Красноармейцы против коммунаров. Часть первая

Хроника штурма Гомеля в марте 1919 года Открыты новые документальные свидетельства о Стрекопытовском восстании, состоявшемся в Гомеле 24 — 29 марта 1919 года. Эти находки позволяют переосмыслить взгляд на важнейшее событие в городе времен Гражданской войны. Рассекреченные материалы архивов России, Беларуси, Эстонии, а также ставшая доступной белоэмигрантская периодика позволяют нам воссоздать хронику захвата большевистского Гомеля красноармейской бригадой из Тулы, попытаться узнать истинные мотивы, действия и намерения восставших. Кроме того, благодаря помощи и содействию эстонского исследователя Романа Абисогомяна, впервые на постсоветском пространстве публикуется сегодня в “Гомельскай праўдзе” фотография лидера мятежа — бывшего штабс-капитана царской армии, капитана Северо-Западной армии белых, а затем эмигранта Владимира Стрекопытова (1890 — 1941).

Краткая предыстория событий

В середине января 1919 года Гомель покидают немецкие оккупационные войска и в город возвращается советская власть. Спустя неделю городской гарнизон пополняется за счет 2-й Тульской бригады 8-й дивизии 16-й армии Западного фронта Красной Армии. Казармы после ухода немцев оказываются в непригодном состоянии. Восемь тысяч красноармейцев, включая военспецов, разместили в частном жилье. Два месяца туляки практически не занимаются военной службой, зато усваивают настроения гомельских обывателей, которые совсем не восторгаются мерами «военного коммунизма». Дисциплина среди солдат падает, они начинают бесчинствовать в городе, а военспецы (бывшие царские офицеры) становятся завсегдатаями бильярдных, кофеен и т. п., восстанавливают «старорежимные» обращения и не хотят думать о фронте. Этому способствует и сама обстановка в Гомеле, которая взбудоражила тульских солдат и офицеров. Город совсем не похож на голодную и холодную Советскую Россию. Год оккупации словно «законсервировал» его дореволюционный облик. Здесь можно свободно купить белый хлеб и «яблочную повидлу», табак и мясо. Но изобилие сохраняется недолго. Вместе с Советами в город устремляются всевозможные чрезвычайные и закупочные продовольственные комиссии, агенты, которые вагонами вывозят продукты в столицы и центральные районы России. Рынок обрушивается: стремительно растет спекуляция, дороговизна, дефицит. Вину за все это и население, и военные возлагают на местную власть. В воздухе витают напряженность и признаки бунта. По воспоминаниям коммунара Вермула, предотвращая мятежные настроения, Чрезвычайная комиссия в эти месяцы расстреливает и заключает под арест многих офицеров-туляков. К слову, в соседних частях Красной Армии обстановка не лучше. Полки самовольно уходят с фронта, и их приходится разоружать, блокируя на Полесской станции Гомеля силами ЧК и тех же туляков. В Рогачеве красноармейцы устраивают бунт прямо в городе, убивают своего комиссара, а выплеснув гнев, сдаются подошедшим красным отрядам. Председатель Гомельского уездно-городского комитета РКП(б), 26-летний Мендель Хатаевич, отправившись на 8-й партийный съезд в Москву, добивается в Реввоенсовете немедленной отправки Тульской бригады из Гомеля. Он полагает, что тем самым избавит город от надвигающегося мятежа. Выполняя приказ Троцкого, штаб Западного фронта лихорадочно решает, на какой участок — польский или украинский — определить выводимые из Гомеля воинские подразделения и какую боевую задачу им поставить. Потому что с точки зрения военной обстановки срочной необходимости в выдвижении резервной бригады нет. К тому же она еще недоукомплектована. Не хватает самого элементарного, в том числе обмундирования и обуви. Тем не менее уже 18 марта наспех собранный первый батальон 68-го полка 2-й Тульской бригады оказывается под Овручем напротив позиций Северной армии Украинской Народной Республики. Никаких боевых соприкосновений с противником не происходит. Формально выполнив приказ «немедленной отправки», подразделение просто ждет приезда основных сил. 19 марта прибывают второй батальон полка и сводная батарея артиллерии. Наконец, 20 марта начинается наспех спланированное наступление, совершенно безграмотное с точки зрения военной тактики. Однако командир бригады бывший капитан Каганин вынужден подчиниться приказу комиссара 8-й дивизии 21-летнего Давида Гуревича. Двое суток 68-й полк вынужден провести под плотным артобстрелом, не в состоянии поднять голову. Наконец, солдаты не выдерживают и, подгоняемые бронепоездом петлюровцев, спешно отступают на станцию Словечно. Здесь поздним вечером 22 марта они встречают прибывший 67-й полк. Пополнение видит выложенные на железнодорожную насыпь тела убитых, слышит рассказы земляков и задается простыми вопросами: «Против кого мы воюем? Готовы ли мы умирать ради комиссаров-большевиков? Довольно крови! Долой войну! Возвращаемся домой!» Не смолкают митинги. Комиссары и коммунисты стремительно теряют контроль над обстановкой. Угроза расстрелять каждого пятого не помогает. Им самим грозит перспектива быть растерзанными. Военспецы, сбившись в группы, отстраненно наблюдают за происходящим, не желая вмешиваться в стихию. На требования комиссаров навести порядок в своих подразделениях заявляют категорично: «Бесполезно!» В ночь на 23 марта первые эшелоны туляков самовольно покидают фронт и отправляются на станцию Калинковичи.

Продолжение следует...