ТАНКИСТ
Отец Копецкий Анатолий Фридрихович (1926–2003 гг.). Танкист
Уволен из армии только в июне 1950 года. Не демобилизовался раньше, так как не было в живых молодых ребят призывного возраста. Имел боевые награды, в том числе ордена Красного Знамени, Славы III степени, Отечественной войны II степени.
Когда упрашивала отца рассказать о подвиге, он тяжело вздыхал: «На войне каждый день – подвиг». Вспоминал, как на его глазах погиб лучший друг Вася Весенин, как он сам три раза выбирался из горящего танка и два раза – из тонущего. Рассказал, как, выполняя боевое задание провести разведку, они пристроились поздно вечером к немецкой колонне танков и так проникли на территорию противника. Провели разведку, а потом с боем прорвались к своим.
За этот подвиг все члены экипажа были награждены орденом Славы III степени.
«ЛЯГУШКИ»
Война – это не фильм ужасов, это страшная быль. Папа как-то рассказал, как однажды выбрались с товарищами из горящего танка, а потом, в пылу боя, присоединились к пехоте и пошли вместе со всеми в атаку. Рядом с отцом бежал высокий мощный парень в форме пехотинца. Навстречу им выскочил фашист с автоматом наперевес, а пехотинец как врежет немцу по голове прикладом ружья! Видно, сила была у парня богатырская, потому что у фашиста в буквальном смысле слова глаза из орбит вылезли. Папа говорил: «Выскочили глаза, как будто лягушки выпрыгнули». От такого зрелища парень оторопел и стал как вкопанный.
В бою останавливаться нельзя. Отец изо всех сил толкнул кулаком парня в спину, тот побежал вперед, потом опять остановился. Так и бежал папа в атаку с криком: «За Родину! За Сталина!» Правой рукой из трофейного пистолета стрелял, а левой толкал окаменевшего от шока пехотинца.
Оба в той страшной атаке остались в живых.
«МАРМЕЛАДКИ»
Иногда папа рассказывал что-то смешное. Например, однажды он показал своему другу Косте красивую коробочку: «Смотри, какие у меня мармеладки есть!» Костя: «Дай мне!» Толик в ответ: «Не дам!» и бросился удирать. Костик – за ним. Бегают друг за другом, дурачатся. Толя крутит коробочку перед носом друга, хохочет.
Иногда папа рассказывал что-то смешное. Например, однажды он показал своему другу Косте красивую коробочку: «Смотри, какие у меня мармеладки есть!» Костя: «Дай мне!» Толик в ответ: «Не дам!» и бросился удирать. Костик – за ним. Бегают друг за другом, дурачатся. Толя крутит коробочку перед носом друга, хохочет.
Наконец Костя изловчился, выхватил коробочку, запустил в нее руку, набрал полную горсть содержимого и затолкал в рот. Через минуту Костя вытаращил глаза, принялся плеваться и чертыхаться. Анатолий с издевкой: «Что, не по вкусу зубной порошок пришелся?»
Было солдатикам по девятнадцать лет… Мальчишки.
Мальчишки, которые ценой своего здоровья, а порой и ценой жизни спасли мир от коричневой чумы фашизма.
ЛЕТЧИК
С детства помню, что у бабушки по отцу в комнате висел портрет ее старшего сына Адика.
К сожалению, ничего о нем не знаю. Когда началась война, он уже служил в летном полку, принимал участие в боевых действиях практически с первых дней. Отец рассказывал, как весной 1945 года он в Восточной Пруссии случайно встретился со своим старшим братом и даже побывал у него в гостях в летном полку.
Через несколько дней папа с однополчанами участвовал в похоронах погибших летчиков. Тела их сильно обгорели, но Анатолию показалось, что один из пилотов – его брат: на руке погибшего была такая же татуировка, как и у Адика. Потом отец узнал, что его родителям пришла похоронка, в которой было сказано, что Адольф Фридрихович Копецкий пропал без вести в Восточной Пруссии: не вернулся с боевого полета.
Дядя по отцу Копецкий Адольф Фридрихович (1920–1945 гг.). Летчик
«ШПИОНЫ»
Семья дедушки и бабушки Фридриха Антоновича и Марии Матвеевны Копецких жила в Гомеле. Фридрих Антонович вывозил оборудование гомельского завода (к сожалению, родственники не помнят какого) в эвакуацию в Уфу. Сосед сказал бабушке: «Срочно уезжайте, в Уфу уходят последние эшелоны. Ваш средний сын уехал с отцом». Бабушка собрала кое-какие вещи, взяла с собой младшего сына Толю и уехала.
В вагоне было много людей, теснота, не то что яблоку – сливе негде было упасть. Кто-то сказал, что моя бабушка – шпионка. Ее вместе с сыном высадили из поезда на одной из станций.
Усталый начальник вокзала спросил: «Ну, где тут шпионы?» Бабушка отвечает с отчаянием: «Я шпионка, да вот еще один шпион, мой сын четырнадцати лет». Начальник чертыхнулся и посадил их в другой поезд. Когда они проезжали следующую станцию, увидели на железнодорожных путях остатки вагона поезда, в котором до этого ехали: в эшелон попала бомба, которую сбросил фашистский самолет. Так подлое поведение кого-то из попутчиков оказалось благом: моя бабушка и отец остались живы.
Мария Матвеевна нашла в Уфе своего мужа, там они и жили до освобождения Гомеля.
КУЛЕШ В ШАПКЕ
Во время эвакуации папа поступил в Уфе в ФЗУ, там его кормили. Дедушка работал на заводе и ел в рабочей столовой. Бабушка вынуждена была питаться по карточке иждивенца и сильно голодала. Была она женщиной гордой и очень терпеливой, никогда ни на что не жаловалась. Только когда сын и муж заметили, что она от голода пухнет, стали делиться своим небогатым пайком.
Папа рассказывал: когда ему выпадало дежурить по кухне, всегда выпрашивал у повара хоть какие-то крохи для голодающей матери. Однажды им выдали по солидной порции кулеша. Половину он выделил для матери, но как ее донести? Не растерялся, вылил густой кулеш в шапку и со всех ног помчался домой.
Слаще всех яств мира казался моей бабушке тот кулеш из старой шапки сына…
БОРЩ ИЗ ЩАВЕЛЯ
Брат моего отца Рудольф узнал, что мама и брат уехали в Уфу, но последовать за ними не смог: Гомель захватили фашисты. Он жил в оккупированном городе один. Потом немцы угнали Рудика в Германию в рабство. Он остался жив, вернулся на Родину в 1945 году.
Дядя рассказывал, что в Германии приходилось много работать на бауэра, который обращался с ними грубо, оскорблял. В теплое время года в выходной день все работники собирались на лугу, разжигали костер и варили борщ из щавеля. Хозяева над ними смеялись: «Русские свиньи траву едят».
Видно, не от хорошей жизни бесконечно вкусным казался моему дяде тот сваренный на костре борщ из щавеля.
КОМУ ЭТА ВОЙНА НУЖНА?
Бабушка Мария Фоминична Липская рассказывала, что во время войны в их домике поселились фашисты, а хозяева ютились в хлеву вместе с немногочисленным скотом. Как-то бабушка прибиралась во дворе. Пожилой немец, который чистил свое оружие, оглянулся по сторонам, затем тихонько сказал: «Матка, иди сюда!»
Бабушка застыла в испуге: подойти страшно, а не подойти еще страшнее. Перекрестилась украдкой и подошла, мысленно читая про себя молитву. Немец протянул шоколадку: «На, спрячь быстро. Отдай твоим киндер. У меня тоже две киндер дома». Потом вздохнул и добавил на ломаном русском: «И кому эта война нужна?..».
Не все немцы фашистами были, только народу СССР от этого легче не стало.
ТРИ ГОДА!
Мамина двоюродная сестра Мария Клейнова несколько раз рассказывала мне эту историю. Во время войны у них в доме остановились на постой итальянцы, которые служили в фашистских войсках. Однажды один из них вечером на ломаном русском сказал Мане: «Завтра вас всех соберут. Скажешь, что твоей дочке три года. Запомни: три года!»
Назавтра фашисты действительно согнали всех женщин с ребятишками. К тем, у кого были маленькие дети, подходили и спрашивали, сколько ребенку лет. Маня прижала к себе единственную четырехлетнюю доченьку Раечку и закричала не своим голосом: «Три года! Ей только три года! Я высокая, муж высокий, Райка высокая. Ей три года! Три года!»
Фашисты отобрали у матерей всех деток, начиная с четырехлетнего возраста, и отвезли в концлагерь в Красный Берег. Там у детишек брали кровь для раненых фрицев. 1990 детей не выжили…
ХОЧУ ВО СНЕ УВИДЕТЬ МАМУ
Мою маму Валентину Павловну Липскую фашисты угнали в Германию в рабство. Хозяин, которому ее отдали, плохо кормил и заставлял много работать. После Победы молодая ранее здоровая деревенская девушка вернулась домой совершенно больной. Мама умерла, когда мне было два месяца. Так война и меня сделала сиротой.
Дядя по матери Липский Всеволод Павлович (1920–1943 гг.). Артиллерист
К отцу несколько раз приходили из детского дома, предлагали отдать меня туда. Обеспеченная бездетная пара тоже хотела забрать ребенка в свою семью. Старший брат отца, у которого уже было два сына, просил отдать меня ему, а самому строить свою жизнь заново. Отец никого не послушал, никому меня не отдал.
Перед смертью мама попросила папу, чтобы он женился на ее младшей сестре Шуре. Так он и поступил. Низкий поклон Александре Павловне за то, что она меня вырастила и воспитала. Но я всю жизнь мечтаю хотя бы во сне увидеть мою родную маму…
МОГИЛА ДЕРЕВНИ
Семья моего дедушки Павла Александровича Липского (1884–1944 гг.) жила на хуторе Кунное, это нынешний Светлогорский район. Дедушку не призвали в армию – у него была язва желудка. Его сын, Всеволод Павлович Липский (1920–1943 гг.), учился в военном училище, был артиллеристом, вступил в бой с фашистами в первый же день войны. Семья Липских испытала огромные трудности во время проживания на оккупированной территории: голод, холод, страх и опасность.
Недалеко от хутора Кунное находилась деревня Печищи. 10 февраля 1942 года каратели ее сожгли и расстреляли 120 человек. Моя матушка рассказывала, что, когда фашисты уехали, дедушка с односельчанином (к сожалению, не помню его имени) тайком ночью собрали и похоронили останки погибших. Эта братская могила находится в лесу в километре от восстановленной деревни Печищи, там установлен памятник.
Символическая могила деревни Печищи находится в мемориальном комплексе «Хатынь» среди могил белорусских деревень, сожженных вместе с людьми.
Война – это не фильм ужасов, это страшная быль
СИЛА ИСКРЕННЕЙ МОЛИТВЫ
В 1943 году немцы собрали всех жителей и погнали их к реке в направлении деревни Стужки. Люди думали, что их ведут, чтобы расстрелять или утопить в реке. Моя бабушка Мария Фоминична по пути наставляла своих дочерей: «Как начнут стрелять, то ты, Валечка, прячься за папу, ты, Шурочка, – за меня. А потом лежите тихонечко, может, вас не увидят. Прощайте, донечки мои».
Все люди шли, плакали, прощались с детьми, многие молились. Неожиданно к колонне подъехал мотоциклист с каким-то приказом. Всю колонну развернули и привели в деревню Прудок. Бабушка Мария Фоминична Липская была человеком глубоко верующим и всегда говорила, что люди остались живы только благодаря тому, что она и многие женщины молились о спасении.
А ПОСЛЕ ВОЙНЫ…
Жизнь была невыносимо тяжелая. Моя бабушка по матери со своей младшей дочкой Шурой жили в землянке, спали на деревянных нарах, голодали. Из одежды самый шик: блузочка из парашютного шелка, если еще повезло этот парашют найти. Однажды ночью, неловко повернувшись, Шура упала с нар на пол, где была лужица холодной воды. Обогреться негде, переодеться не во что.
Утром пошли на работу, где девочка и «согрелась»: вспахивая поле, таскала вместе с другими девчатами плуг на себе, поскольку лошадей в колхозе не было.
