Если есть вдохновение, не думаю об усталости
24.01.2008Для этого мастера сцены все это удачно сошлось воедино. Наш областной драматический театр обратился к наследию великого Чехова, выпустив в прошлом году спектакль “Дядя Ваня” (режиссер Геннадий Крук). И именно этому актеру посчастливилось сыграть в нем главную роль. Иван Войницкий в его исполнении — совестливый, сдержанный, тонко чувствующий, пытающийся помириться с самим собой.
А какой он в жизни, человек, так точно передавший характер чеховского героя? Встречайте, гость редакции — ведущий актер областного драматического театра Алексей Бычков.
НАЧАЛО
— Считается, что актерская профессия начинается с роли “Кушать подано”. Как у вас все начиналось?
— “Герострат” — один из первых моих спектаклей, естественно, роль небольшая. Как и в спектакле “С любовью не шутят”. Конечно, все мы в молодости мечтаем сыграть Гамлета. Кстати, на четвертом курсе Белорусского театрально-художественного института у меня была попытка сделать 12-минутный моноспектакль по “Гамлету”. По окончании института этот гамлетовский багаж мне пригодился: я попытался совместить несовместимое — мои песни на стихи Левитанского и …Шекспира. Получилось удачно. Тогда был объявлен республиканский конкурс чтецов, и я, уже будучи молодым актером, занял на нем второе место, при том что первое никому не присудили. Чертовски приятно вспоминать, как Анна Георгиевна Герштейн — умница, театралка, спустилась в раздевалку, чтобы пожать руку и словами “Не бросайте! Это ваше дело” как бы благословила меня. После этого я долго не расставался с гитарой. Затем на смену этой композиции у меня появилась новая — по творчеству любимого мною и по сей день поэта Николая Рубцова. С этой композицией выступил по городам и весям около 700 раз.
— Это правда, что в актеры идут от избытка нестандартных взглядов?
— Может, у кого-то именно так и происходит. Что касается меня, то я родился в рабочем поселке в Донецке, на самой его окраине, где о театре никто ничего не знал. Отчетливо помню день, когда эта заноза вонзилась и осталась во мне по сей день. Это было 7 марта 1968 года. Я учился в десятом классе, и мы показывали для родителей миниатюру “Студент сдает экзамен”. Помню, как смеялись зрители, как поздравляли мою мать…
После этого (непедагогично, товарищи!) я забросил экзамены, заболел этим делом, но ни малейшего понятия, где обучают этой профессии, у меня не было. Учителя подсказали, что есть справочник для поступающих, я нашел в нем театральные вузы, написал в Минск, Питер, Киев, Москву. Отовсюду пришли ответы с условиями поступления. Больше всего мне понравились условия в Минске. И хотя конкурс был достаточно серьезный, поступил с первого раза.
— Если бы не состоялись как актер, в какой профессии еще себя видели бы?
— Неоднократно сам для себя отмечал и в семье говорю с определенной долей иронии — плотником. Во-первых, потому что, еще будучи студентом, подрабатывал и у меня имеется запись “плотник” в трудовой книжке. А во-вторых, потому что люблю корни. Корни как произведение искусства. Я приносил их домой, отмывал, обрабатывал, обжигал, делал из них подсвечники. Дерево — уникальный природный материал, мягкий, поддающийся. Думаю, что в работе с ним каким-то образом проявилось бы мое природное творческое начало. Кстати, о корнях. В спектакле “Рядовые”, где я играю Дервоеда, небольшой корешок из моей домашней коллекции используется в финальной сцене. Мы с товарищами сидим, выпиваем, и дед, которого два года преследуют мысли о сожженных жене и ребенке, ножичком строгает корешок. Это ложится на образ по всем параметрам. Вот и сошлись на сцене две профессии.
ТЕАТР
— Вам одинаково дороги все сыгранные вами роли или есть все-таки самая любимая?
— Это непростой вопрос. Мою творческую жизнь можно разделить на какие-то этапные моменты. В свое время у меня была небольшая роль Шохина в спектакле «Зыковы» по Горькому. Когда мы приехали с этим спектаклем на гастроли то ли в Николаев, то ли в Херсон, местные газеты написали о двух актерских явлениях — о главной роли Дашкова в «Забыть Герострата» и роли Шохина в «Зыковых». Это, скажу я вам, было чертовски приятно. Интересно играть и импровизировать в спектакле «Любовь в стиле барокко», потому что зрителю весело. «Рядовые» — очень дорогой для меня спектакль. Но, естественно, сейчас больше всего дорожу ролью дяди Вани.
— Вы много лет в театре работаете и, наверное, застали времена, когда говорили “служить в театре”. Сейчас многое изменилось, и зритель уже не тот: шуршат бумажками от конфет, мобильники звонят…
— Поверьте, зритель во все времена одинаков. Мы ведь говорим о культуре поведения. Есть премьерный зритель, он и в те времена был премьерный, а есть зритель, которого приводят в театр целыми организациями. Детская аудитория более непосредственная, но я воспринимаю больше зрителя взрослого, думающего. Хотя есть неписаная формула, что для детского зрителя нужно играть лучше.
— Вы говорите — зритель не изменился, а актерский состав изменился?
— Время покажет. Потому что только недавно появилась заочная форма обучения. Когда мы о ней впервые услышали, возник немой вопрос: а что это такое, как можно актерскому мастерству научиться заочно? Они же лишены вот этих кирпичиков, из которых все складывается. У них есть преимущество, что они видят в театре всю эту кухню, а кирпичей, из которых цементируется основа, нет. И в то же время бывают актеры вообще без образования актерского, но какие актеры! Самородки!
РЕЖИССЕР
— Насколько вы зависимы от режиссера?
— На все 100 процентов. Приведу один из примеров. Перед тем как должен был выпускаться спектакль “Рядовые”, в Гомель приехал режиссер Раевский. Пьем чай, говорим о том, о сем, он раздумывает, кого поставить на роль Одуванчика. Уже позже он мне признался: “Когда мы говорили с тобой, я еще не знал, кто будет играть Дервоеда, а потом подумал: так вот же он, Дервоед, напротив меня сидит!” Вы понимаете, что эта роль могла мимо меня пройти! Так что, конечно, зависим, и кто знает, будет ли такой случай еще! Что касается работы над ролью, то, на мой взгляд, любой артист должен начинать работу с чистого листа. Допустим, он прекрасно знает пьесу, знает, кто и как играл эту роль до него, у него есть видение этой роли. Но у режиссера может быть иное видение, ведь он представляет себе целостную картину, ему собирать все воедино, поэтому актеру надо беспрекословно идти за режиссером.
— А у вас есть режиссерские амбиции?
— Есть, конечно. Волею судьбы я 13 лет руководил студенческой театральной студией в университете имени
Ф. Скорины. Начал с постановки “Жестоких игр” Арбузова, потом были “Баня” Маяковского, “Ревизор” Гоголя, “Зойкина квартира” Булгакова… Естественно, это общение с молодежью дало мне очень много, это своеобразная подпитка, взаимообогащение. Со многими ребятами общаюсь до сих пор. Сейчас работаю с театральным коллективом в железнодорожном техникуме. Недавно выступали со спектаклем “Мудромер”. Хотим выходить на звание народного коллектива.
— Вы считаете, что реализовались в жизни?
— Запрещенный вопрос! Как говорится, вскрытие покажет. Думаю, что нет. Был период, когда ролями меня не баловали, и я писал песни на стихи хороших поэтов. Их у меня более сотни, я даже кассету записал.
— Почему ваши песни не крутят на наших радиостанциях? Не формат?
— Думаю, дело не в формате. Кому это интересно? Нужно время, чтобы пробивать себя. Был помоложе, пытался что-то делать. Теперь вышел из этого возраста, да и запал прошел.
МАСТЕРСТВО
— Вы много работаете со студентами, приобщая их к актерскому мастерству. Получается, актером может стать любой человек?
— Актером — нет, но играть на сцене может любой. В работе с молодыми никому не даю отвод. Внушаю им: мне более важно ваше отношение к делу, а не то, с каким результатом вы выйдете на сцену. Вы отыграете спектакль, окончите вуз, создадите семью, будете работать по своей специальности и, возможно, забудете о театральном опыте. Но останется отношение к делу, которым вы занимаетесь, и это пригодится на всю жизнь. Чувство ответственности представляется мне наиболее важным качеством в человеке.
— Что дает вам работа над сказками?
— Получаю от этого творчества радость. Нравится придумывать характеры героев. А еще в сказке “Маленькая Баба Яга” вдруг вышел на формулу счастья. Она звучит так: “Счастье — это делать счастливыми других!”
— Вы нуждаетесь в любви окружающих?
— Да, для меня это очень важно. Тем более что по гороскопу я Лев. Но как артист нуждаюсь в первую очередь в похвале коллег, что случается в нашей среде довольно редко.
— Приходится ли вам играть в жизни?
— Бывает… И часто. Это неуловимые какие-то моменты, но на людях есть все равно какая-то “подтяжка”, корсет какой-то появляется. Ты не совсем самим собой становишься, потому что профессия обязывает.
КИНО
— Каким образом вы получили роль в сериале “Каменская”?
— К нам в театр приехала группа киношников проводить кастинг. Фотографировали, задавали вопросы. Уехали, и вскоре мы о них забыли. Потом мне позвонили домой и предложили роль в фильме “Каменская” режиссера Мороза. “Кого?” — спрашиваю. “Роль убийцы”. “Конечно, ни в Москве, ни в Минске вы на эту роль никого найти не могли”, — съязвил я. Это был мой первый киношный опыт. Один съемочный день продолжался 14 часов, а всего у меня было 5 съемочных дней. Вероятно, Морозу понравилась моя работа, потому что вскоре снова позвонили с “Беларусьфильма”, предложили сыграть в фильме “Человек войны” главную роль. Но тогда я был занят в репетициях “Мистической комедии”, и роль ушла…
— Говорят, в кино может сниматься и Шварценеггер. Интересно, смог бы он так же уверенно чувствовать себя на театральных подмостках?
— Думаю, не всякий актер кино может сыграть на сцене, но практически каждый актер театра может сыграть в кино. Театр — это репетиции, споры, находки, зритель в зале. В кино этого нет.
— Среди знаменитых актеров у вас есть пример для подражания?
— У меня на столике в гримерной стоит замечательная фотография, на мой взгляд, гениального актера Евгения Евстигнеева. Иннокентий Смоктуновский, несомненно, вершина. Преклоняюсь перед ними.
— То есть вам близки актеры, раскрывающиеся психологически?
— Да. Может, потому и дорожу дядей Ваней, и как к никакой другой роли начинаю готовиться к ней за два дня. Вхожу в образ, вспоминаю сцены, монологи. Спектакль идет редко, и текст должен быть «наговорен». По дороге на работу вспоминаю какие-то сцены, прокручиваю их про себя, перед спектаклем прогоняю слабые неуверенные места.
ХАРАКТЕР
— Двигают ли вашими чувствами эмоции?
— По молодости — да. Сейчас у меня больше самоконтроля. Наверное, годы дают о себе знать. Хотя, если, скажем, приболела дочка Саша, работать не могу. Очень сложно собраться.
— А управлять своими эмоциями умеете?
— Больше на людях. В семье — в меньшей степени. Не мной замечено: “Меньше всего любви достается нашим самым любимым людям”.
— Как вы думаете, какой у вас характер?
— Тяжелый. Иной раз отхожу от стресса два-три дня. А случалось, и две недели.
— Вы реалист или романтик?
— Реалист. Но романтический.
— Можете переложить на себя слова дяди Вани “я талантлив, умен и смел”? Несомненно, двумя первыми качествами вы обладаете, а как насчет смелости?
— Я далеко не смел. Иной раз по-хорошему завидую людям, которые могут за себя постоять, чего-то добиться, что-то пробить. За кого-то вступиться могу, но только не за себя.
СЕМЬЯ
— Все ваши домочадцы связаны с театром. Не переносите театральные проблемы на семейные отношения?
— Наоборот, мы лучше понимаем друг друга. Но с другой стороны, максимализм иногда захлестывает, особенно женскую часть семьи. Ведь мы привыкли пропускать все через ранимую актерскую душу. В таком случае стараюсь абстрагироваться, чтобы не пороть горячку.
— Кто режиссирует отношения в вашей семье?
— Случается, что мои домашние пытаются разыграть какой-то «спектакль». Я в этом принципиально не участвую. Но если возникает тупиковая ситуация, приходится в ней разбираться, режиссировать.
— Повторный брак помогает решить семейные проблемы?
— Исходя из собственного опыта, скажу, что второй брак более крепкий. Ведь в молодости жизнь воспринимаешь по-другому и по-другому оцениваешь семейные отношения. Молодым свойственен максимализм, то, от чего потом страдают наши дети. Поступками больше движет либидо, романтизм. Меньше чувства ответственности.
— Что такое благополучие в вашем понимании?
— Благополучие — слово мещанское. Есть в этом что-то самодовольное, успокоенное: получил благо — сиди, отдыхай. Это против моей физики, моего темперамента, характера, образа жизни, если хотите. Достаток — это совсем другое.
ЖЕНЩИНЫ
— Что, на ваш взгляд, делает женщину женщиной? Французы считают, что шляпка, англичане — что костюм...
— Наверное, шарм. Элемент кокетства, женственности, придающий шарм и отметающий наигрыш. В женщине всего должно быть в меру. Но, если честно, точного ответа на вопрос не знаю…
— Жена-актриса — это хорошо или плохо?
— В этом есть свои плюсы и свои минусы. Ведь женщине в театре сложнее, чем мужчине. А у моей жены очень сильное личностное начало. У нас большая ответственность друг за друга. И в театре, и в семье.
ОДИНОЧЕСТВО
— Вам знакомо одиночество?
— Для меня это состояние, когда можно творить. Люблю время, когда мои домашние укладываются спать. Тогда сажусь за стол, пишу сценарии, сказки, читаю. Вообще я из тех людей, которые могут занять себя. Мой друг и старший товарищ, актер Валерий Васильевич Оника, работающий сейчас в Норильске, сказал мне однажды: “Ты самодостаточный человек. Я тебе завидую, в любой момент можешь себя занять, а это встречается не так уж и часто”. Кроме актерской работы, могу сочинять песни, писать сценарии, ставить спектакли, заниматься со студентами в театральной студии.
— Вы согласны с выражением “Уметь жить — к каждой капле вдохновения добавлять 99 капель пота”?
— Если есть вдохновение, не думаю о поте. Намедни молодой коллега говорит мне: я стал уставать, смотрю — и вы тоже, с вас пот льется. А я этого не замечаю, ответил я ему. На сцене ловлю кайф вдохновения, усталости не чувствую и, только закончив спектакль, перед выходом на улицу выкуриваю сигарету, чтобы остыть.
ВКУСЫ
— Правда ли, что чувство красоты приходит с возрастом, с опытом, с искушенностью?
— Думаю, да. Чувство прекрасного с возрастом меняется. С годами начинаешь понимать настоящую ценность красоты. Есть красота внутренняя, есть красота внешняя, есть совмещенная, есть мнимая. Если человек развивается, он способен оценить и свои ошибки в понятии красоты. У нас в гримерке висит репродукция Коро “Купальщица”, очень мною любимая. Вот это ощущение и понятие красоты для меня не меняется с годами. Наверное, с ним я и уйду.
— А пристрастия в поэзии меняются?
— Любовь к Николаю Рубцову для меня вечная. Думаю, тоже унесу с собой эту любовь и видение любимого поэта. А Пушкина открыл для себя совсем недавно. Дважды побывал на его могиле, чуть-чуть прикоснулся к нему. Ночью над могилой в Святогорском монастыре читал “Мчатся тучи…” Представляете, я открыл неожиданную вещь: когда Пушкин женился, из его поэзии исчезла женщина! А до этого какие были всплески, какой поэтический оргазм! Недавно прочитал книгу Александра Александрова о личной жизни поэта. У него Пушкин — совершенно земной человек. И это приятно.
ПОДАРКИ
— Вы любите дарить подарки?
— Очень важно уметь их дарить — красиво оформить и подать. К сожалению, в суете часто забываю о подарках жене. Все сводится к обыденным вещам — стиральной машине или DVD.
— А если бы выиграли в лотерею большую сумму денег, на что бы их потратили?
— Купил бы компьютер, наверное. И занялся бы его освоением. Пока для меня это — космос.
— Какой самый трогательный подарок вы в своей жизни получили?
— Самый трогательный подарок — это, наверное, младшая дочь Саша. Когда она родилась, что со мной творилось тогда! Надо мной артисты иронизировали, специально заводили тему, провоцировали меня на разговоры о дочке и ловили кайф над рассказами сумасшедшего. Да, самый дорогой подарок — это Саша. А к вещам я как-то равнодушен.
ШОК
— Когда в последний раз вы пережили культурный шок?
— Недавно, когда посмотрел фильм молодого Тодоровского “Мой сводный брат Франкенштейн”. Пронзительный фильм о войне! Тем более поразительно, что режиссер очень молод. Тодоровский отразил правду жизни, его фильм потрясает. Думаю, картину ждет хорошее будущее.
УСПЕХ
— Что значит успех для вас?
— Это признание достоинств и в профессиональном, и в человеческом плане. К примеру, сегодняшний разговор с вами — это тоже показатель успеха. Я откровенен, в меру глуп, меня даже заносит. Но я искренен с вами и мне приятен этот разговор.
— Как вы думаете, почему сегодня современен и актуален Чехов?
— Антон Павлович — автор на века. Это глубина, мудрость жизненная, юмор. К сожалению, зритель занят сегодня другим: ну что нам Чехов? Что Островский? Вот вам анекдотичный пример. В Витебск мы повезли на гастроли спектакль «Лес», и распространитель билетов позвонил в «Леспромхоз», а они: «Нет-нет, какой такой лес? У нас своего леса навалом!»
Азбуку жизни постигали Нина ЗЛЫДЕНКО и Наталья ПРИГОДИЧ.
Фото Олега Белоусова