Журналист “Гомельскай праўды” поохотилась на зайца в Чечерском районе

Субботы ждала давно, всё надеялась: а вдруг накануне выпадет снег — как-никак зима на дворе. Но нет, морозно и ясно. Заячьего следа мы не увидим — ему просто не на чем отпечататься: земля подмерзшая и сухая. Собаке ничем не поможем, на след не поставим. Остается надеяться на ее нюх — в такой ситуации единственное наше преимущество. Вот так погода регулирует шансы охотника и его добычи.

Рассуждала об этом за час до рассвета, утепляясь, пока отец паковал для нас обед — собирал бутерброды и наливал в термос до невозможности сладкий чай. Захватили ружья и выехали из Чечерска во второй половине восьмого. Над Причалесней, нашей малой родиной, краснело небо. Собаки в багажнике поскуливали в нетерпении, охотники в салоне авто шутили. Свернули на знакомую проселочную дорогу. Эта колея помнится мне летней, окруженной шумной кукурузой. Много лет назад, когда проводила каникулы в деревне, бывало, сяду утречком на велосипед — и гоню до самого леса. Не за грибами или ягодами, а просто так, ради ветра в ушах. Слетит с колеса цепь — не беда. Помучаюсь немного, надевая ее, и снова в путь. Эти катания прекратил однажды папа, уже тогда опытный охотник: оказывается, велика была вероятность встретить диких кабанов, приходивших кормиться кукурузой. К сожалению, сегодня из-за африканской чумы их почти не осталось…

Солнце выползало из-за леса, отчего он казался особенно высоким и темным. Туда мы не пойдем. Дело в том, что в этом лесу уже несколько лет разводят копытных: введен особый режим, при котором охотиться можно только под контролем егерской службы, а собак разрешено использовать только дипломированных. Паркуем машину у перекрестка на лесной границе — здесь его символично называют кордоном. В нашем распоряжении поля, что тянутся от деревенских огородов до кромки леса в обоих направлениях.

Четверолапый нос

Едва выбравшись из машины, собаки приступили к работе: замаячили белые кончики хвостов, пока носы активно вынюхивали заячьи ароматы у земли. Эстонские гончие отлично знают свое дело и, что самое главное, любят его.

Мы с отцом зарядили ружья и зашагали по дороге вдоль лесной опушки, обращая внимание на поведение собак. Это вторая моя вылазка за сезон, а первая была осенью в окрестностях Широков­ского леса (описывала его в материале о майской охоте на вальдшнепа). Тот день запомнился встречей с прекрасным лесным созданием — лосем. Большое красивое животное не ожидало, что я подойду так близко: между нами было не более трех-четырех шагов, и оно бесстрашно смотрело мне в глаза. Его глаз, карий, с большим зрачком, отражал лес и какую-то нерешительность. Стоит ли бежать? Возможно, если бы не моя попытка сфотографировать это чудо, так и стоял бы.

Тогда погода тоже не особо благоволила. И хотя сырость надолго сохраняла заячий запах, сильный ветер мешал собакам ухватить его как следует, особенно на полях близ леса. Зато сколько удоволь­ствия такой лес доставляет любителю природы! Было тепло, и человека встречала вялая, но все еще яркая осенняя зелень. Бурые и желтые краски местами прятались, местами проявляли себя в полную силу — и это был калейдоскоп осенней гаммы. В воздухе стоял особенно любимый мною терпкий запах прелых листьев. С приходом заморозков он обычно улетучивается, и я стараюсь надышаться, пока могу. В эти выходные, зимние и свежие, его уже не чувствовалось. Земля хорошо подмерзла, всё живое сковал иней, а лужи покрылись льдом, некрепким — я проверила. Вот и собаки не очень любят бесснежные зимы: твердый грунт ранит лапки.

Прошли по дорожке до прогона — колеи, уводившей в лес. И вдруг одна из собак подала голосом знак: учуяла свежий след зайца. Это был высокий одиночный взвизг. Четвероногие нырнули в лес. Отец велел стоять на перекрестке, а сам прошел вдоль лесной границы. Судя по звукам, собаки пытались распутать следы. Было легко определить место их возни — на делянке, где ведется лесозаготовка. Они радостно и взволнованно повизгивали, будто говоря: “Хозяин! Готовься. Где-то здесь залег заяц. Точно тебе говорю!”

Аккуратно сняла ружье с плеча и стала держать на изготовку, чтобы иметь возможность быстро прицелиться. В любой момент, откуда ни возьмись, может показаться заяц или лиса. Здорово, что папа отдал мне самое лучшее место. Угол обзора позволял видеть лесную тропинку, ведущую к делянке, где работали собаки, а также дорогу, по которой отец прошел вдоль леса. И если лиса рванула бы на поле прямиком через лес, то заяц часто выбирает наиболее простой для бега путь — по дороге. Оба варианта под моим контролем.

Вдруг воздух рассекло звонким лаем. Высокий и частый, я бы даже сказала, радостно-истеричный, он сообщал: собаки подняли лесное животное с места. Где-то там, за редкими деревьями, обрамлявшими вырубленную делянку со стороны поля, развернулась игра в догонялки, только цель не догнать, а направить под выстрел охотника. Для меня это минуты максимального напряжения, когда в любой момент перед тобой может оказаться потенциальная добыча.

Природа любит баланс

Звук то приближался, то удалялся, заставляя охотников наслаждаться приливами адреналина в крови. Минут двадцать так и стояли, пока лай не переместился левее, и в итоге стал еле уловимым. Отец предположил, что собаки погнали животное краем леса и, в конце концов, выгонят на поле, но чуть дальше. Решили пройти по дороге вдоль кромки, иногда останавливаясь и прислушиваясь.

Интересно, что лиса, убегая от опасности, выходит из леса ненадолго, а затем снова ныряет под кроны деревьев и, если ей удается спрятаться в норе, больше не показывается. Поэтому охотники размещаются между лесом и полем. Однажды стала свидетельницей такого случая: рыжая выскочила со стороны первого охотника, обогнула по полю двух других, стоявших на дороге, и, эффектно завершив дугу за четвертым из нас, снова прыгнула в лес. Она была прекрасна. Предчувствую гневные комментарии, но все-таки скажу: этот ее променад стал последним — попала под выстрел.

Русак инстинктивно действует иначе. Природа любит баланс. Уязвимым она дарит механизмы защиты. В ночные часы заяц выходит на жировку — кормится на полях, оставляя за собой запутанный, но пахучий след. Из желез на лапках выделяется вещество, которое с легкостью чует четвероногий помощник охотника. И в этом, пожалуй, единственная слабость зайца. Перед восходом солнца он покидает место кормежки, делает несколько прыжков и петель, чтобы запутать следы, и укладывается спать обычно под какой-нибудь кочкой, в яме или в пахоте. Заячьим нервам можно позавидовать. Бывает, собака или охотник останавливаются в полушаге от него, а он и не подумает подняться с места. Но если русак имел неосторожность обнаружить себя — вот тут-то и включается тот самый природный механизм защиты.

Молниеносно косой устремляется бежать. Его скорость может достигать 50 — 60 километров в час, но несется не по прямой. Траектория в итоге замыкается в круг: заяц всегда возвращается туда, где его подняли. Наводит погоню на собст­венный след и делает скидку, то есть прыгает на несколько метров в сторону от следа. И всё, убегать больше не нужно. Собаки в азарте проносятся мимо, ведомые запахом, и только спустя несколько мгновений понимают, что этот след пахнет не так ярко, как свежий. Потеряв объект, начинают судорожно искать, раздосадованные заячьей хитростью. А он сидит себе в нескольких метрах от них, не шевелится. И не видно его, и не слышно. И следа не остается. Вот так-то!

Удача на кордоне

Зная всё это, охотник имеет две возможности добыть зайца: в момент его обнаружения, когда русак только-только бросился бежать, либо в момент его возвращения. Оба варианта одинаково хороши, но мне представляется, что первый демонстрирует везение и отличную скорость реакции охотника, а второй — его опыт и способность к анализу ситуации. Я пока могу похвастаться только везением. Пару лет назад охотились с отцом на полях в широковской стороне, как вдруг из-за кустов поднялся заяц. Мне довелось первой заметить его. Вскинула ружье, выстрелила. Русак споткнулся, покатился клубком и снова вскочил на лапы, но тут раздался второй выстрел, отцовский…

Прислушиваясь к удалявшемуся лаю, мы прошли ловчую пожню — так местные называют угол, образованный поворотом леса и дороги вместе с ним. Почти дошли до солонца на следующем изгибе леса. Папа рассказывал, что зимой лоси испытывают недостаток соли, поэтому он, как председатель Меркуловичского первичного коллектива БООР, должен заботиться об установке солонцов. Несколько раз слышали выстрелы в лесу. Не браконьеры ли? “При должном егерском контроле браконьеров быть не может”, — сурово сказал отец.

И только тут осознали: собаки давно нас опередили и уже гоняют зайца в причалесненском саду!

— Надо возвращаться, — сказал опытный охотник. — Сейчас они погонят его назад дорогой, которой мы ехали сюда. Как раз к месту, где подняли.

Почему мы решили, что это заяц? Лиса бы не позволила загнать себя на такой широкий круг. Поспешили к кордону.

Пока дошли, всё стихло. Неужели опоздали? Наверное, заяц сделал скидку и залег где-то неподалеку. На кордоне лес чуть выдается вперед, но не деревьями, а подлеском. Где-то в нем послышался взволнованный собачий лай. Мы с отцом стояли довольно близко друг к другу, он — по правую руку от меня, чуть впереди. Всматривались в высокую траву и… Заяц! Вскинула ружье, но тут же опустила: животное двигалось слева направо — между нами оказался отец. Он выстрелил и ранил русака. А затем с широкой улыбкой обежал сложенные бревна, ожидая, что заяц повернет, и выпустил второй заряд из двустволки.