Гомельчане, соскучившись по театральному искусству, тепло приветствовали известных артистов.
Действие, поначалу самое обыденное и рядовое, раскручивалось стремительно и абсурдно. В театре пролетарского Петрограда сменился редактор-цензор. В недалеком прошлом бравому матросу Степану Чайкину (Александр Багрянцев), привыкшему к безбрежию морей и океанов, даже в безграничном мире театра было тесновато. В силу своего пролетарского мировоззрения он пытается раздвинуть рамки нетленной шекспировской классики и вписать туда идеологию рабочих и крестьян молодой страны Советов. Что же получилось в сухом остатке после его «рецензий» от предложенного сценария пьесы?
Автор-драматург (Сергей Астахов) тоже не лишен новаторских идей. Всего за два дня для своей труппы «Балаганчик» он сочинил сценарий, в котором герои Шекспира в прямом смысле «ломают» комедию. По его мнению, «Комедии Джулио и Ромьетты» уготован небывалый зрительский успех. Дело за малым: получить заветный разрешительный штемпель от цензора. Но не тут-то было! Степан Чайкин, прочитав пьесу, решает, что действие необходимо перенести в Тамбов, а герои должны быть непременно коммунистами. Драматург повергнут в прострацию, но собрав творческую волю в кулак, за одну ночь переделывает свое сочинение.
Редакция вторая. Ночь, луна, Верона (зачеркнуто) Тамбов… Цензор, листая новый вариант рукописи, ожесточенно вычеркивает абзацы, вырывает листы. Драматург трепещет, иронизирует, ублажает пирожками неумолимого матроса. Но тщетно. Теперь главные герои должны носить исконно русские имена – Алёнушка и Иванушка. Соответственно, отец Лоренцо должен стать попом Андреем в буденовке и шароварах с лампасами. На авансцене разместится хор матросов со свечками в руках. Драматург ошарашен новыми требованиями, но попытки переубеждения цербе… цензора заканчиваются «контрольным выстрелом»: в пьесе должна быть фраза «За нашу великую Родину». Два раза.
Редакция третья. Драматург, пытаясь задобрить Чайкина, прибегает к аллегории: Алёнушка с Иванушкой в красных одеждах летят на красном аэроплане и в прекрасно-красное будущее. Выкрикиваемая в полете фраза «За нашу великую Родину» повторяется многократным эхом. Цензор частично удовлетворен, но просит малость: убрать из сценария все поцелуи. А, кроме того, не смущаясь, что действие происходит в средние века, говорит, что надо бы добавить роль чекиста. Драматург в отчаянии рвет на себе волосы. Но цензор гасит праведное возмущение. Ведь писать пьесы не сложнее, чем красить заборы. Ведь так?
Редакция четвертая. У драматурга нервный тик от следующих инициатив Степана Чайкина. Почему герои пьесы не танцуют и не поют? Почему чекист не спросил на ночном свидании у влюбленных документов? Непорядок! Все надо самому. И Чайкин решает играть роль чекиста. Начинается репетиция-фантасмагория, где степень абсурда зашкаливает: за Аленушку выступает драматург, нарядившись в женский сарафан, а в завершении герои «шекспировской» пьесы лихо отплясывают «Яблочко».
И вот, наконец, свершилось! Заветный штемпель-разрешение стоит на обложке многострадального сценария. Премьере быть! Ее увидят зрители! Но автор, не простив испытанных обид и унижений, решает отыграться. Драматург заявляет, что все цензоры – это бывшие писатели-неудачники. В ответ получает ультиматум – убрать из комедии все реплики, способные вызвать смех.
Редакция пятая. Весь юмор стерт, а герои (уже по злобной инициативе автора) говорят с грузинским акцентом. Но от этого пьеса становится только абсурднее и смешнее. Премьера была оглушительной, ведь в эпилоге прозвучала одобрительная телеграмма-рецензия из Москвы… от самого железного Феликса.
