Под страхом смерти

Поинтересуйтесь у своих знакомых, есть ли среди них «закодированные» от алкогольной зависимости. Уверена, что в любом окружении хоть один-два человека да найдется. Если не больше.
Кто-то из них доволен — благодаря этому методу жизнь пошла в гору. Кто-то считает «кодировку» шарлатанством и спекуляцией на чужом горе. Кто-то вообще скрывает, что прибегал к такому виду лечения и не хочет говорить на эту тему. Так что же все-таки включает в себя понятие «кодировка», и реально ли после одного-единственного сеанса сменить всепоглощающую страсть к бутылке на трезвую жизнь?

А подтолкнула к этой теме история, недавно услышанная от бомжа синюшного вида. Произошло это с ним еще в советские времена.
— Пил я. С работы погнали. Жена домой не пускала. Все, думаю, пойду «зашьюсь». Пришел к врачу, открыл он коробку, в ней 100 капсул. Все, говорит, нормальные, кроме одной. Ну, одна ядовитая, смертельная значит. Только которая — не знает. Ну, я «зашился». Расписку ему дал: коньки если откину, чтоб не винили никого. И не пил полтора года. Мучился. Водка снилась, а не пил. Сдохнуть боялся: что если он вшил мне ту самую — смертельную? Когда у бати моего юбилей был, застолье, то-се, я не удержался. Пошел на кухню, с миром попрощался, полстакана коньячку налил и одним махом «хлопнул». Сел на пол и жду, когда помру. А вишь, жив остался. С того дня в глубокий запой ушел…
Бомж даже не догадывался, что вшили ему, скорее всего, один из широко известных сегодня препаратов: «эспераль», «торпедо» («торпеду» по-народному) или что-то в этом роде. Медленно растворяясь, такая таблетка внутри капсулы превращает большую часть алкоголя в яд, который «бьет» по почкам, другим органам человека и действительно может привести к смерти. Шутки с такой «подшивкой» плохи. И, по мнению наркологов, к такому способу лечения следует прибегать только в крайних случаях, предварительно психологически и медикаментозно подготовив к нему больного.
Времена изменились. Сейчас реклама «обрывания запоев» достаточно разнообразна. Можно выбрать объявление по душе, продержаться 10 дней и вперед! Хотя, по моим данным, на «кодировку» принимают и с меньшим сроком воздержания от запоя.
30-летний Игорь «закодировался» уже во второй раз, причем у одного и того же врача. Сначала продержался три года, потом еще на пять лет согласился. Говорит, что многие «алкаши» врачей меняют. Выбирают, в основном, не по рекламе, а по рассказам тех, кто долго держится. Записался он по телефону. Приехал с паспортом. Сначала с ним медсестра беседу провела, потом человек 20 прошли в один зал, «там пару часов нам всякие ужастики врач рассказывал». Потом каждого по отдельности вызывали в кабинет. «Я зашел, врач чего-то руками пошаманил, в рот мне брызнул чем-то, спросил, на сколько лет хочу закодироваться. Отдал мне справку и все. Свободен. В случае чего приходи, говорит». Игорь оставил расписку о том, что никаких претензий предъявлять не будет.
— А больше чем на 5 лет нельзя закодироваться? — спрашиваю.
— Можно хоть на всю жизнь.
— Так чего ж не стал?
— А вдруг я на свое 35-летие напиться захочу?
Игорь показал мне выданную справку. В ней указано, что проведено лечение, срок трезвой жизни — пять лет, памятка, чего делать нельзя.
Кстати, некоторые опрашиваемые мною относились к такой справке с особым трепетом. Оказалось, что для них это не просто бумажка, а настоящее спасение: если вдруг нависнет угроза попасть в ЛТП, говорят, можно показать строчку «в противоалкогольном лечении не нуждается».
Гомельские врачи-наркологи, с которыми довелось общаться, просветили, что термин «кодирование» был введен в практику в 80-х годах врачом Довженко из Феодосии. Он внушал своим пациентам смертельный страх перед алкоголем, не применяя лекарственных препаратов. В конце сеанса брызгал в горло пациенту на вдохе струю хлорэтила (это известная «заморозка», дешевый препарат для местного обезболивания). Больные считали это «секретным» препаратом. Доктор объявлял пациенту, что если он сорвется до истечения этого срока, — с ним могут возникнуть различные неприятности (инсульты, параличи и тому подобное).
Позднее в народе терминами «кодирование» стали называть все методики, в основе которых лежит принцип «выпьешь — умрешь». Видов кодирования много и все они окружены таинственностью. В своей совокупности они делятся на две большие группы: психологическая (к числу которой относится эмоционально-стрессовая психотерапия) и медикаментозная (введение препаратов внутривенно или имплантация (вшивание).
Захотелось узнать: сколько всего у нас «закодировано» алкоголиков, каковы тенденции такого лечения, кто несет за все это ответственность? Эти вопросы возникли после услышанных от алкоголиков и их родственников «страшилок» и возмущения в адрес врачей, которые деньги взяли, а эффект нулевой. Срывы после «кодировки» на вторые сутки, через месяц, полгода похожи один на другой, разве что с небольшими вариациями. Плохое самочувствие, галлюцинации, повышенное давление — и, как результат, желание «раскодироваться». Но одна услышанная история впечатлила и, я бы сказала, напугала. Вот что рассказала жена алкоголика. Ее муж неоднократно пытался «закодироваться» у различных врачей, но в трезвости держался недолго. После каждого такого сеанса запивал с удвоенной силой. После очередного «кодирования» пить перестал, но с ним стали происходить невероятные вещи. По вечерам он начал ходить голым перед детьми, не стеснялся и соседей. Причем наутро искренне не верил в то, что мог вытворять такое.
Свои вопросы адресую Витольду Витольдовичу Тумелевичу, главному врачу областного наркодиспансера. И, к своему удивлению, узнаю, что к частнопрактикующим врачам-психотерапевтам областная структура не имеет ни малейшего отношения.
— Вы же делаете общее дело! Разве они не предоставляют вам никакой статистики? И вы даже не пересекаетесь с ними на семинарах или совещаниях? — уточняю на всякий случай.
— Статистики не предоставляют, на семинарах не пересекаемся, — подтверждает Витольд Витольдович. Он же информирует меня о том, что «кодирование» грамотно было бы называть «стоп-методикой» и приглашает посетить наркодиспансер, в котором тоже применяется этот способ, как один из методов комплексного лечения.
Звоню главному наркологу Мин-здрава. Владимир Петрович Максимчук сообщил, что лицензию на интересующий меня вид деятельности выдает Министерство здравоохранения. Что частнопрактикующие врачи-психотерапевты не подотчетны областным структурам. Анонимность услуги — это то, что привлекает население. Встречаются и нечистые на руку граждане, которые на этом спекулируют. Его слова подтвердила и дежурившая в тот день на «горячей линии» главный терапевт Минздрава Людмила Аверкиевна Жилевич. В министерство поступают сигналы от граждан о том, что, помимо специалистов, «кодированием» занимаются и шарлатаны, не имеющие никаких документов. Подобные сеансы проходят на частных квартирах. Клиенты к «избавителям» идут по принципу ОБС («одна бабка сказала»). В случае чего, и спрашивать не с кого.
— Сегодня, кстати, на «горячую линию» был звонок. Минчанка жаловалась, что у ее брата гомельчанина после кодировки очень плохое самочувствие. Будем разбираться, в чем дело, — добавила Людмила Аверкиевна и посоветовала сообщить гражданам о том, что прежде чем платить деньги, следовало бы требовать документы. Как правило, лицензия должна быть вывешена на видном месте.
Начальник управления по лицензированию Минздрава Светлана Андреевна Гончарик сообщила, что многие врачи-психотерапевты, практикующие частным образом, параллельно работают в государственной медицине. Наверное, это в большей мере относится к другим областям. По моим данным, большинство гомельских врачей-психотерапевтов, помимо частной практики, нигде не числится. Также Светлана Андреевна сообщила, что два года назад были ужесточены правила выдачи лицензии. Необходимо наличие высшего медицинского образования, специальной подготовки, первой или высшей квалификационной категории и т. д.
Оказалось, что контроль над частнопрактикующими врачами-психотерапевтами все же ведется. Минздрав проводит плановые проверки один раз в два года, реагирует контрольными проверками на нарушения лицензионных требований и условий. Свои претензии пациенты могут оставить в Книге жалоб и предложений. По словам Светланы Андреевны, пациенты жалуются в основном по поводу материального и морального неудовлетворения. Врачи-психотерапевты обязаны вести учет своих пациентов. Один из пунктов положения Совета Министров о лицензировании медицинской деятельности (от 20.10.2003 №1378) гласит: «Лицензия может быть аннулирована в случае нарушения лицензиатом лицензионных требований и условий, что повлекло за собой причинение ущерба национальной безопасности, общественному порядку, нравственности, правам и свободам, жизни и здоровью граждан (выделено автором), окружающей среде».
Принимаю предложение главврача областного наркодиспансера и еду туда с одной лишь целью — узнать, что государственная медицина может предложить в противовес частному «кодированию»? Пока плутаю под Сельмашевским мостом в поисках областного наркодиспансера, размышляю. То, что люди добровольно не идут лечиться в госучреждение — дело понятное. Чего греха таить, еще с советских времен за психиатрией и наркологией закрепился не совсем хороший имидж. Этакий оттенок полицейскости. Наверняка люди реже обращаются сюда из-за боязни, что на них останется темное пятно. Тем более что и властные, и правоохранительные структуры не волнует, пьет человек или не пьет. Их интересует, состоит ли он на учете. Такой вывод я сделала еще несколько лет назад, когда в поезде мой попутчик, работающий наркологом, в разговоре что называется «не для печати» возмущался существующей несправедливостью. Его вызвали на заседание гражданского суда, где речь шла о том, с кем будет жить ребенок после развода родителей. Пришли оба — его пациентка и ее муж, беспощадно пьющая личность. Это было видно невооруженным глазом: мужчина не просто колотился, под ним стул ходил ходуном. Рядом она — ухоженная, цветущая женщина. У нее уже два года трезвой жизни. «Представляете, у меня как у специалиста не спрашивают, вылечилась ли она, — недоумевал врач, — требуют подтверждения, что она состоит на учете. Я начинаю объяснять, что в этом нет ничего плохого, она ведь находится под наблюдением врача, регулярно приходит, пытается решить свои проблемы и успешно их решает». Не надо обладать каким-то особым даром, чтобы по горечи в глазах этого человека понять: решение суда было не в пользу его пациентки.
Оказывается, сейчас введено строгое ограничение — человек должен 3 года состоять на учете, даже если дела идут на поправку. Раньше этот срок был до 3 лет, вопросы снятия с учета решала комиссия. Например, у человека все прекрасно складывается, он два года не пьет, поднялся по служебной лестнице, в семье все хорошо, купил машину, пришел за разрешением на вождение автомобиля или увлекся охотой и понадобилось разрешение на ношение охотничьего ружья. Но ни того, ни другого он не получит еще целый год. Но вот ведь в чем парадокс. Законченный алкоголик, который лечится в диспансере анонимно, и у врачей не хватает оснований для постановки его на учет (он не перенес психоз, не вернулся из тюрьмы, не нарушает общественный порядок и т. д.), получит эти разрешения без проблем, точно так же как и «закодированный» у частных врачей-психотерапевтов. Какая-то нелепость, не правда ли?
Кстати, на Западе понятия «кодировки» нет вообще. В Германии, например, много различных социальных и реабилитационных центров. В некоторых мне довелось побывать. Уютная домашняя атмосфера, запах кофе с корицей, приятные беседы со специалистами. Обратиться за помощью можно в любой момент. Там четко осознают, что алкоголизм — заболевание на всю жизнь, которое требует длительного лечения. А у нас менталитет особенный. Мы хотим все и сразу. Как говорится, по-щучьему велению. Не прилагая никаких усилий…
Ну вот и областной наркодиспансер. Здесь узнаю много интересного. В регистратуре около 50 тысяч карточек. Это и ныне состоящие на учете, и архивные данные. На учет ставят, когда для этого есть какие-то обстоятельства. Существует и анонимное лечение без постановки на учет. Услуга эта платная. Комплексное лечение можно получить и здесь, и в центре «Надежда» по улице Ефремова. Лечат и уколами, и капельницами, и таблетками. Кстати, «стоп-методику» тоже используют, как один из методов. Все компьютеризировано. Строжайшая отчетность.
Заглянула я в кабинет, где проводится экспертиза алкогольного и других видов опьянения. От врача-эксперта Владимира Михайловича Михайленко узнала, что число освидетельствований растет с каждым годом. За пять лет оно увеличилось в два раза. Мужчин больше, хотя женщины — тоже частые гости, как, впрочем, и подростки. Учащиеся вечерней школы № 5 особенно преуспели в этом плане. Предприятия стали направлять сюда своих работников. Со ЗЛИНа, например, частенько приходят. Ну и, конечно, «клиенты» по линии милиции, ГАИ, охраны. За ночь здесь переворачивается по 30 — 40 человек, которым проводится освидетельствование на наличие алкоголя в крови.
Специалисты-наркологи убеждены, что невозможно относиться к терапии серьезного хронического заболевания с использованием всего лишь одной «стоп-методики».
— Самое главное для человека зависимого — признание у себя болезни и знание ее правил. А не «доктор, сделайте так, чтобы я не пил», — убежден Игорь Олегович Луханин, психиатр высшей квалификационной категории. — Идеальное избавление от зависимости — это полное понимание: «Я никогда не смогу употреблять алкоголь умеренно и по этой причине отказываюсь от него вообще». Вот простая истина. Знал бы человек это обстоятельство, он больше не пил бы.
— А если «кодироваться» постоянно: сначала на три, потом на пять лет и так далее? Можно таким образом прожить всю жизнь в трезвости?
— Чем больше человек живет в трезвости, тем больше понимает ее суть. Ему должно быть комфортно в этой жизни. Ведь трезвость, как тяжелая ноша, не каждому под силу. Если она не соответствует ожиданиям больного, более успешной жизни, на которую он рассчитывал, у него нет смысла держаться за все это. Человек становится невыносимым — нервным, раздраженным. Частенько приходят родственники и просят: посоветуйте, что делать, лучше бы он пил…
Получается, что самое главное для алкоголика — это его личное искреннее желание вылечиться! Иначе эффекта не будет. «Клиент не созрел», — мрачно шутят наркологи. В областном наркодиспансере с «недозревшими» не проводят сеансы эмоционально-стрессовой терапии. Облегчат состояние больного, очистят его организм, побеседуют. Одним словом, сделают все возможное, кроме вторжения в психику. Потому что на этом этапе ему можно только навредить, он будет пить еще больше.
Когда алкоголик осознает свою проблему и смотрит трезвым взглядом на то, что он сотворил с собой, с собственной жизнью, — это приводит его в ужас. Кто-то в момент просветления уходит в еще больший запой, чтобы не видеть этой страшной картины, а кто-то идет кодироваться. И вот человек закодирован. Он получил запрет на привычное существование, но вся беда в том, что его зависимость осталась при нем. Ему стало труднее жить, его лишили возможности расслабляться привычным способом, ничего не дав взамен. Понаблюдайте, с каким удовольствием закодированные алкоголики угощают спиртным сидящих за столом, с каким упоением выбирают в магазинах пиво «нулевку». Многие с нетерпением ожидают того момента, когда снова можно будет удариться во все тяжкие. Это как глубокая колея, в которую попал и уже никуда с нее не свернешь.
Практически все алкоголики, с которыми мне пришлось беседовать, уверены, что по окончании действия «кодировки» они смогут пить как обычные люди. Но специалисты утверждают, что это глубочайшее заблуждение.
— Не мешало бы знать, что у здорового человека алкоголь расщепляется в большей своей части до невинных вещей — углекислого газа и воды, а у алкоголика этого не происходит. У него накапливается формалин — токсичнейшее вещество, — просвещает Игорь Олегович. — Похмельное состояние — это насыщенность формалином, а не каприз или прихоть. Более того, алкоголь, принятый в качестве опохмелительной дозы вместе с этим формалином и еще с одним белком, создают морфиноподобное соединение. И вот это «опохмелился — полегчало» на самом деле всего лишь наркотический эффект на несколько часов. А потом — все снова. Да по нарастающей. Так вот и формируются запои.
Родственники удачно «закодированных» алкоголиков с благоговением произносят фамилии врачей-спасителей, молятся за них, ведь благодаря им несколько лет можно пожить относительно спокойно. А там, глядишь, опять можно будет уговорить «закодироваться». Тот, кто жил в страшном кошмаре и избавился от него, имеет полное право на такое мнение. И было бы нелепо и жестоко с этим спорить. Однако мы не должны обманывать себя и близких нам людей. Кодировку можно сравнить разве что с бронежилетом, который делает бойца увереннее. Именно под прикрытием этой «стоп-методики» человек защищен, он нарабатывает опыт трезвой повседневности. Это просто замечательно. И если трезвая жизнь стала для него дороже беспробудного пьянства, то у него есть только два способа ее удержать: начать осознанное лечение или прекратить пить вообще.
Однажды, щелкая телевизионным пультом, я увидела небольшой эпизод какого-то фильма. За столиком в ресторане — мужчина и женщина. Мужчина налил своей спутнице вино в бокал и с обожанием смотрит, как та пьет. Она улыбнулась: «А себе чего не наливаешь? Не любишь?» «В том-то и дело, что люблю»...
Наталья ПРИГОДИЧ
карикатура cartoon.kulichki.com

Редакция «ГП» намерена продолжить эту тему за «круглым столом» с привлечением заинтересованных лиц и специалистов. Контактный телефон для заявок на участие 57-72-65.