. Есть такая шутка, что девушку из провинции вывезти можно, а провинцию из девушки сложнее. Вы смотрите по телевизору те же программы, вы тоже в интернете, и сейчас он сокращает расстояния. Теперь легко сесть в машину, в самолет и прилететь куда угодно. Сегодня есть возможность не быть провинциалом в худшем понимании этого слова. У вас есть больше времени, чтобы читать книги.
— Вы так думаете? По-моему, сейчас народ везде читает одинаково мало.
— Почему вы так говорите? У вас меньше времени уходит на транспорт, на пробки, на магазины. У вас все рядом. Мне, чтобы попасть в библиотеку, нужно ехать на метро.
— В Калинковичах, кстати, корни Владимира Винокура, это родина его предков. Он сам был здесь в ноябре прошлого года.
— А я и не знала об этом. Обязательно расскажу ему, что была у вас.
— Одесский юмор оказал влияние на ваше творчество?
— Конечно, оказал. Он повлиял и на ваше творчество, и на творчество многих людей, особенно на тех, кто “в юморе”. Потому что Одесса — это особый образ мышления.
— Губернатором Одесской области недавно назначен Михаил Саакашвили. На это тоже можно посмотреть с юмором или серьезно?
— Я пока не знаю, как на это смотреть. Губернатор он всего два дня. А вот одесситы сразу посмотрели с юмором. Развесили галстуки, чтобы ему было что жевать.
Когда я спрашиваю у Жванецкого, что сейчас говорить об Украине, он отвечает: “Клара, я сам не знаю. Может, я чего-то не понимаю, в чем-то разобраться не могу”. Я — киевлянка, он — одессит. Как нам об этом говорить?
— На публике вы всегда энергичная, жизнерадостная. Что способно испортить вам настроение?
— Бывает, неудачно заданный вопрос или какое-то хамство в зале.
— А дома?
— Ой, мало ли что дома? Огорчаюсь, когда внуки не позвонят и не спросят, как ты? Когда дочь очень занята своими делами. Обычные бытовые вещи, какие случаются у всех.
— В одном вашем интервью прочитала, что вы мечтаете сыграть Джульетту. Это была шутка?
— Нет, не шутка. И сейчас мечтаю. Когда Джульетте пятнадцать лет, она, конечно, любит. Но это первая любовь, и она еще не совсем понимает, что это за чувство. И совсем другое, когда Джульетта уже в зрелом возрасте. Она иначе отдается чувству, страстям, потому что у нее времени больше нет.
— Кем вы мечтали стать в детстве?
— Артисткой. Я хотела быть артисткой всю жизнь, я ею родилась, и я стала артисткой.