«Завод будет очищен от нэпманов...» История канифольного производства в Гомеле

Сырьевая база в окрестностях Гомеля для налаживания производства канифоли была довольно значительная. Согласно результатам обследования, проведенного сотрудниками Белорусского лесотехнического института под руководством ученого К. М. Короткова, в Гомельской губернии находилось около 100 тысяч

кубометров сосновых пней, необходимых для производства канифоли и скипидара. Ежегодный их прирост составлял 18 тысяч кубометров. В расчет брались не только местные леса, но и лесные массивы территории Украины, граничащие с Гомельщиной. Доставку сырья планировалось осуществлять гужевым транспортом, сплавом по реке и по железной дороге.

Одним из инициаторов строительства завода являлся известный в городе инженер, химик, специалист канифольного дела Л. И. Вильнер — «частный собст­венник». Следует отметить, что первоначально проект завода, предложенный Вильнером, был раскритикован специалистами Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) и отклонен, поэтому строительство было начато за счет средств «частного капитала». Вильнер трагически погибает, и для продолжения строительства из Москвы вызван его сын, тоже химик, которому кустпромсоюзом было обещано выплатить за выполнение строительных работ 10 тысяч рублей.

В сентябре 1929 года, когда строительство завода находилось на стадии завершения, местные власти (цитата) «осознали ошибку, которую допустили по поводу по­стройки канифольного завода... Мы не знали кто строит, на какие деньги, какую цель преследует завод, когда спохватились, оказалось, что там бывшие нэпманы гор. Гомеля, что они вложили свой капитал и обманули наши органы и построили для личной цели этот завод... Правда мы спохватились, по партийной, профессиональной и советской линии принят целый ряд мер, этот завод переходит в руки государства. Мы удалили весь чуждый элемент...

Завод обошелся в 900 тысяч рублей, разве мы не могли бы построить его руками государства... Завод будет очищен от нэпманов, инженера Вильнера придется оставить, так как он знает секрет данного производства...» Результатом этих разборок стал роспуск окружного и районного комитетов партии большевиков.

После «долгих переговоров и упорных боев» местной власти с руководством кустпромсоюза канифольный завод был передан в государственные руки. С сентября 1930 года он находился в ведении «Лесбела», с ноября 1930-го — Белхимпрома, в мае 1931-го был передан в «Лесбел».

Итак, с октября 1929 по апрель 1930 года завод практически не работал, так как не было составлено ни сметы, ни плана работы. В штате числились 25 человек, из них 12 рабочих, а остальные — обслуживающий персонал. «Сырье имелось на полгода. Отсутствие средств, недостаточная инициатива со стороны химика Вильнера, все вместе взятое исключает всякую возможность работы», — так описывает ситуацию на заводе директор Златкевич.

Безынициативность Вильнера была связана с тем, что куратор завода со стороны треста «Лесбел» Рецкий, видя, что «канифольное дело новое и перспективное... захотел опередить своими проектами ВСНХ и Белхимпром... и приступил к проекту своего нового канифольного завода, без привлечения Вильнера». При этом он всячески оговаривал Вильнера перед руководством «Лесбела» и ВСНХ. В это же время Вильнер читал рабочим лекции по технологии производства канифоли, обучал их работе на новом оборудовании, ставил опыты по выработке из отходов щепы целлюлозы — главного сырья для бумажной промышленности, которое закупалось за границей, работал над производством сиккатива на заводе, усовершенствовал аппарат охлаждения канифоли. Однако в результате организованной Рецким травли Вильнер в июле 1930 года увольняется с завода.

На заводе было установлено 4 экстрак­тора, с перерывами работало только 2, так как остальные были недоукомплектованы. Полностью запустить завод планировалось с 1 февраля 1930 года, однако на одном из заседаний Новобелицкого райсовета в марте говорилось «...Завод мае вострую патрэбу ў даабсталяванні і што да гэтага часу яшчэ не вырашана каму ён павінен быць падпарадкаваны... Трэба знішчыць перапынак у яго працы». Результат всей этой неразберихи — невыполнение плана предприятием за 9 месяцев 1930 года по канифоли на 21%, а по скипидару на 37%, при этом себестоимость продукции была превышена на 31%.

В 1931-м планировалось снизить себестоимость продукции на 17,5% путем механизации ряда операций (подача щепы, процессы заправки экстракторов и др.) и увеличить ее выпуск до 257 тонн, однако этот год оказался провальным. На совместном заседании Новобелицкого райсовета и руководства предприятия директор канифольного завода Качановский предлагал его вообще закрыть, а механик — расширить и увеличить переработку с 5 тысяч кубометров осмола (пней) до 12 тысяч.

В январе 1932 года президиум Новобелицкого райсовета решает вопрос расширения территории канифольного завода, его реконструкции и соответст­венно увеличения переработки осмола до 15 тысяч кубометров. В итоге принятых мер по модернизации предприятия план 1932-го по выпуску канифоли был выполнен на 101%, однако по скипидару — лишь 67,7%. На заводе было налажено производство канифольного мыла для бумажной, мыловаренной и текстильной промышленности, высококачественного скипидара, начиналось производство флатоцисных масел, которые закупались ранее за границей и использовались при производстве цветных металлов.

К концу года мощность переработки осмола достигла 20 тысяч кубометров, число работников увеличилось до 94 человек, а завод стал называться «Канифольно-мыльный».

Первый этап реконструкции предприятия завершен к 15 апреля 1933 года. На следующий год была запланирована установка новых котлов стоимостью 350 тысяч рублей, строительст­во цеха теплоизоляционных плит, бондарного цеха, столовой, общежития для рабочих, 8-квартирного легкотипного дома для размещения жителей сносимых домов. Результатом второго этапа реконструкции стал ввод в эксплуатацию в четвертом квартале 1936 года нового цеха по изготовлению изоляционных плит из отходов канифольного цеха и технических дров, бондарного цеха и др. С этого времени предприятие называется «Канифольно-мыльный и изоплитный завод».

Плиты были хорошим строительным материалом. Потребителями новой продукции стали Гомельская ремонтная контора жилсоюза, Могилевская контора Белпромстройтреста, отдел сбыта Главлесхима Народного комиссариата СССР, Москов­ская контора отделочных работ «Жилстрой». Наряду с этой продукцией в бондарном цехе было налажено производство жестяных ведер и тазиков, балей, переплетных изделий.

Согласно постановлению правитель­ства Союза ССР местные власти и дирекция предприятия к 10 апреля 1941 года должны были решить вопрос об отводе площадки для строительства нового завода изоляционных плит. На территории, отведенной под строительную площадку, оказались баня, открытая в 1925 году в здании лесозавода № 1 (бывший Бройтмана), водокачка, принадлежащая управлению железной дороги и снабжавшая водой Новобелицу, часть территории фабрики «Везувий» (ныне ФСК) с различными строениями.

17 апреля 1941 года состоялось совещание у заместителя председателя Гомельского облисполкома Шайкевича, где обсуждались вопросы начала строительства и финансирования завода. Дирекции новостройки необходимо было выделить средства и материалы для строительства новой бани, оказать помощь лесокомбинату в возведении нового гаража и других построек, построить новую водокачку. На новую строительную площадку начали завозить стройматериалы: бутовый камень, кирпич, алебастр, лес.