Артиллеристы месяцами не выходили из боев

Лев Айзенштадт родился в Смоленске в семье врачей. Интересно, что мой прадед по отцовской линии был раввином, а прадед по материнской линии — православным священником. Лёва окончил школу за несколько дней до начала войны. 

Дом, в котором жила семья Айзенштадт, был разрушен и сожжен во время бомбежек. Вскоре семью эвакуировали в Тамбовскую область. Одноклассники отца ушли на фронт в первые дни войны, и практически все погибли. Льва в армию не взяли, потому что он имел очень высокую степень близорукости — минус 12 диоптрий. 

Родители начали работать в военном госпитале, а Лев трудился в колхозе. Через полгода его призвали в армию: теперь уже брали всех. После окончания артиллерийского технического училища он попал на фронт. 

Лев Айзенштадт прошел боевой путь старшим техником-лейтенантом 20-й артиллерийской дивизии прорыва. Военную часть бросали на самые опасные участки фронта. Артиллеристы месяцами не выходили из боев, неделями не ели горячей пищи, ночевали на земле, на снегу, спать на кровати за годы войны отцу довелось два раза. 

Отец участвовал в Курской битве, форсировании Днепра, освобождении Беларуси и Прибалтики. В августе 1944 года был награжден орденом Красной Звезды. Закончил войну 9 мая 1945 года под Кенигсбергом. Не любил вспоминать о войне, рассказывать о сражениях и подвигах, потому что это время было для него кровавым. И все-таки в минуты откровения иногда вспоминал, как рядом гибли товарищи. Одному снесло полголовы, когда едва высунулся из окопа, другой пытался засунуть назад внутренности, развороченные осколком. Рассказывал, как страшно было при атаке фашистских «тигров» с автоматчиками на борту, как вдавливали в землю удары немецких бомбардировщиков, а разрывы были все ближе и ближе… 

После войны отец окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта и получил распределение на Гомельский электротехнический завод, где и проработал в должности старшего технолога 30 лет. О нем вспоминают как о квалифицированном инженере, демократичном руководителе, заботливом старшем товарище. 

Сделать что-нибудь доброе для другого человека доставляло ему радость. На ЭТЗ Лев познакомился с будущей женой Ларисой. Семейная легенда гласит, что, придя просить у будущей тещи руку дочери, папа, чтобы доказать свою состоятельность, сделал стойку на голове. Бабушка была покорена. 

Папа был хорошим семья­нином. Родители прожили более 50 лет в любви и согласии. Они были для меня нравственным авторитетом. 

Я и сейчас, собираясь что-либо делать, думаю: «А что сказали бы мама и папа?»

Как они сумели сочетать строгость и ласку, требовательность и нежность, прин­ципиальность и любовь? Это была любовь без сюсюканья и заигрывания, потакания и вседозволенности. Зато я всегда мог рассчитывать на сопереживание, понимание, поддержку и помощь. Помогать папа бросался всегда, даже когда в этом не было необходимости.

Выйдя на пенсию, Лев Сергеевич ушел с завода, но сохранял с ним связь. Человек неуемной энергии, он не мог сидеть без дела: еще 15 лет работал в отделе вневедомственной охраны Центрального района Гомеля, долгое время возглавлял совет ветеранов ЭТЗ. Еще в студенческие годы занимался штангой, поднимался на Эльбрус, потом моржевал, увлекся бегом и в 64 года пробежал марафон, в то время как сын одолел только 30 километров. В 78 лет тысячу раз приседал, до 82 ходил на лыжах, катался на коньках, проезжал на велосипеде более 50 километров, и это несмотря на почти полную слепоту. 

Отец был атеистом, но с Богом в сердце, жил по евангельским заповедям. Он был скорой помощью в любом деле для многих людей. Ушел из жизни за две недели до своего 93-летия, накануне 70-й годовщины Великой Победы.