Памяти павших будем достойны
Война для сотрудников милиции – это истребительные батальоны, борьба с бандитизмом, фронт или партизанский отряд, потери и лишения. Держу в руках личное дело одного из сотрудников гомельской милиции периода Великой Отечественной войны. Опись листов личного дела на обрезке из рулона конфетных оберток «Новая Заря» фабрики «Спартак». По-новому воспринимаешь
такие документы. Понимаешь: война – не только фронт, партизанское движение, но и работа в тылу, выживание на оккупированных территориях. Документы военного периода приоткрывают эпизоды жизни и судеб работников гомельской милиции, аттестованных и вольнонаемных.
Секретарь-машинистка Гомельского УНКВД В. И. Роднянская ожидала прибавления в семействе, однако во время обороны города продолжала исполнять служебные обязанности. Потом женщину эвакуировали, оказалась в очень трудной жизненной ситуации. В начале осени 1941 года подала рапорт на имя Наркома внутренних дел Марийской АССР. Она указывала: «…30 июля я эвакуирована из прифронтовой полосы. В настоящее время нахожусь в очень трудных условиях, т. е. я в положении 8 месяцев, муж мой мобилизован. В таком положении мне очень трудно устроиться на какую-либо работу, т. к. меня нигде не принимают.
Временно нахожусь на эвакопункте в гор. Йошкар-Ола. В таких условиях находиться я больше не могу, т. к. эвакопункт меня не может содержать на своем иждивении, а также просит освободить занимаемое мной место. Уезжая из гор. Гомеля, я не успела получить никаких расчетов, т. к. ночью было объявлено покинуть город, расчет со мной был произведен за июль месяц.
Товарищ Народный Комиссар, прошу оказать мне помощь в отношении устройства на работу… Несмотря на то что мне трудно сейчас работать, но я согласна работать до последней минуты, сколько у меня есть возможности».
Вот автобиография милиционера областного управления милиции, а в начале войны учащегося Гомельского училища железнодорожников, уроженца Добруша, В. Т. Бондаренко: «…До оккупации фашистской оравой (бандой) города Добруша отец эвакуировался с фабрикой в тыл, о нем я и по настоящее время ничего не знаю… После оккупации фашистами гор. Гомеля я эвакуировался с училищем. По дороге нас распустил директор училища и сказал: идите домой и помогайте Родине кто чем может. Я приехал в город Добруш, где меня оккупировал немец. С первых же дней оккупации я связался с Бейзаровым И. П., который специально заслан в тыл немца для подпольной партизанской работы, и работал по его заданию, поджигали хлеб, пшеницу, овес, которые были предназначены для увозки в фашистскую Германию. Уничтожали агентов фашистской партии… Потом подлая полиция вскрыла нашу организацию, и тов. Бейзарову и другим товарищам пришлось уходить в партизаны.
Я еще остался не распознанным и остался работать в городе… Потом в июле месяце меня вскрыла полиция подлая, и я 14 июля бежал в лес в партизаны, где работал в подрывной группе.
Семью мою, мать и 2 сестры, немец угнал неизвестно куда, а может, и пострелял как семью партизана, о судьбе их я ничего не знаю».
Из автобиографии, датированной декабрем 1943 года, бывшей гомельской школьницы Л. А. Блинковой, принятой на должность архивиста УНКВД области: «Во время оккупирования немцами области пришлось пережить многое… Неизбежная поездка в Германию заставила пролежать в серьезной болезни 2 месяца с лишним, до освобождения местности от немцев. С приходом частей Красной Армии, по прошествии двух недель, во время одной из переправ через реку Сож был разбит и сожжен снарядами наш собственный дом по ул. Складской переулок № 9. В настоящее время на моем иждивении осталась мать и воспитание троих детей.
Сейчас мы проживаем совместно с хозяйкой дома в Ново-Белице, ул. Буденного, № 15».
Хотя и трудная, но вроде обычная биография военного времени. Однако в конце 1945 года Л. А. Блинкову вынуждены были уволить с должности по инвалидности. И по-другому осмысливаются слова автобиографии: «Неизбежная… в Германию… заставила… в серьезной болезни». Вероятно, Любе не удалось легко сымитировать тяжелую болезнь. Останется тайной и то, что она для этого сделала, что наступили такие последствия для здоровья, да еще на фоне голода.
Сдался в плен
В 1943–1944 годах Гомельское областное управление НКВД, как и другие управления на освобожденных территориях, из-за крайней нехватки специалистов было вынуждено брать на должности вольнонаемных сотрудников людей без достаточной проверки. Ее проводили далее параллельно с работой. Бывший партизан бригады «Большевик» Г. Л. Астраленко написал в заявлении: «Настоящим прошу принять меня в органы НКВД, так как я изъявил свое согласие и дальше продолжить борьбу с изменниками нашей социалистической Родины. В чем и прошу удовлетворить мою просьбу». Уже в самом заявлении просматривается твердость характера и даже юношеская удаль. Это подтверждает и характеристика разведчика Астраленко, подписанная командиром бригады «Большевик» Гомарко и комиссаром этой же бригады Поляничко: «…Тов. Астраленко Г. Л. прибыл в партизанский отряд «Большевик» 13 июля 1942 года… С порученной ему работой справлялся хорошо, быстро и точно доносил сведения о противнике…»
В отличие от партизанского разведчика, бывший красноармеец А. В. Александров, принятый на должность шофера ХОЗО УНКВД, ни специальную проверку, ни проверку жизни не прошел. При приеме на работу указал: попал в окружение, будучи раненым, активно сотрудничал с подпольщиками. Однако 13 апреля 1945 года старший следователь особой инспекции ОК УНКВД младший лейтенант милиции Архипов вынес следующее заключение: «Александров А. В. происходит из семьи кулаков. Его отец Александров Василий Александрович в 1929 году был раскулачен и репрессирован органами НКВД (в 1937 году умер в заключении). При вступлении в органы НКВД Александров А. В. скрыл свое социальное происхождение.
В 1941 году в сентябре месяце Александров, будучи на фронте, нарушил воинскую присягу и сдался в плен немцам, прибыв в дер. Соловьево Уваровичского района Гомельского района (следует читать области – прим. автора), где проживал по день освобождения… – ноябрь 1943 год(а)». По обвинению в сокрытии социального происхождения Александрову можно было бы посочувствовать. Но добровольная сдача в плен никакому оправданию не подлежит. Однако вопреки ожиданию сурового вердикта принято решение, дающее возможность искупления вины: отправка в действующую армию. Повлияло отсутствие сведений о сотрудничестве с оккупантами.
А инспектору ОПВИ УНКВД Гомельской области Евгению Мерзову второго шанса не требовалось, он и первым воспользовался достойно. В боевой характеристике техника-интенданта 2-го ранга, 1921 года рождения, кандидата в члены ВКП(б), составленной начальником штаба партизанского движения при военном Совете I Украинского фронта, Героем Советского Союза, подполковником Бовкуном читаем: «Тов. Мерзов 27.6.44 г. был выброшен в тыл противника в составе отряда «За Родину». С 28.8.44 г. находился на должности командира роты, а с 20.9. по день соединения отряда с частями Красной Армии – 24.11.44 г. был комиссаром отряда… Отряд совершил рейд из района Сколе Дрогобычской области на территорию Словакии в район Стропков – Гумене… В Словакии был избран секретарь местного партийного комитета и его два заместителя из коммунистов Компартии Словакии, через которых вели работу по организации подпольных национальных комитетов.
За руководство партизанским отрядом, боевые заслуги и мужество, проявленное в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, тов. Мерзов представлен к награждению».
Отпустить к матери
После долгожданной Победы послевоенная разруха, недостаток продуктов еще долго тяжким бременем ложились на плечи выживших. Учительница одной из школ РСФСР З. П. Забываева в январе 1944 года была направлена для работы на освобожденных территориях в колонию для беспризорных детей. Женщина писала: «Считаясь с требованиями и нуждами Родины, я добровольно поехала в Белоруссию». В июле 1945 года она, машинистка УНКВД по Гомельской области, обратилась к начальнику областного управления с отчаянным рапортом, почти криком души: «…Я вместе с другими учителями и воспитателями год с лишком работала на физических работах по восстановлению колонии. Это привело в совершенную негодность большую часть моей одежды и обуви… Весной 1945 г. я подавала рапорт о моем увольнении, т. к. больна моя мать (ревматизм ног), которая не может обойтись без постороннего ухода (справка о ее болезни имеется в ОК УНКВД). Вместо увольнения я была направлена на работу в УНКВД, чем поставлена в еще более худшие материальные условия, т. к. не имея возможности целый месяц питаться в столовой (получаю карточку С-5, которой буквально хватает на 10–12 дней), я питалась продуктами с базара, продавая последние скудные остатки одежды.
В результате всего этого в данный момент очутилась совершенно без денег и карточек, а так как это повторяется каждый месяц, то я задолжала порядочную сумму денег в размере 2-месячной моей зарплаты, …не имея чем платить за квартиру, я живу в отделе, чем вызываю большое недовольство нач. ОПВИ – Ткачева и в дополнение ко всему получаю письма от матери, от которых застывает сердце… Убедительно прошу Вашего разрешения уволить меня с работы. Такая жизнь меня совершенно разбила и нисколько мне не дорога».
Чтобы понять смысл рапорта в то непростое время, необходимо знать: не только за самовольное оставление работы, но даже за прогул в соответствии с тогдашним законодательством человека могли привлечь к уголовной ответственности. Однако всегда оставалась надежда на лучшее. На этом рапорте начальник УНКВД Клименко начертал резолюцию: «т. Лунегину. Надо ее отпустить к матери».
Такие люди победили в той страшной войне. Они не из бронзы и стали, они из плоти, со своими достоинствами и недостатками. Читая о них, мы и сами становимся добрее и человечнее.
