Из архива КГБ. Убивал, вербовал и вернулся на место преступления

Когда летом 1942 года на Гомельщине стало активно разворачиваться партизанское и подпольное движение, немцы столкнулись с проблемой: им не хватало войск для подавления выступлений местных жителей. Тогда гитлеровцы решили привлечь людей для самообороны и создали в областном центре оккупационную структуру – «Комитет мира и порядка».

На учредительном собрании в апреле в присутствии обер-лейтенанта Майбома выбрали руководящий состав. Председателем назначили бывшего профессора Гомельского пединститута Глеба Аксова-Аксенова – до этого представителя военной администрации. Его путь к пособничеству фашистам начался после того как он попал в плен. Заместителем стал заместитель гомельского бургомистра Николай Будзилович – в конце войны представитель Белорусской народной рады в комитете освобождения народов России Власова.

Состав комитета был разно­шерстным, но в целом компания собралась интеллигентная. По большей части в него вошли люди, не обиженные властью – офицеры Красной армии, попавшие в плен, красноармейцы и другие уважаемые люди, например, председатель колхоза и главный агроном.

На базе комитета организовали дружину. В областном центре она включала около ста человек и небольшие ячейки в близлежащих деревнях. Предатели искали партизан, организовывали самооборону от их налетов, выявляли людей, сочувствующих советской власти.

В архиве УКГБ по Гомельской области есть уголовное дело, возбужденное в сентябре 1945 года управлением НКВД по Московской области в отношении Евсея Мамина. Кровавый след он оставил и на Гомельской земле: входил в состав «Комитета мира и порядка», убивал людей, вербовал гомельчан в немецкую агентурную сеть.

Мамин родился в 1900 году в Рос­товской области в богатой ка­зачьей семье – у отца было много земли, постоялый двор, успешно шла торговля. Учился в духовной семинарии, служил в Красной армии бойцом кавалерийской дивизии и даже участвовал в известных боях на Царицынском фронте. В 1920 году демобилизовался и вернулся домой.

Но обеспеченная жизнь разрушилась после смерти отца – семья разорилась. Некоторое время Мамин был батраком. В 1922 году попал в поле зрения органов госбезопасности за пособничество и укрывательство бандитов-белоказаков, которые действовали в Рос­товской области.

Военный трибунал приговорил Мамина к пяти годам лишения свободы, но через год он поехал работать в город Каменск-Шахтинский, где устроился отвальщиком угля. Заочно окончил горный техникум и стал мастером подземных работ в сфере угледобывающей промышленности сначала в Ростовской области, потом в Караганде. В 1937-м перебрался в Подмосковье – работал мастером на шахте. На производстве получил травму и инвалидность.

В ноябре 1941 года немцы оккупировали Сталиногорский район. Фашисты сразу приметили Мамина и назначили старостой поселка. За восемь дней он там успел кроваво наследить. Доказано, что лично повесил двух советских активистов, избивал женщин, выявлял евреев, забирал продукты у людей, проводил обыски, преследовал семьи советских активистов, формировал полицейскую структуру. Вскоре пос­ле знаменитого наступления Красной армии под Москвой поселок освободили, и Мамин, зарекомендовавший себя ценным сотрудником для фашистов, с их подачи в феврале перебрался в Гомель.

Мамина пристроили инспектором-ревизором, спецсекретарем в городскую управу, которой также подчинялись 13 волостных. Он собирал с людей налоги, продовольствие, назначал старост, искал партизан. В протоколах допросов зафиксировано, как ездил с этими целями в Красное, Борщевку, Давыдовку.

Нашлось место предателю и в «Комитете мира и порядка». Будучи там командиром боевой дружины самозащиты, ездил по деревням и создавал ячейки. База находилась в Лещинце, где немцы организовали лагерь с казармами, обучали дружинников военному делу.

Зимой 1942 года в деревне Новые Терешковичи при участии Мамина арестованы трое местных жителей, которые помогали партизанам продуктами. Эти люди бесследно исчезли. В апреле в Михальках задержаны три человека: одного расстреляли, остальных отправили в рабочий лагерь – филиал Дулага-121. В апреле Мамин в Давыдовке арестовал коммуниста Филиппова – председателя колхоза в Светиловичском районе. В Гомеле его расстреляли.

В июле карательный отряд в сто человек, куда входила дружина Мамина, частично немецкие воин­ские части и бандиты из «Белой команды», бесчинствовали на территории Гомельского и Чечерского районов, в Злынке под Брянском. Каратели задержали 200 человек: партизан, детей, женщин и стариков. Их пригнали в Гомель: кого-то расстреляли, кого-то отправили на каторгу в Германию.

Когда в августе 1942 года «Комитет мира и порядка» свернулся, потому что появилась Гомельская областная управа, Мамину предложили новую роль. Он становится инспектором-ревизором по особым поручениям – начинает сотрудничать с органом германской военной разведки «Зондер-штаб «Р», созданным Абвером.

Буква «Р» в названии связана с псевдонимом Ренегау – так именовал себя бывший полковник Крас­ной армии, создавший эту структуру. Центр штаба находился в Чернигове, резидентуры – во всех крупных городах от Запорожской области на юге страны, до Могилевской на севере.

Мамин должен был вербовать агентуру для борьбы с партизанами. Новобранцев выбирал из числа тех, кто лояльно относился к немцам или испытывал материальные трудности. Но не всех приходилось мотивировать или заставлять, некоторые сами хотели помогать немцам. Староста деревни Красное, поляк по национальности, по своему желанию привел в штаб дочь и сына. Из деревни Дятловичи по своей инициативе на сотрудничество откликнулась учительница. После войны ее осудили на 25 лет лагерей.

Следствие подтвердило, что Мамин завербовал минимум 18 человек. За каждого он получал по 100 советских рублей. Кому война и страдание, а Мамину хотелось хорошо жить. Дом, который выделили предателю на улице Ауэрбаха, показался ему не настолько комфортным, поэтому он выгнал соседку из жилья и перебрался в него.

Требования к агентуре были такие: девушки и парни до 25 лет с образованием не менее 10 классов, что по тем временам было большим достижением. Шпионов сначала обучали в Гомеле на кратко­срочных разведывательных курсах, располагавшихся в здании Дома-коммуны.

Далее молодых людей проверяли на деле: отправляли в деревни, где они под видом поиска пропитания искали следы партизан или людей, сочувствующих советским бойцам. «Невинные овечки», милые девушки и ребята оседали в деревнях, жили там неделями, втирались в доверие к сельчанам. Девушка из Дятловичей рассказывала, как нашла приют у бабушки под Витебском, а когда домой наведался сын партизан, сдала его.

Мамин собирал информацию от агентов и передавал руководству для дальнейших решений, зачастую кровавых. «Выявленных» заключали в лагеря военнопленных, вербовали в полицию или «Зондер-штаб «Р».

После первого этапа проверки шпионов направляли на учебу в известную Катынскую разведшколу. Новобранцев обучали по двум направлениям. Тех, кто отличался интеллектуальными способностями, хорошим и даже музыкальным слухом, отправляли в радисты. Остальным была уготована участь боевиков.

На допросе парень из Красного вспоминал, как получил задание перейти линию фронта вместе с руководителем группы и радистом. Последний погиб, остальные отсиделись в прифронтовой полосе и прибились к партизанам в Витебской области.

Несколько месяцев шпионы активно воевали с фашистами, участвовали в диверсиях, пускали под откос поезда. Но во время немецкой карательной операции партизанский отряд разгромили и его бойцов взяли в плен. Завербованные боевики, конечно же, сказали, что выполняли задание немецкой разведки. Но так как они его провалили, были сосланы в лагеря военнопленных в Германию и Францию. После войны вернулись домой. Доказать кровавые поступки не удалось, они получили десять лет лагерей.

В 1943 году с приходом Красной армии Мамин бежал с немцами. Нашел пристанище в Польше в лагере для перемещенных лиц, работал на шахте, затем в Германии пристроился к фермеру.

Война закончилась. Мамин выдохнул и решил вернуться на Родину. Он считал, что приедет домой и все всё забудут, из памяти людей каким-то мистическим способом сотрутся его кровавые деяния, а он заживет спокойной жизнью. У него не было раскаяния, вины за боль, которую причинил людям. Не осознал, что творил.

И вот в июне 1945 года с семьей едет в Подмосковье. Захотел жить в деревне, которая находилась в 15 километрах от той, где он, будучи старостой, вешал людей (!). Но буквально по приезде предателя узнала девушка-шофер.

В сентябре 1945-го Мамина арестовали сотрудники управления НКВД по Московской области, а в феврале следующего года этапировали в Гомель. Следствие установило людей, которые знали его до войны. Оказалось, что он даже был профсоюзным активистом. Следователи также выяснили, что в его семье предателем стал не только он. Один из братьев также сотрудничал с немцами: был полицаем в Ростове, участвовал в казнях. В 1943 году не успел сбежать с немцами, и его повесили на местной площади.

Судили Мамина в Гомеле. Он активно помогал следствию и, конечно же, сдал многих своих коллег по кровавому цеху, надеясь, что спасет свою шкуру. Не помогло – военный трибунал назначил Мамину высшую меру наказания. Но предатель и убийца не хотел умирать. Подал апелляцию в Верховный суд – просил о помиловании, пытался давить на жалость тем, что инвалид, а на его попечении двое малолетних детей, жена, свекровь, мать осталась одна в Ростовской области. Он так и не понял, что живет в стране, где убийцам и предателям нет пощады. Приговор оставили без изменения и 13 апреля 1946 года Мамина расстреляли.