В этот момент Гамзатову вручили телеграмму из советского посольства в Японии, в которой сообщалось о смерти матери. Расул Гамзатович тут же вылетел домой, по дороге он “думал о журавлях, о женщинах в белых одеяниях, о маме, о погибших двух братьях, о девяноста тысячах погибших дагестанцев, о двадцати миллионах, не вернувшихся с войны. О многом думал... но мысли возвращались к белым журавлям”.
В том же году поэт написал несколько вариантов стихов, не думая и не предполагая, что один из них станет песней, которая отзовется в сердцах людей и приведет к нему новых друзей.
В 1968-м смертельно больному Марку Бернесу попались на глаза опубликованные в журнале “Новый мир” стихи Расула Гамзатова в русском переводе Наума Гребнева:
Мне кажется порою, что джигиты,
В могилах братских
не были зарыты,
А превратились
в белых журавлей…
Строки очень понравились Бернесу, однако он попросил разрешения у аварского поэта поработать над текстом. На сохранившемся в архиве Марка Наумовича экземпляре журнала — его вопросы и правки. В результате “джигиты” уступили место солдатам всех народов, павшим в той страшной войне, а “речь аварская” — общечеловеческой боли и скорби. Со стихами, включающими изменения для будущей песни, певец обратился к Яну Френкелю, с которым до этого много сотрудничал, и попросил сочинить музыку, что получилось далеко не сразу. Только два месяца спустя, когда композитор написал вступительный вокализ, работа пошла легче. Позднее Ян Абрамович вспоминал: “Я тут же позвонил Бернесу. Он сразу же приехал, послушал песню и… расплакался. Он не был человеком сентиментальным, но нередко случалось, что он плакал, когда ему что-либо нравилось”.
Бернес записывал “Журавлей”, когда уже был очень болен и с трудом передвигался, тем не менее 8 июля 1969 года сын отвез его в студию. И артист записал песню. С одного дубля… Эта запись стала последней в его жизни.
Песня посвящена всем солдатам, погибшим во время боевых действий. Но у этого произведения есть и конкретное посвящение — “Марку Бернесу, для которого эта песня стала последней”. На гражданской панихиде в Доме кино “Журавли” звучали и как прощание с популярными артистом, и как сбывшееся пророчество:
Настанет день,
и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же
сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех тех, кого оставил на земле.
