В чьих руках была жизнь людей в освобожденном Гомеле

На фоне массовых разрушений, а город практически лежал в руинах, внимание минеров привлекали в первую очередь уцелевшие здания. Были такие и в Ново-Белице, и в Гомеле. Эти дома радовали жителей, мечтавших как можно скорее туда заселиться. Гомельчане даже не догадывались, какую смертельную опасность они в себе таят. Сведениями о том, что все здания могли быть заминированы противником, тогда располагали лишь военные.

Обратимся к воспоминаниям «Битва минеров за город» участника операции по разминированию нашего города гвардии старшего лейтенанта командира взвода 1-й роты 8-го батальона спецминирования А. П. Толоконцева: «…На подступах к Гомелю шел ночной бой… Несмотря на усталость, солдаты шли быстро. Такую скорость диктовала сама боевая обстановка. Минеры должны войти в Ново-Белицу следом за передовыми частями пехоты. По данным агентурной разведки, командованию фронта стало известно, что неприятель, готовясь оставить левый берег Сожа, минирует Ново-Белицу какими-то новыми, ранее неизвестными минами. А мины, оставленные врагом в городе, опасны не только для наступающих войск, но и для мирных жителей. Поэтому на нас ложилась огромная ответственность за судьбу людей в освобожденном городе…»

Именно в Ново-Белице минеры впервые столкнулись с новым типом вражеских мин – замедленного действия. Такая мина, как вспоминает Толоконцев, «подобна хищному зверю». Она может находиться «в засаде» до поры до времени. Такие средства убийства мирных граждан гитлеровцы тщательно маскировали, например, закапывали глубоко в подвалах зданий. Обнаружить их с помощью миноискателя было прак­тически невозможно, а часовой механизм между тем уже отсчитывал дни, часы, минуты… И наступала секунда, когда должен прогреметь мощный взрыв, унося жизни сотен людей. Забегая немного вперед, скажу, что подобная трагедия произошла в ноябре 1943 года в освобожденной Речице.

Опыта работы с такими минами у наших саперов тогда еще не было. Они впервые столкнулись с ними на практике именно в Ново-Белице. В уцелевших зданиях работали вслепую. Учитывая бесполезность мино­искателей в этом рискованном деле, пытались найти другие варианты. Так возникла идея перекапывать подвалы зданий глубокими траншеями. И это принесло результат.

Вскоре в одном из зданий на улице Ильича удалось обнаружить первую мину. Как пишет Толоконцев, обезвредить ее добровольно вызвался сержант по фамилии Окунев: «Представьте себе такую картину.

Темный подвал. Под сводами потолка тускло светит фонарь «летучая мышь». Под фонарем – глубокая яма. На дне ее лежат ящики с толом, в один из которых вкручен часовой взрыватель. На этих ящиках стоит молодой парень, которому всего 20 лет. Вид у него не воинственный: он без сапог, без гимнастерки и без пилотки. Так работать удобнее… Окунев не знает, когда должен произойти взрыв: через неделю, через сутки, через час, а может быть, и через минуту… Минеру ошибаться нельзя, одно лишь неправильное или неосторожное движение, и явная смерть…»

Так выглядела улица Крла Мркса в 1941 году

К сожалению, мы не знаем имени этого мужественного парня, который тогда, в 1943 году, стал первым из минеров, рассекретивших и «укротивших» мину-убийцу. Он спас сотни человеческих жизней. Только в Ново-Белице такие боезаряды будут обнаружены в нескольких зданиях: школе-интернате № 3 на Международной, цехах спичечной фабрики «Везувий», трех­этажном доме на улице Ильича. Смертельно опасная работа по разминированию этих объектов была выполнена командирами взводов старшим лейтенантом Владимиром Александровым и старшим лейтенантом Николаем Гоиком, которые были удостоены ордена Красной Звезды.

Как предполагает автор воспоминаний, вероятнее всего, с дворцовой башни, что в старинном парке, гитлеровцы наблюдали за Ново-Белицей и с нетерпением ждали грохота взрывов. Действительно, взрывы прогремели, но ложные, рассчитанные на то, чтобы ввести неприятеля в заблуждение, заставить его поверить в успех минирования. Для советских специалистов было очень важно, чтобы противник не догадался о том, что секрет разминирования их мин для наших солдат уже не является секретом. В противном случае гитлеровцы могли бы изменить тактику минирования, а это значительно бы усложнило работу.

А в Гомеле тем временем оккупанты продолжали свое черное дело. Как вспоминал А. П. Толоконцев, информация о минировании косвенно подтверждалась сведениями, поступившими от девушки, которая появилась в расположении советских войск, переплыв в студеной воде на левый берег Сожа в районе Первой Советской больницы. Она рассказала, что немцы ведут в городе земляные работы, назвала улицы, где это происходило. Сомнений не было: минированием зданий в областном центре гитлеровцы активно занимались.

Из воспоминаний Толоконцева о Гомеле, каким он виделся со стороны Ново-Белицы в ночь с 25 на 26 ноября 1943 года: «…Гомель горел. До самого утра над ним висело огромное багровое зарево. На фоне раскаленного небосвода четко вырисовывался силуэт башни старинного замка князя Паскевича… Какими крутыми и труднодоступными в отблесках кровавого зарева казались насыпи дорог между Ново-Белицей и Гомелем для солдат, выходивших на исходный рубеж для переправы. Оба моста через реку взорваны...» На рассвете 26 ноября три роты минеров уже были в Гомеле. «…Город казался вымершим. На всем пути от парка до вокзала мы не встретили ни одного жителя. Уцелевшие дома – без окон. На улицах глубокие воронки. Всюду разбросаны боеприпасы и разная амуниция – следы поспешного бегства врага…»

Гитлеровцы нанесли колоссальный ущерб: разрушены жилые дома, предприятия, школы, дошкольные учреждения… Серьезные повреждения получили дворец и парк. Некоторые улицы полностью лежали в руинах. На проспекте Ленина (в то время улица Комсомольская) уцелел лишь один дом, в городе его называли Дом-коммуна, это имя закрепилось за ним на долгие годы. На фоне разрушений он был виден издалека.

По своему предыдущему опыту, полученному в Ново-Белице, минеры уже знали, какая работа им предстоит.

Командование фронтом в связи с огромными потерями жилого фонда придавало большое значение спасению уцелевших зданий в освобожденных населенных пунктах, поэтому поддержало инициативу совета фронта за каждую мину замедленного действия награждать медалью «За боевые заслуги» того, кто ее обнаружил, и орденом Красной Звезды того, кто ее обезвредил.

Работами по разминированию Гомеля в секторе, ограниченном железной дорогой и улицей Советской, руководил капитан Н. Ф. Рыбак, командир 1-й роты 8-го батальона спецминирования. Именно на его участке находился Дом-коммуна. Выполнение задания поручили минерам взвода, командиром которого был старший лейтенант П. А. Кириллов. О том, как это происходило, гвардии старший лейтенант Толоконцев вспоминал: «…Работы не прекращались ни днем ни ночью. На смену валившимся с ног от усталости и бессонницы приходили другие, немного отдохнувшие… Штыками саперных лопат выбрасывались и перемещались тысячи тонн подвального грунта…» После смертельно опасного, изнурительного поиска в подвале дома ими найдены и обезврежены две пятисоткилограммовые авиабомбы. Даже трудно представить, какие могли быть последствия.

Специалисты этого же взвода спасут от взрыва здание пединститута на улице Кирова (ныне корпус ГГУ имени Ф. Скорины). Работой минеров и ее результатами постоянно интересовался командующий фронтом Константин Рокоссовский.

Аналогичные боезаряды были найдены в разных зданиях Гомеля и обезврежены. Но в двух случаях взрывы все-таки прогремели – в Залинейном районе и в здании научно-исследовательского института лесного хозяйства на улице Пролетарской.

Слава богу, обошлось без жертв.

План гитлеровцев по уничтожению мирных граждан в освобожденном советскими войсками Гомеле фактически провалился. В дальнейшем они попытаются изменить тактику минирования и даже успеют опробовать ее в Рогачеве, закладывая мины уже не в больших зданиях, а в маленьких одноэтажных домах, срок действия их будет сокращен до 36–48 часов. Во избежание человеческих жертв командованием фронта были предприняты все меры, вплоть до эвакуации жителей.

Никто не мог дать гарантии, что в такие короткие сроки бое­заряды удастся обезвредить. Минеры справились с поставленной задачей и в этом городе, рассекретив вражеские мины-убийцы.

После Рогачева на всем пути до Берлина военным специалистам больше не приходилось «работать» с минами замедленного действия. Они перестали быть секретными.

Тысячи человеческих жизней в нашем городе были спасены благодаря мужеству, самопожертвованию молодых парней, служивших в роте капитана Рыбака, не все имена которых, к сожалению, нам известны. Им вызов делала сама смерть, и они его приняли. И победили. Во имя жизни. Во имя нас всех. Будем помнить об этом.