Они на родину, в Кабул, хотят...

БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТЫЕ
Она еще совсем не старая. Приветливо и грустно улыбаются теплые, шоколадного цвета глаза. Словно стараясь быть незаметной, женщина легко, неслышно двигается по комнате. Она редко выходит на улицу, боясь заблудиться в незнакомом городе, хотя живет в нем уже не один год.
Растение, пересаженное в чужую почву... От жалости сжимается сердце, а на ум приходит именно такое сравнение. Не получилось у меня разговора с этой афганской женщиной. По той простой причине, что Уриа Рабия Мохаммад Амин ни единого слова по-русски не знает. Жаль. Она могла бы рассказать, как долго на ее родине мучаются и умирают напуганные, нищие, потерявшие надежду на мирную жизнь люди. Как невозможно объяснить, почему свои же убивают своих.
Рабия — беженка, живет с семьей сына.
Для справки: “Беженец — лицо, которое не является гражданином Республики Беларусь и находится на ее территории в силу вполне обоснованных опасений стать жертвой преследований в государстве своей гражданской принадлежности по признаку расы, вероисповедания, гражданства, национальности, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений и которое не может или не желает вследствие таких опасений пользоваться защитой этого государства...” (Из статьи 2 Закона о беженцах).
Люди бегут от войны, голода, беззакония, произвола властей. Сын Рабии Баширахмад никогда не мог подумать, что судьба уготовит ему такие суровые испытания. Юность была многообещающей. Ровесники ему завидовали. Еще бы! Повезло попасть в ряды счастливчиков, которые ехали учиться в СССР. С 1980 года он начал открывать для себя другую, великую страну, ее язык, обычаи, культуру. Учеба в Гомельском дорожно-строительном техникуме была, пожалуй, самым безоблачным периодом в жизни. Окончив его в 1985 году, парень уехал на родину, в Кабул. Успел поработать по специальности в городском муниципалитете. Женился на красавице Наджии, молодой выпускнице юридического факультета местного университета. Молодожены сняли небольшую квартирку в одном из старых районов столицы. Родились дети. Семья строила планы, мечтала о будущем. Но случилось то, что случилось. Рухнул коммунистический режим Наджибулы. Его самого повесили талибы. Началась конфронтация между разными группировками и партиями. По стране покатился вал репрессий. В первую очередь под арест брали тех, кто учился в Советском Союзе. Бросили в тюрьму и Баширахмада.
Попав в заключение, он понял, что можно погибнуть даже вследствие нечеловеческих условий. В стране, где начиналась гражданская война, узниками никто не интересовался, их смерть становилась естественной приметой нового режима. Как, впрочем, произвол и беззаконие. Родственники Уриа, люди в основном небогатые, приложили все усилия, чтобы выкупить Баширахмада из неволи. Но оставаться в Афганистане уже было опасно. Решили бежать. Двинулись в путь с малыми детками и матерью. Без документов, тайными тропами удалось пересечь границу. С муками и страданиями добрались до Москвы, оттуда — в Гомель. Почему именно сюда? Как говорит Баширахмад, он знал этот город и его в нем знали.
В Беларуси уже была создана Государственная миграционная служба, действовал Закон о беженцах. Благодаря четким, профессиональным действиям сотрудников областной миграционной службы Уриа уже через полгода получили статус беженцев и необходимые документы.
У них большая семья. Две дочери — Мадина и Лима, и два сына — Бобор и Сияр. Последний родился уже в Гомеле. Баширахмад единственный кормилец. Он предприниматель, берет товар под реализацию. Непросто сводить концы с концами. Трудно жить и в чужой квартире, заполненной чужими вещами. К тому же в любое время хозяева могут предложить освободить жилье. И все же нет страха перед завтрашним днем, нет опасений за жизнь своих близких. Двое детей ходят в садик, двое — в школу. У них нет языкового барьера с ровесниками, хотя дома с ними разговаривают на родном языке.
Родина приходит в снах. И в общении друг с другом. Дауд Амири Мохаммад — товарищ по несчастью. Правда, ему повезло больше — не пришлось столько настрадаться в Афганистане. Он моложе на целых 12 лет, ему сейчас 31 год. Беженцем, как говорится, стал “на месте”, как многие студенты из Азии и Африки, не сумевшие вернуться домой по причине изменения политической ситуации в их странах.
Дауд в будущем видел себя преподавателем русского языка в афганской школе. Во время его юности в Афганистане язык дружеского государства находил поддержку и развитие. Год он его изучал на курсах в Минске, при институте иностранных языков. Затем стал студентом филологического факультета Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины. Когда окончил университет, в его стране уже хозяйничали моджахеды. О возвращении на родину не могло быть и речи. Там осталась мама, о которой он очень тоскует.
Мечтал об одном, а жизнь повернулась совсем по-иному. Занимается бизнесом. А еще Дауд возглавляет фонд по поддержке вынужденной миграции. Очень скучает по Кабулу, городу с древнейшей цивилизацией. Знает: теперь это уже другой город, полуразрушенный, непредсказуемый. Но все равно родной. Часто думает о том, что нет горше участи, чем стать без вины виноватым и потерять самое дорогое — родину. И все же мужчины заняты делом, им не так много есть времени, чтобы предаваться грустным раздумьям. Женщине, живущей только заботами о семье — труднее.

А праздника хочется — своего, настоящего
Наджия, жена Баширахмада, выросла в Пакистане. Ее родители и сейчас живут там. Как и большинство восточных женщин, пока я общалась с мужчинами, она легко и незаметно накрыла стол. Орешки, сладости, настоящие сушеные абрикосы... Упреждая мой вопрос, пояснила — родители посылочку прислали.
Когда приехали в Гомель, Наджия русский язык не понимала. Но ум у нее острый, память хорошая и вполне хватило непродолжительной учебы на курсах, чтобы схватить азы языка на уровне бытового общения. После окончания юридического факультета в Кабульском университете преподавала в школе. В Гомеле, даже если бы ей и очень хотелось работать, устроиться трудно. Думает, что это и вовсе невозможно — большая семья нуждается в ее заботах. Как и положено хозяйке, хранит домашний очаг, соблюдая обычаи и традиции своей страны. Любимое блюдо — плов. А еще суп, который в корне отличается от нашего. Огорчается хозяйка, когда невозможно соблюсти технологию приготовления какого-либо яства из-за отсутствия нужных специй.
Внимательная, ласковая, Наджия ладит с соседями, очень им благодарна за моральную поддержку.
— Нам нравятся белорусы, — говорит она. — Здесь хорошо, с пониманием к нам относятся, никто не обижает, не унижает упреками.
Вот только очень грустно по праздникам. Новый год в Афганистане отмечают в марте, а Пасха два раза в год. Никто не поздравляет, никто не приходит в гости. А душе хочется праздника — своего, настоящего. Когда отмечают его в большом кругу родных людей. Когда по-особому, со свежей зеленью, готовится рис и компот из множества разных сухофруктов, когда, словно ручеек, журчит, убаюкивая теплотой, беседа.
Афганистан — страна одной религии, ислама. С молоком матери дети впитывают и веру. А здесь, в чужом городе, нет мечети.
— Но нам никто не мешает исповедовать свою религию, и мы этим очень довольны, — говорит Наджия.
Живет семья в небольшой квартирке из трех комнат (две смежные). Обратила внимание, что у них нет большого обеденного стола. Спросила — а как же обходятся без него? Милая женщина, улыбнувшись, ответила:
— Как у себя дома — мы устраиваемся на полу.
Время быстротечно. Наджия часто ловит себя на мысли, что мировоззрение их детей формируется условиями другой страны, что они все меньше по своему внутреннему содержанию похожи на ровесников из восточных стран. Вот и у Мадины, ученицы четвертого класса СШ № 56, любимый предмет — история. А это история совсем другой страны.
В отличие от детей, взрослые ощущают временность своего пребывания в Беларуси. И очень хотят, чтобы это состояние как можно быстрее окончилось. Но пока временное правительство Афганистана во главе с Хамидом Карзаем не может гарантировать безопасность беженцам, не зовет их обратно. В стране продолжает оставаться сложным политическое и экономическое положение.
— Беларусь нам дала все, что могла, — говорит Уриа. — Главное — для нас созданы условия, чтобы мы могли зарабатывать и выживать самостоятельно. Но мы мечтаем вернуться домой.
Для справки: по оценкам Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, система предоставления статуса беженца на территории Беларуси является лучшей в СНГ.
Кстати, из всех долговременных решений, принятых в нашей стране в отношении беженцев, наиболее приемлемое их добровольное возвращение в свои страны. Считается, что вернувшись домой, они смогут быстрее начать нормальную жизнь и восстановить нарушенные культурные и этнические связи.
... О самом сокровенном не принято говорить вслух. Часто вспоминаю грустную улыбку и глаза Рабии Уриа. Наверное, даже если бы она могла говорить по-русски, то все равно бы не выразила любовь к своей родине словами. Она, эта любовь, словно застыла в ее больших шоколадного цвета глазах. Мне кажется, из них часто капают слезы, когда женщина остается наедине. Слезы тоски по своей земле, боли за нее.