Важно знать правду и чтить память погибших за Родину. Интервью с руководителем Гомельского областного поискового объединения «Память Отечества» Игорем Свириденко

Говорим об этом с руководителем Гомельского областного поискового объединения «Память Отечества» Игорем Свириденко.

– Для нас, поисковиков, историческая память – это не кампания, которая вмещается в год или несколько лет, – подчеркивает Игорь Николаевич. – Отдаем этому делу много личного времени, порой в ущерб своим семьям. С весны и до поздней осени, даже зимой, пока можно воткнуть лопату в землю, работаем. Ведь память сегодня действительно стала категорией боевой.

В поисковую деятельность включаются разные люди, теперь уже поколение внуков непосредственных участников Великой Отечественной. Вот и Игорь, родившийся в год 30-летия Победы советского народа над фашизмом, отмечает, что подвиг его на это отец, уроженец деревни Асаревичи Брагинского района. Жить в местах, где проходило первое форсирование Днепра, и не заинтересоваться этим могли лишь равнодушные люди.

– Папа был десятым ребенком в семье, зачастую после трудов деревенских, бывая в поле, лесу, находил военные предметы. Рассказывал, как рядом с разбившимся самолетом нашел останки летчика, во время купания в Днепре с братьями обнаружили самоходку немецкую, – делится Игорь. – Естественно, все это подпитывало и мой интерес, мне нравилось копаться в военной истории. Жили мы в Гомеле, но в деревню до чернобыльской катастрофы приезжали часто. Потом уже я бывал там наездами. Как-то уговорил маму пойти в лес и прихватить лопату. Возвращались с находкой – металлической цепью. Пожилой земляк, увидев ее, определил: лента крупнокалиберного пулемета.

Более четырех лет Игорь Свириденко руководит поисковым объединением, в котором 20 представителей самых разных профессий, увлеченных делом, ставшим для них частью жизни.

Для того чтобы начать поиск павших в той или иной местности, читают массу исторических документов, мемуаров, боевых донесений, карт, сверяют их с местностью. Многое из архивных данных совпадает: находят воронки, гильзы, осколки, подтверждающие: бой действительно был. Но сколько и других историй, когда по документам все с точностью аптечных весов, а на местности – никаких зацепок, будто веником подмели. Значит, бой проходил в совершенно ином месте.

Работу поисковиков можно сравнить с делом археологов. Ведь в арсенале у них кроме металлодетекторов, щупов и лопат еще и маленькие лопатки, кисточки.

– Зачищаем каждого бойца аккуратно, тщательно. Главное, не утратить самое важное. Спустя столько лет после войны одежда сгнила, и что-то, скажем, из карманов гимнастерки или брюк могло упасть сквозь косточки. Находим немало безымянных бойцов. Ведь после сражений работали официальные трофейные и похоронные команды, доставали медальоны, красноармейские книжки, заносили сведения о воинах в документы безвозвратных потерь и уничтожали найденное. Да и архивы ведь попадали под бомбежки, – рассказывает мой собеседник.

Тонкостей в поисковой работе масса: в тот временной отрезок было немало и неграмотных бойцов, за которых записку для медальона писали другие, тоже допуская какие-то неточности. Случалось, погибали целыми подразделениями. Потому важна каждая деталь.

Указом Президента Республики Беларусь № 109 от 24 марта 2016 года утверждено Положение «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества и сохранении памяти о жертвах войн». В главе пятой, которая и называется «Поисковая работа», все вроде прописано. Но и спустя годы, по словам Игоря, тормоз один: поисковики не имеют права поднимать и эксгумировать останки. Потому они, обнаруженные в полях и лесах, ждут «возвращения из небытия» не один год. Специализированная поисковая воинская часть (52-й отдельный специализированный поисковый батальон) Министерства обороны – единственная в республике, в ней солдаты-срочники. Поисковики же люди состоявшиеся, работают во всех регионах, и следов Великой Отечественной еще множество. Не факт, что за время ожидания спецбатальона туда не придут черные копатели и не сделают свое черное дело.

С особым волнением Игорь Свириденко рассказал о найденных объединением «Память Отечества» в ходе полевых поисковых работ летом 2020 года останках бойцов в районе деревень Студенец и Хлевно на Кормянщине. Эксгумировать удалось… в октябре 2021-го.

– Мы нашли у останков бойца порт­сигар, – рассказал Игорь, – но сразу открывать его не стали. Решили: зачистим всех, потом откроем. Когда увидели внутри портсигара пачку листков, подумали: бумага для самокруток. Пожелтевшая, но чистая. Сняв еще слой, обнаружили надписи. Азарт появился. Трясущимися руками я держал этот лист. Удалось прочесть: Мглинский РВК, 1943 год. Отдали отсканированный документ на исследование российским экспертам в лабораторию «Солдатский медальон» в Москве – к сожалению, у нас, в Беларуси, такой нет. Оказалось, что это красноармейская книжка, принадлежала она уроженцу украинского Щорса (Сновск) сержанту Константину Александровичу Терехову. Меня это сильно всколыхнуло. Мой дед Николай по маминой линии родом из тех мест, служил помощником машиниста на паровозе, доставлял эшелоны с необходимым для фронта. Может, кто-то из их родных даже знал друг друга… За каждой такой историей столько всего проживаешь! Удалось установить, что призванный в 1939-м Терехов в начале июня 1941-го прибыл с Брянщины в составе 64-го гаубичного артполка 53-й стрелковой дивизии на учения в Гомель. Она размещалась в военном городке на нынешней улице Добрушской. В Гомеле он и встретил войну. Позже был плен, освобождение в 1943-м, повторный призыв и гибель на Кормянщине… В военных архивах до сих пор вписаны данные о том, что Терехов числится в пропавших без вести с июня 1941 года.

Случается, что награда просто утеряна бывшим фронтовиком, вернувшимся с войны. А найдена спустя годы после его смерти. На языке поисковиков такие награды называют «потеряшки». В теплое время года и в нашем героическом Гомеле выныривают любители продать чьи-то боевые ордена. Не гнушаясь, не боясь, что воздастся за дела не только по закону, но и Всевышним.

В одном из районов области молодой черный копатель нашел орден Красного Знамени и продал его коллекционеру. Узнав об этом от другого «собирателя ценностей» из этого сообщества, на юношу нажали поисковики. Он взмолился: мол, «женитьба, масса расходов». Исследовав место обнаружения, нашли там куски авиационного алюминия, детали самолета, гильзы от пушки и авиационного пулемета. Идентифицировали гильзы и пришли к выводу: такое вооружение было лишь на двухместном Ил-2. По отсканированному фото с номером награды восстановили в архивах номер подбитого фрицами самолета, фамилии пилота и стрелка. Хотя останки их не были найдены – кругом пахотное поле, поисковики установили памятный знак героям. И в это время появились… два аиста. Они вышагивали, не боясь людей, символизируя продолжение жизни.

Игорь с болью рассказывает, что на Ветковщине возделывается поле, где, по донесениям военного времени, в бою «за неизвестную высоту, что южнее д. Юрковичи» легло целое подраз­деление красноармейцев. Некоторые рассуждают: 79 лет пролежали спокойно, пусть и дальше так… Как же спокойно, если ежегодно останки погибших пашут? А поднимать, если мы печемся о памяти, надо и останки мирного населения, пострадавшего от геноцида гитлеровцев, и всех погибших солдат.

– Не должно быть равнодушных кадров! Один представитель военного комиссариата интересовался у меня: в чем наша выгода в поисковой работе? Мол, если невыгодно, то ты вряд ли бы занимался этим… – с болью выдыхает Игорь Свириденко. – Как объяснить, что никакой личной выгоды. Поисковики – интер­националисты по сути. Для нас не существует границ в нынешнем неспокойном мире: обмениваемся информацией с коллегами из других стран, ведь делаем общее святое дело.

Года полтора назад Игорь Свириденко подготовил проект интер­активного исторического комплекса «Город». Место под него видит историческое: на улице Добрушской, 2, Гомеля, где в начале Великой Отечественной базировался 4-й артиллерийский полк. Сохранившиеся здесь старые здания бывших казарм довоенной постройки из красного кирпича хорошо вписываются в локации, предложенные автором идеи.

– Это своего рода музей-театр, – подчеркивает мой собеседник. – Город в городе с объектами мирной жизни «Вокзал», «Рабочая столовая», и, конечно, связанными с войной. К примеру, «Партизанская деревня», «Концлагерь», которые можно «оживлять» с участием актеров и обыч­ных граждан, чтобы воспроизвести пережитое нашим народом. Это музей будущего, такого нет у наших соседей. Комплекс «Город» вполне вписался бы в туристическое кольцо региона… Планирую вновь говорить об этом с руководством области.