Служили оккупантам из трусости и малодушия. В областной прокуратуре рассказали истории двух предателей времен войны

Убивал и грабил

Прокуратура продолжает расследование уголовного дела о геноциде населения Беларуси во время Великой Отечественной войны и в послевоенный период. Работники ведомства изучают, в том числе и архивные материалы. Заместитель начальника отдела областной прокуратуры Виктория Евсеенко рассказала «Гомельскай праўдзе» о преступлениях начальника Ельской районной полиции Григория Р.

Удалось увидеть уникальные протоколы допроса, которые хранились в тайне не один десяток лет. На каждой странице стоит подпись предателя. Следователь методично задавал вопросы, например, спрашивал, сколько арестовали партизан и людей с ними связанных, а также по какой причине. Григорий часто уходил от ответа – ссылался на то, что решения принимал не он, а районная жандармерия. Но все-таки жуткие сведения выудить удалось.

– Сколько вообще было расстреляно за период моей службы начальником районной полиции, сказать не могу, потому что иногда расстрелы производились карательными отрядами, – говорил Григорий. – С участием районной полиции за период моей службы было три казни, расстреляно 33 человека, подозреваемых в связи с партизанами, а также с советско-партийным активом.

В январе-феврале 1942 года жандармерия собиралась расстрелять 22 человека. Григорий как начальник признался, что назначал людей из полиции, которые участвовали в казни. Фамилий убитых не упомянул. Но добавил, что после на этом месте также убили отца с двумя дочерьми и еще восемь человек. Причем на допросах арестованных избивали полицейские.

Свидетельские показания проливают свет на личность Григория. Он был на службе у немцев, более того, сам грабил население. Например, однажды отобрал фуфайку и рукавицы у человека со словами:
– Надо надевать немецкое, чтобы не пускать сюда больше наших врагов – Красную армию.

У кого-то изъял велосипед с аргументом, что он нужен для поиска партизан. А когда люди хотели вернуть имущество, стал угрожать.

– Если будете ходить ко мне, я вас арестую и посажу в тюрьму, – приводится фраза в материалах.

Одну из женщин, которая давала показания, тогда едва не расстреляли. Но ее трехмесячного ребенка сожгли вместе с еврейским населением…

Следователь установил, что Григо­-рий Р. в сентябре 1941 года, являясь военнослужащим Красной армии, во время боя бросил оружие и сдался в плен немцам. В октябре 1941-го поступил на службу к врагу старшим полицейским. Потом стал начальником полиции и вел активную борьбу против партизан и их близких, советских патриотов, людей, которые саботировали распоряжения немецких властей. Вместе с фашистами Григорий принимал участие в массовом расстреле мирных жителей. Он организовывал конвоирование, назначал полицейских для расстрела, готовил место казни. Еще распределял одежду убитых среди своих подельников. Также известно, что Григорий руководил тюрьмой и избивал задержанных, в том числе женщин.

Предатель признал себя виновным частично. Но следствие и суд расставили все по местам – мужчина получил 20 лет каторжных работ. Как сложилась его дальнейшая судьба, неизвестно.

«Дядя, быстрее стреляй»

Также в архиве содержится выписка из акта Ельской районной чрезвычайной комиссии, которая расследовала злодеяния немецко-фашистских захватчиков и их сообщников. Ее представители установили множество фактов неслыханной жестокости со стороны палачей.

17 июня 1942 года конный немецкий отряд окружил деревню Копанка. Пригрозили людям оружием, согнали всех жителей (около 200 человек) в колхозное гумно, в том числе стариков и детей. Затем двери заперли, а помещение подожгли. Спаслись бегством только 30 человек, все остальные жители деревни погибли в результате зверской расправы...

18 июля 1942 года немецкий карательный отряд окружил деревни Ново-Высокое, Заболотье, Верхи. Они не дали никому выйти, открыли пулеметный огонь. В результате пыток и мучений погибли 493 человека. Например, в Заболотье людей позвали под предлогом собрания, но после открыли огонь.

В ноябре 1942-го эсэсовцы за день замучили, расстреляли и сожгли живьем 309 жителей деревни Скородное. Тела на протяжении нескольких дней запрещали хоронить.

Жестокость в отношении мирных жителей во время карательных операций подтверждалась многочисленными показаниями выживших свидетелей. Максим Дыбчук был тяжело ранен, когда немцы жгли его деревню. Малолетнего сына мужчины сразили разрывной пулей, которая попала мальчику в живот. Он скончался на глазах у отца. Дыбчук нашел убитыми и других своих детей, также фашисты расстреляли и сожгли его жену.

Елизавету Прищеп тоже тяжело ранили: пуля прошла через шею, рот и вышла через щеку. Ей оторвало указательный палец, но она чудом выбралась из огня. А Ивану Беляку было семь лет на момент страшных событий. Когда людей стали расстреливать, он побежал прятаться во ржи. По нему начали стрелять, попали в ногу. Немцы и полицейские убили его дедушку, бабушку, мать и троих малолетних братьев. Мальчик лично видел, как полицейский бросил в огонь двоих детей возраста Ивана.

Причастных к этим страшным преступлениям удалось установить. Это в том числе советские граждане, которые помогали фашистам зверствовать. Например, Николай Т. являлся одним из пособников. Лично помогал сжигать деревни, расстреливал людей, причем даже детей. Свою вину полностью признал, назвал фамилии соучастников и обстоятельства злодеяний.

Вместе с полицаями, немецкими жандармами и 25-м латышским батальоном Николай участвовал в расправе над мирными жителями. В частности, в июле 1942 года был в составе карательной экспедиции: тогда нацисты и их пособники полностью сожгли деревни Ново-Высокое, Пример, Старо-Высокое, Николаевка, Верхи и Павловка. Людей безжалостно убивали. Говорится, что это была ответная акция на действия партизан, которые накануне в одной из деревень Ельского района ликвидировали несколько немцев.

В деле описаны страшные события. Известно, что в деревню Ново-Высокое каратели прибыли рано утром. Они разделились на группы. Людей загоняли в сараи и расстреливали. Жители просыпались, метались в страхе, кричали и плакали, некоторые пытались убежать. Немецкий офицер, который руководил операцией, идя по улице, сам расстреливал людей, попадавшихся на глаза.

Из показаний Николая Т.:

– Я увидел пять-шесть мирных граждан. Затем я с Александром И., Владимиром Т., двумя немцами, двумя-тремя латышами загнали их в сарай. Люди стояли, прижавшись друг к другу. Мы открыли огонь. Первым это сделал немец. Я выстрелил один раз из винтовки и поразил жертву. Среди погибших были женщины, дети и один мужчина. Полагаю, что это была одна семья.

Предатель сам признал: это была жуткая расправа. Отовсюду доносились выстрелы, крики, плач, вопли обреченных.

– В другом конце деревни увидел, как полицейский, латыш и немец повели под навес шесть местных жителей: мужчину, мальчишку лет 10–12 и женщин. У одной из них на руках был ребенок. Немец позвал меня, приказал нам расстрелять этих людей. Мне велели открыть огонь по мальчику.

Я выстрелил, но промахнулся. Мальчик повернулся и, плача, сказал: «Дядя, быст­рее стреляй». Я его пожалел и не стал убивать. Латыш в это время расправился с мужчиной, а затем и мальчишкой. После навес подожгли.

Затем каратели направились в Верхи. Там собралось примерно 80–100 человек (обещали собрание). Предатель говорил, что их встретили с хлебом-солью, стояли столы с продуктами. Однако поступил приказ стрелять, людей стали убивать.

Николай Т. участвовал и в облаве на советского разведчика. Дом, где он прятался, окружили. Разведчик не сдавался, держал оборону и стрелял. Каратели использовали зажигательные пули. Перестрелка продолжалась около часа. Сопротивление прекратилось, но из горящего дома никто не вышел. От чего погиб разведчик, неизвестно. Возможно, в него попала пуля, а может, он решил, что лучше сгореть заживо, чем сдаться фашистам.

Предатель говорил, что служил оккупантам из-за трусости и малодушия. Материалы уголовного дела датированы 1968 годом. Но спустя время преступника выявили и привлекли к ответственности – он получил 10 лет лишения свободы. Приговор можно назвать мягким, ведь некоторых его подельников расстреляли.