Нина Калабынина в мае 1945-го. Фото из семейного альбома Нины Калабыниной
У Нины после освобождения Костюковки от немецких захватчиков были две главные заботы: учеба в школе, прерванная с приходом оккупантов, и помощь раненым бойцам, находившимся на лечении в госпитальной палате, которая разместилась в ее родительском доме. А еще она вместе с юными подругами работала на восстановлении железной дороги, ходила рыть окопы, участвовала в создании капониров (так назывались сооружения для ведения флангового огня по двум противоположным направлениям) на прифронтовом аэродроме.
Однажды, когда бежала в школу, ее остановил старшина медицинской службы и сказал, что на военно-санитарном поезде нужны люди для работы. А еще сказал: если есть знакомые, согласные пойти на такую работу, пусть приходят вместе с ней.
Нина Николаевна в феврале 2020 года. Фото Вадима Лося
Мама, Мария Платоновна, была категорически против: кто ей по дому и в колхозе в огородной бригаде помогать будет? А вот бабушка Аня заступилась за Нину: «Пусть решает сама, она вправе быть хозяйкой своей судьбы».
Через несколько дней вместе с двумя сагитированными девушками прибыла к начальнику эшелона. И уже утром они на поезде отправились к полосе боевых действий. В одном из вагонов санитарного поезда № 1117 1-го Белорусского фронта ехала санитаркой Нина Яськова.
Был в санитарном поезде портной, который сшил Нине и девчатам-подругам гимнастерки, в которых они щеголяли как настоящие бойцы, только без погон.
– Работали – дай боже! К передовой подходит поезд, остановится. Мы из вагонов не выходим. Подвозят раненых машинами. И тогда начинается работа… Знаете, что это такое – трем девчатам, закрепленным за четырехосным санитарным вагоном, загрузить 60 человек, многие из которых калеки безрукие, безногие, от боли кричат? Кругом кровь. Тяжело раненых на первый ярус в вагоне укладывали. Поправишь его, укроешь и за другим бежишь. Тех, которые легче ранены, принесем – перевернем, поможем на второй ярус взобраться. А на третий – уже ходячие, которые сами в состоянии залезть. Пока загрузишь вагон – ни рук не чувствуешь, ни ног.
В дороге нужно было за ранеными ухаживать, кормить. Останавливается эшелон – девчата за ведра и бегом вдоль длиннющего состава к вагону, где размещалась кухня. С полными ведрами бежали обратно, потом снова за водой. Нужно было успеть в минуты короткой остановки и раненых накормить, и посуду перемыть.
Но это не все трудности обеденного часа. Чуть ли не через одного бойцы не в состоянии были ложку в руках держать. Один перед глазами Нины до сих пор стоит: ни рук, ни ног, половина лица вырвана осколком, марлей прикрыта. Вливала ему пищу через трубочку из поилки. Поест и головой кивает, мол, хватит…
Нина Николаевна говорит, что сначала от всех ужасов плакала. Но страха большого не испытывала всю войну. Не до страхов было: слишком много работы взвалилось на ее хрупкие плечи в санитарном поезде. И главное, бойцы называли санитарочек, своих ангелов-спасителей сестричками, вкладывая в это слово большой смысл и ласку, на которую только способны были страдающие люди.
В каких местах побывала Нина Калабынина, сколько за эту проклятую войну горя и бед ей довелось увидеть, сколько было городов и весей, станций и полустанков – не рассказать… Но маршрут был неизменный: передовая – фронтовой госпиталь. Она и сама не знала, где находила силы для того, чтобы помогать людям, спасать человеческие жизни.
Победу встречала в Берлине. На память о тех майских днях осталось черно-белое фото. На нем – двадцатилетняя Нина в белой блузке и с букетом сирени в руках. Искренняя улыбка и глаза, полные надежд и мечтаний о мирной жизни. Впрочем, этого снимка могло и не быть. Немецкий фотограф через переводчика долго просил разрешения у Нины, у ее командира сфотографировать девушку-освободительницу. Через несколько дней он передал карточки в один из берлинских госпиталей Западной группы войск, где, к слову, Нина продолжала работать санитаркой.
Здесь она и встретила свою судьбу. Был в части радист – рядовой Иван Захарович Калабынин, приписанный к госпиталю после лечения: почти глухой после ранения, но в наушниках радио слышал хорошо. Как увидит Нину – наперерез спешит. А она – убегать! Так и бегала, пока радист не отправился с рапортом за разрешением на брак. Замполит спрашивает: «А где же твоя невеста?» Узнал, что с невестой он так и не умудрился ни разу словом перемолвиться, но согласился поспособствовать делу. Подключились к этому делу и Нинины подружки. В советском консульстве в Берлине в январе 1947 года их расписали, и с тех пор носит она фамилию Калабынина, о чем ни разу не пожалела ни при жизни мужа, ни после… В октябре 1947 года у них родилась дочь Валентина.
В 1948 году Нина вернулась с мужем-детдомовцем и дочуркой в Беларусь, в родную Костюковку. Обустраивали новую жизнь на своей земле. В рабочем поселке построили дом, в 1955 году родился сын Виктор. Более четверти века, до выхода на заслуженный отдых Нина Николаевна проработала в профилактории ОАО «Гомельстекло». 35 лет отдала этому предприятию и дочь Валентина Ивановна. Сейчас трудовую эстафету в коллективе стеклозаводцев достойно продолжают внуки – Сергей и Александр Радионовы.
Нина Николаевна Калабынина награждена орденом Отечественной войны II степени, многими медалями. Она и сегодня остается в боевом строю. Ветеран Великой Отечественной войны находит силы для участия в мероприятиях в микрорайоне Костюковка в честь священных дат и памяти людей, погибших за Отечество.
