Неопределенность статуса
Игорю Коновалову скоро стукнет полтинник. Но в его жизни так и не наступила определенность. Совсем наоборот, наступила неопределенность. Решением суда он выписан “на улицу” из родительской квартиры, в которой прошло его детство, из которой уходил в армию. Дело это рассматривалось сначала в суде Советского района г. Гомеля, затем — в областном и Верховном судах, оставивших решение первой инстанции без изменения. — До прошлого года я был прописан в доме № 121 по улице Барыкина. По этому же адресу прописаны моя сестра Людмила, ее дочь и внук, — вводит в курс дела Игорь. — Квартира была государственной, и сестра решила приватизировать ее без моего участия. Сначала она предлагала мне деньги, чтобы я сам выписался. Но я отказался, потому что за эти средства не смог бы купить себе другого жилья, потому предложил ей приватизировать вместе. Но это не входило в ее планы, и Людмила подала исковое заявление в суд с просьбой признать меня “не приобретшим права пользования жилым помещением”. Этой ситуации предшествовал затянувшийся семейный конфликт между Игорем и его младшей сестрой, которую на судебных заседаниях поддерживала мать. Теперь Игорь, помимо риторического “За что они со мной так?”, задается и другим вопросом: на что он может рассчитывать, получив статус бомжа? Игорь вспоминает, что хотел жить в родительской квартире давно, когда еще только женился. Но сестра тогда заявила матери: “Если он приведет сюда жену, ты меня здесь больше не увидишь”. — Нам тогда пришлось жить с маленьким сыном в бараке, а прописан я был в родительской квартире. Потом развелся, пожил какое-то время один, и сестра познакомила меня со своей подругой, с которой мы чуть позже начали жить вместе. Игорь говорит, что сестра больше десяти лет назад уже делала попытку выписать его из родительской квартиры, причем без его ведома. Он узнал об этом случайно. Говорит, надо было на работу устраиваться и без прописки не брали. Тогда он настоял, чтобы штамп в паспорт вернули. Сейчас, когда родственники так и не пришли к какому-то общему решению по поводу жилплощади, сестра подала исковое заявление в суд. — Когда дело рассматривалось в районном суде, я даже адвоката не нанимал. Думал, у сестры ничего не получится: не могут человека, который всю жизнь в этой квартире прописан, выписать на улицу, — рассуждает Игорь. — А у сестры адвокат был, и они повернули дело так, якобы я не жил в этой квартире. Хотя во время ссор с женой я жил там по месяцу-полтора. Раньше там мебель была старая, шкаф стоял, в котором были мои вещи. Но они сделали ремонт и выбросили все это, а потом на суде сестра утверждала, что в квартире нет моих вещей. К тому же на кухне и в ванной ремонт делал я, но суд это не принял во внимание. К сожалению, мне так и не удалось дозвониться до сестры Игоря. Зато получилось поговорить с его матерью, которая живет в приватизированной однокомнатной квартире, так что спор из-за жилплощади ведется только между ее детьми. Она рассказала, что в 90-е годы бабушка оформила на Игоря дарственную на свою однокомнатную квартиру в доме по проспекту Ленина. И уже через три месяца после этой юридической процедуры Игорь продал бабушкин подарок, пустив деньги на ветер. А бабушка вынуждена была доживать последние годы с семьей Людмилы в проходной комнате той самой спорной двушки по улице Барыкина. Впрочем, Игорь этого факта своей биографии не скрывал. Говорит, времена тогда были неспокойные, денег от продажи квартиры даже в руках не держал: стал жертвой черных риелторов. Еще в разговоре со мной мать Игоря заверила, что от сына не отказывается и, если у него будут проблемы с жильем, двери ее дома всегда для него открыты. Игорь такой вариант отметает, говорит, это не больше чем слова: “Мать уже оформила дарственную на свою квартиру на Людмилу”. Беседуя с Игорем, я заметила, что рассказывая о себе, он постоянно акцентирует внимание на том, что стал бомжем. Как если бы примеряет на себя новый статус, пытаясь свыкнуться с ним. Внешне на бомжа он никак не тянет, хотя на данный момент у него нет ни прописки, ни постоянной работы.Нулевой результат
В трудовой книжке Игоря не так уж много записей. Но он себя к тунеядцам не причисляет. Совсем наоборот. Считает себя квалифицированным специалистом: — Я занимаюсь очень сложными, в том числе и бесшовными, вариантами укладки плитки, причем из натурального камня тоже. Воплощаю в реальность даже эксклюзивные проекты, разработанные дизайнерами. Но такой работы у нас в Гомеле мало, потому и приходилось ездить в Москву. Вот вам еще одна проблема — отток профессиональных кадров. В Беларуси плиточник берет где-то 10 долларов за квадратный метр, в Москве за более сложный вариант работы — от 15 до 50 долларов. Работал Игорь там, как и многие другие гастарбайтеры, нелегально. Говорит, российским нанимателям невыгодно проводить рабочую силу через официальный отдел кадров: нужна медицинская страховка и другие виды соцзащиты — словом, лишние затраты и возни много. Сейчас Игоря волнует вопрос, будет ли ему при отсутствии официального стажа начисляться пенсия и может ли он рассчитывать в сложившейся ситуации на какой-нибудь социальный пакет. Говорю ему о том, что странно слышать это от сильного с виду мужчины, который имеет большой жизненный опыт. Тем не менее отправляемся с Игорем в Гомельский региональный центр занятости населения, расположенный по улице Пролетарской. По дороге рассказываю ему о социальных центрах для мужчин в Германии, где мне довелось побывать несколько лет назад. В частности в социальном центре города Касселя. Трехэтажное уютное, обустроенное по-современному здание, где на тот момент жило более 70 мужчин, их возраст варьировался от 45 до 55 лет. Причины, по которым они туда попали, разные: страсть к азартным играм, неудача в семейной жизни, смерть близких, потеря работы, алкоголизм и так далее. В социальном доме они могут жить ровно столько, сколько им понадобится для того, чтобы вернуться к прежней жизни. Ну вот мы у центра занятости. Спрашиваю Игоря, бывал ли он здесь раньше. Выяснилось, что бывал. На базе этого центра даже открывал ИП с предоставлением субсидии. — Я тогда работал по специальности. Но в те времена налог был высокий — 45 евро. И что интересно, эту сумму нужно было отдать наперед за месяц, а потом хочешь — работай, хочешь — нет. В следующем месяце то же самое. Причем, это еще не все выплаты, нужно было делать и другие отчисления на страховку, пенсию и так далее. В общем, все, что зарабатывал, приходилось отдавать.
Звонили еще по нескольким адресам, но по указанным в них мобильным телефонам никто не отвечал. Кстати, Игорь делал звонки с моего мобильного, и я ждала потом несколько дней, что работодатели перезвонят. Никто так и не перезвонил... Не приобретший права
Отправляюсь в областную прокуратуру, чтобы узнать, часто ли по решению суда выписывают людей “на улицу”, и какие для этого должны быть основания. — Такого рода дела в судебной практике встречаются не часто, — комментирует ситуацию старший прокурор отдела по надзору за соответствием закону судебных постановлений по гражданским делам Жанна Дударева. — В данном случае в момент разрешения судом жилищного спора квартира была государственной, и нанимателем ее числилась сестра Игоря, которая предоставила суду убедительные доказательства, что ее брат в течение длительного времени здесь фактически не проживал, не нес расходов по содержанию квартиры, в том числе и по оплате коммунальных услуг. Соседи, выступавшие свидетелями на суде, подтвердили, что около 20 лет не видели Коновалова по этому адресу. По закону одного факта регистрации недостаточно для того, чтобы иметь право пользования жилым помещением. Суд пришел к выводу, что прописка Игоря Коновалова носила чисто формальный характер, что и явилось основанием для признания его не приобретшим права пользования жилым помещением. Если бы квартира была приватизированной, и Игорь имел в ней долю в праве частной собственности, то законодательство не позволяло бы лишить его права пользования этой квартирой. Решение суда вступило в законную силу в ноябре прошлого года. Как пояснили в областной прокуратуре, у Игоря Коновалова есть право на его обжалование в порядке надзора в течение трех лет, то есть до ноября 2014 года. По истечении этого срока его жалобы уже не будут подлежать рассмотрению. В решении суда указано: обязать отдел по гражданству и миграции ОВД администрации Советского района снять с регистрации Коновалова в квартире по Барыкина. Игорь был выписан из квартиры прошлой осенью. — Прошло больше полугода. Суды закончились, в паспорте у меня до сих пор стоит штамп с прежней пропиской, — говорит Игорь. — Никто меня не искал, чтобы сообщить о дальнейшем ходе дел. В общем, пошел я сам в домоуправление, поинтересовался, выписан ли. Кстати, номер моего мобильного есть у участкового милиционера по месту моей старой регистрации на Барыкина, но мне оттуда ни разу не позвонили: “Давай мы поставим тебя на регистрацию хотя бы как бомжа”. Просто выкинули на улицу. Кто я, чем занимаюсь — никому до этого нет дела. Пока что Игорь продолжает искать правду во многих инстанциях и вся деловая корреспонденция идет ему на почтовое отделение № 27 с пометкой “До востребования”. По имеющимся у меня данным, полтора года назад на профилактическом учете в Гомельской области числилось чуть больше 120 бомжей, среди которых много маргиналов, судимых, спившихся. Разумеется, у героя этой публикации мало общего с подобными людьми. Как сообщили в управлении охраны правопорядка и профилактики УВД облисполкома, на данный момент картотека насчитывает 238 бомжей, то есть количество этой братии растет. При постановке на учет каждого бродягу фотографируют, снимают на видео, берут отпечатки пальцев, фиксируют места возможного пребывания. Более того, помогают восстановить документы, оформить регистрацию и найти работу. Признаться честно, у меня нет ни малейшего желания сострадать Игорю Коновалову. Убеждена, он не из тех, кто нуждается в защите и поддержке, ибо способен самостоятельно разрешить свои проблемы. Его история заинтересовала меня, прежде всего, как явление. Ведь на месте Игоря может оказаться более слабый человек, у которого будут реальные шансы стать 239-м в картотеке бомжей. Получается, есть программы, позволяющие вернуть бомжей в социум, но в то же время мы не обращаем внимания на тех, кто пока еще не упал на дно, но вполне может там оказаться.
Разговор начистоту
— Игорь, как получилось, что у вас в достаточно зрелом возрасте нет своего дома, семьи, каких-то перспектив на будущее? — Знаете, если нет состоятельных родителей, самому трудно пробиться. Не всем же быть богатыми, кому-то надо и плитку класть… Жизнь по-разному складывается: одним больше везет, другим — меньше. А может, мне и не надо чего-то большего? Хочу жить спокойно в квартире, куда меня принесла из роддома мать. Да и годы у меня уже не те, чтобы предпринимать что-нибудь. — А в молодом возрасте почему не предпринимали? — Был уверен, что у меня все нормально: есть свой угол в родительской двушке, где могу спокойно встретить старость. — Да ладно вам, к чему лукавить? Вы же в полном расцвете сил. К слову, в материалах дела говорится о том, что у вас есть женщина, с которой вы фактически создали семью. Может, не все так безнадежно? — Это были временные отношения: я там больше не живу. У нее небольшая однокомнатная приватизированная квартира, перегороженная шкафом, за которым живет ее взрослый сын. О том, чтобы меня туда прописать, даже речи не шло. И вообще, что значит “фактически создал семью”? Ну скажет она мне завтра: “Иди отсюда”, и мне нечем будет крыть, потому что это ее территория. Кстати, с этой женщиной меня познакомила сестра, они подруги. Думаю, сестричка сделала это с дальним прицелом, чтобы я в свое время ушел из нашей квартиры и чтобы потом козырять в суде: “Он здесь годами не появлялся...”
— Есть ли ваша собственная вина в том, что произошло? — Себя не могу ни в чем винить. До конца не верил, что такое возможно. Я в недоумении, как это можно из нормальных людей бомжей делать... На данный момент получается, что я даже не гражданин Беларуси. У меня ведь нет белорусской регистрации, я вообще нигде не числюсь. — Какой-то выход для себя вы видите в этой ситуации? — Во всяком случае, в петлю не полезу. Придется ехать в Россию на заработки, там плиточники с моей квалификацией получают где-то тысячу долларов в месяц. Пока что я могу зарабатывать себе на жизнь, но никто не знает, что ждет впереди. Я ведь вишу между небом и землей. — А, к примеру, в сельской местности не думали обустроиться? — Почему бы и нет? У меня знакомый купил себе недорого домик недалеко от Гомеля, ездит в Москву на заработки, потихоньку строит на его месте хороший дом. Как вариант можно рассматривать. — В центре занятости вам сказали, что можно устроиться на предприятие, предоставляющее общежитие. Вот вам второй вариант решения проблемы… — Этот вариант сразу отметаю. Представьте себе: заявляюсь я в отдел кадров какого-нибудь завода и говорю: “Мне негде жить, меня по решению суда выписали на улицу, дайте мне работу и общежитие”. И кому я нужен после этого? Ну дадут мне работу с зарплатой до миллиона и койку в общаге. Бомжу ведь ничего больше не предложат, ему некуда деваться. Есть еще один вариант: зарегистрировать ИП, работать, платить налоги и снимать квартиру. Конечный результат будет тот же, что и на заводе с предоставлением общаги: буду вкалывать целый день и перебиваться с хлеба на воду. — Уверена, даже если бы вас не выписали, Игорь, вряд ли вы стали бы жить с семьей своей сестры. Там свой уклад, и совместная жизнь была бы просто невыносимой… — Да я уже туда вернулся и готов был полностью переехать. Пришлось бы через суд разделить счета. А там было бы видно… — Почему вы решили предать свою историю огласке, ведь случившееся свидетельствует далеко не в вашу пользу? — Раньше слышал немало рассказов о том, что при дележке недвижимости дело между родственниками доходит чуть ли не до поножовщины. Был абсолютно уверен — меня это не коснется. И вот сестра заявила на суде, что я ей неполнородный брат. Представляете, до чего дело дошло? Неполнородный! Да, отцы у нас разные. И что с этого? Я ведь старше на 10 лет, постоянно возился с ней в детстве, а она мне такую свинью подложила — выбросила на улицу и во всеуслышание отказалась от родства. И все из-за жилплощади... Соцпакет
Как сообщил первый заместитель председателя комитета по труду, занятости и социальной защите облисполкома Леонид Мальчук, для таких людей, как Игорь Коновалов, социальный пакет не предусмотрен: он вполне здоров и способен работать, обеспечивая себя самостоятельно. — Что касается прописки, не вижу никаких проблем. Можно прописаться где-нибудь в деревне, работать там и жилье получить, а можно с сельской пропиской работать и в городе, — говорит Леонид Мальчук. — Если Игорь действительно квалифицированный специалист и нуждается в помощи, пусть приходит к нам в комитет, вместе с ним подберем работу. У нас нехватка профессиональных рабочих в строительной отрасли. Если ему очень хочется трудиться за пределами страны, можем и это устроить: бригады белорусов сейчас и в Краснодарском крае ликвидируют последствия наводнения, и в Сочи строят олимпийские объекты, не говоря уже о прилегающих к Гомельской области регионах России. Что касается бомжей, полностью выпавших из социума, то с ними проводится работа по программе, принятой облисполкомом, сообщили в комитете по труду, занятости и соцзащите. В частности, горисполком уже подобрал здание по улице Н. Дворникова, 1, где они смогут жить, пока не социализируются. В данный момент готовится проектно-сметная документация по реконструкции этого здания. Уже в этом году планируется начать строительные работы, а в следующем здесь можно будет разместить бродяг, которым будет оказана помощь по реабилитации и социализации. Пожилые бомжи и инвалиды будут направляться в дома-интернаты.
