Все начиналось с Шанса
Полугодовалую Шани они забрали после того, как ее сбила машина. Ветврачи сказали, у собаки нет шансов на выздоровление, и предложили эвтаназию. Тогда волонтеры отвезти ее на операцию к витебским специалистам. Все прошло хорошо, и сейчас щенок передвигается и добрыми глазками смотрит на свою спасительницу. Руководитель гомельского волонтерского движения Светлана Лаппо (на снимке) рассказывает, что часто животные попадают к ней после таких происшествий. Она даже научились не впадать в панику при виде травмированной кошки или собаки. Думает только о том, что можно сделать в конкретной ситуации. — За годы уже выработалась интуиция, — рассказывает собеседница, — каким-то шестым чувством понимаю, реально помочь или нет. Конечно, всегда обращаюсь к ветеринарам. Несмотря на такую непростую деятельность, на волонтеров нередко обижаются, когда те не могут забрать к себе здоровых животных. Хотя люди, предлагающие сделать доброе дело, сами не готовы даже временно пристроить зверюшку у себя. Многие не понимают, что активисты зоозащитного движения держат кошек и собак в своих квартирах, так как в городе нет приюта. Поэтому, расставляя приоритеты, волонтеры первым делом помогают животным, которые в этом больше нуждаются. А все началось пять лет назад, когда Светлана забрала из леса овчарку. Люди рассказывали, что она неделю сидела на одном месте. — Пес умирал от обезвоживания, но никуда не уходил, — говорит собеседница. — Было видно, что он ухоженный, знал многие команды. Мы вернули его к жизни, назвали Шансом. А вскоре выяснилось, что у него онкологическое заболевание. По нашим предположениям, именно поэтому «заботливые» хозяева оставили его в лесу. Песик прожил у нас три недели, а потом умер. Его именем мы потом стали называть благотворительные акции, которые дают животным шанс на жизнь. Этот случай так поразил Светлану, что она начала узнавать, есть ли в Гомеле зоозащитники. Нашла общественную объединение «Феникс», предложила свою помощь и даже возглавляла его полтора года. Потом создала свое волонтерское движение.
А вдруг не дозвонятся
Вначале с ней было трое студентов. Они помогали создавать группы в социальных сетях. Заявить о себе оказалось непросто — люди недоверчиво относятся ко всему новому. Но потом стали помогать: брать животных на передержку, покупать корм, лекарства, амуницию, оплачивать операции. Волонтеры за это всем очень благодарны. Светлана редко отключает телефон. Она боится: случись что, люди не смогут до нее дозвониться и обратятся в службу отлова. Несмотря на активность этой организации в Гомеле, беспризорных животных не становится меньше. — Причин много, — говорит собеседница, — к примеру, у отловленной собаки остаются щенки. Помимо этого, люди не стерилизуют своих питомцев, выбрасывают их, когда те надоедают или болеют. Как-то волонтеры приехали за сбитой собакой. Они видели, как рядом стояла ее хозяйка. По телефону она кому-то с облегчением сообщала, что щенка сейчас заберут. Горожане сами обращаются в ЖЭУ и просят вызвать службу отлова. Они раздражаются из-за запаха нестерилизованных животных, а еще из-за пищи возле подъездов. Протухает та еда, которую звери есть не будут, например, макароны или рыбные кости, выброшенные из окна. Бывают, конечно, правильные примеры заботы. Один дедушка выносит своим подопечным еду в тазике, расставляет миски, а потом все убирает. На такого сердобольного человека никто из жильцов не жалуется. Несмотря на важность порядка, все-таки в один причинно-следственный ряд невозможно поставить объедки и последующее уничтожение животных. Также удивляет позиция людей, не понимающих, зачем нужна стерилизация. Такие хозяева считают, что их коту гораздо важнее «нагуляться». А то, что его потомство будет размножаться, окажется брошенным на произвол погоды, голода или человеческой жестокости, не имеет никакого значения.
Как изменить ситуацию?
Волонтеры помогают травмированным бездомным животным, лечат их и ищут хозяев через Интернет и средства массовой информации. Зоозащитников с кошками и собаками можно увидеть на перекрестке Крестьянской и Катунина у Центрального рынка. Правда, в последнее время милиционеры запрещают им там находиться. Они объясняют, что это место попадает под категорию «сквер». С будущими хозяевами волонтеры оформляют договор. Он позволяет отслеживать судьбу питомца, а также ограждать от нечистоплотных граждан. У зоозащитников также есть «черные списки» людей, которым они не отдают животных. Активисты знают, как изменить ситуацию. Свои предложения они высказывали в Гомельском горисполкоме в феврале этого года. — Считаю, что нашему городу нужна программа по стерилизации, подобная той, что действует в Польше, — говорит руководитель движения. — На первом этапе ее нужно провести хотя бы только для кошек. Для этого нам нужно помещение. Мы готовы взять его в аренду, а также за свой счет обустроить в нем операционную, в отдельной комнате установить стеллажи с клетками. Животных будем принимать у людей, которые их опекают на улице, и заключать с ними договор. Человек сам определит, готов ли он оплачивать операцию полностью или частично. Также планируем сотрудничать с ЖЭУ и службой отлова. Стерилизованное животное после операции вернется в прежнюю среду обитания. Хорошим вариантом помещения, которое волонтеры ищут уже не первый год, может стать гостиница для животных, созданная на предприятии «Спецкоммунтранс». Она, по их информации, как правило, пустует. — Более того, — продолжает Светлана, — обидно осознавать, что на государственном уровне во всех городах есть службы по отлову и убийству животных, но нет ни одной структуры, которая занималась бы их защитой. К тому же в нашей стране много лет не могут принять закон о защите животных. Лаппо отмечает преждевременность приютов. Пример тому витебский государственный приют. Вроде бы хорошая инициатива, но не хватает финансирования, а многие из тех, кто обещал помогать, не сдержали свое слово.
Вместо послесловия
— Света, почему ты помогаешь именно животным? — Потому что их никто не защищает. Люди часто спрашивают, почему мы, например, не помогаем детям. Я воспитывалась в интернате и знаю изнанку многих вещей. При этом могу сказать, что нам всегда нормально жилось. Мы не бедствовали, на праздники получали шикарные подарки. У нас было хорошее медицинское обслуживание и образование. Каждый год проводились ремонты. Ребята ездили за границу. Когда со мной спорят и настаивают, что ребенку лучше жить с плохими родителями, чем в интернате, я с этим не согласна.
— Сложись твоя жизнь по-другому, занималась бы волонтерским движением? — Наверно, не было бы столько сострадания к слабым. Хотя, возможно, оно врожденное. В интернате я видела, как отлавливали бездомных животных, стреляли в них. Помню, ранили собаку, а вечером она умирала на наших руках. Мы спасали и прятали животных от работников службы отлова, но они вырывали их у нас из рук и убивали на наших глазах. Сейчас общаюсь со своей воспитательницей, и она часто вспоминает, что я всегда старалась спасать животных.
По моим наблюдениям, благотворительностью чаще занимаются люди, знающие цену многому в жизни. Светлана Лаппо с пяти лет воспитывалась в интернате для детей-инвалидов. Жила в доме семейного типа, а затем переехала в Гомель, где с первой группой инвалидности устроилась секретарем. Восемь лет назад в социальной службе ее заверяли, что она не может получить социальное жилье, но спустя годы девушка узнала, что в ее ситуации это все-таки возможно, но при условии, что она не будет работать. Сейчас Светлана Лаппо пытается выяснить, какие на самом деле у нее есть права...
