Самое трудное — остаться самим собой

Что мы знаем о беженцах? Пожалуй, совсем немногое. Правда, иные из нас смогут назвать имена известных личностей, которые в свое время стали беженцами. Таких, например, как Мстислав Растропович, Владимир Набоков, Рудольф Нуриев, Михаил Барышников. Но это все из истории тех, советских, времен. А сейчас чаще всего за беженцев мы принимаем лиц кавказской национальности, которых, увы, немало в белорусских городах. Иные из них торгуют на рынках. Нередко черноволосые смуглые женщины и дети просто-напросто попрошайничают. “Наверное, беженцы”, — думаем мы, проходя мимо. Да, в большинстве случаев никто добровольно не выбирает жизнь на чужбине, к этому вынуждают обстоятельства. Многие бы хотели сегодня жить в Беларуси, многие и претендуют на статус беженцев, но лишь некоторые из них получают это право. А далее главным образом от самих беженцев зависит, какое место займут они в новом для них обществе, как быстро смогут обрести уверенность в себе и стать востребованными людьми. В этом смысле может примером послужить семья Рзаевых. Надир Рагимович и Елена Александровна в недалеком прошлом жители огромного солнечного Баку, а ныне — крохотной Ветки.
ОН
Надир Рагимович — дитя своего времени. Это значит советского. В его родном Баку, где он родился и вырос, жили представители многих народов большой страны. Никому и в голову не приходило упрекать, скажем, армян или русских, что они живут не на своей земле. Друзей тоже по признаку национальности не выбирали. Азербайджанец Надир и русская девушка Елена полюбили друг друга и создали хорошую семью.
Рзаев после окончания института народного хозяйства успешно продвигался по службе. Защитил диссертацию на соискание звания кандидата экономических наук и в молодом возрасте уже возглавлял крупное машиностроительное предприятие. Да и в дальнейшем работал на руководящих должностях. Его последнее место работы в Баку — заместитель начальника жилищно-коммунального хозяйства города.
...На какой-то момент я представила шум большого города, то и дело врывающийся в окна его рабочего кабинета, и невольно сравнила с тихой, провинциальной улицей Комсомольской, где расположена Ветковская ткацкая фабрика, которую он возглавляет. Вот такие зигзаги делает судьба...
Надир Рагимович мою послед-нюю фразу несколько дополнил:
— Не моя в том вина, что и я оказался в числе тех трех миллионов азербайджанцев, которые за послед-ние 10 лет вынуждены были покинуть страну. Причины у всех были разные — кто уезжал за куском хлеба, ибо его уже невозможно было заработать на родине, кто, гонимый властями. Нагорный Карабах, необъявленная война между азербайджанцами и армянами, развал Союза — это все звенья одной цепи...
Ему, слава Богу, не пришлось уходить из родного дома, как некоторым беженцам, в халате и тапочках. Но и оставаться в республике уже не имело смысла. Написал заявление по собственному желанию. По большому счету у тех и других — участь одинаковая. В белый свет подаваться из родного дома — врагу не пожелаешь. Не зря же говорят, что переезд — сродни пожару.
Но у такого деятельного человека, как Надир Рагимович, была еще и надежда, что он сможет обрести себя в деле. Большинство его земляков уезжали в Россию. Попытались устроиться там и Рзаевы. Но через некоторое время решили ехать в Беларусь. По той простой причине, что у Елены Александровны именно в Гомеле были родственники по материнской линии. Обратились в миграционную службу с ходатайством о присвоении им статуса беженцев. После определенной проверки им в просьбе не отказали. Теперь у Рзаевых есть вид на жительство, а через некоторое время они смогут принять белорусское гражданство.
— Жизнь наша, по большому счету, разделилась на две половины — на моей родине и на родине предков моей жены, — говорит Надир Рагимович. — Мы дорожим тем, как нас здесь встретили, как приняли.
Выбирать в его положении не пришлось. Предложили для места жительства Ветку и работу в качестве главного инженера ткацкой фабрики, филиала объединения “Красный Октябрь”. А вскоре он и возглавил филиал.
Участок работы выпал ему наитруднейший. Если в целом легкая промышленность в республике хромает, как говорят, на одну ногу, то ветковский филиал и вовсе оказался в “лежачем” положении. Там потихоньку свертывался рабочий процесс. Филиал стал цехом, а потом и вовсе руководство объединения приняло решение о его закрытии. Рзаев без работы не остался бы, тем более что ему уже и новую должность предложили. Но Ветковский райисполком принимает решение сохранить предприятие в структуре района. Рабочие места для 180 человек в маленьком райцентре — это что-нибудь да значит. Нужен был человек, который бы согласился это предприятие возглавить. И вот уже в течение шести месяцев Надир Рагимович работает директором Ветковской ткацкой фабрики, самостоятельного предприятия.
Надо ли говорить о том, что на этом участке работы как нельзя лучше пригодились его прежний опыт руководителя, его большие знания, связи с некоторыми российскими структурами.
— Все было очень сложно, — подчеркивает Надир Рагимович. — Ведь в первую очередь нужны были финансовые средства. Предстояло почти все начинать с нуля. Взяли беспроцентный кредит — 180 миллионов рублей на два года. На часть денег купили кое-что из оборудования, другую часть пустили на оборотные средства. Это позволило хоть немного стать на ноги. И вот уже по отношению к соответствующему периоду прошлого года, когда мы были в составе объединения, план выполнен на 80 процентов...
Да, это только начало. Но уже потихоньку Ветка вписывается в рынок. Продукция фабрики (махровые полотенца, халаты, простыни, постельное белье) реализуется не только в Беларуси, но и в России, Украине, Молдове.
Ну а далее, как говорит Рзаев, работы — непочатый край. Надо искать спонсоров, чтобы начать реконструкцию фабрики. Ведь ее здания стоят с 50 — 60-х годов, а некоторое оборудование — с 60 — 70-х годов прошлого столетия. Короче, работа для настоящего мужчины. Умного, толкового.
— Смысл всей моей жизни в работе, — говорит Надир Рагимович. — Знаю, что иные мои соотечественники, получив статус беженцев в европейских странах, живут безбедно и на пособие. А я бы не смог без работы...

ОНА
Недавно Елена Александровна побывала в Баку. Там живет семья дочери Эльнары. Замужем она за азербайджанцем, и двое внуков Рзаевых — девочка Нигяр и мальчик Кямиль — уже с раннего детства говорят на родном языке. Только дома с матерью разговаривают по-русски. Было все по-другому, когда росли дети Рзаевых — Эльнара и Руфат. Тогда азербайджанская интеллигенция разговаривала на русском языке. Хорошо это или плохо, теперь уже не важно. Но в одном Елена Александровна не сомневается — из-за этого нельзя ломать человеческую судьбу. Вот и дочь осталась не у дел, окончив престижный московский вуз. Русскоязычная азербайджанка...
...Она с наслаждением гуляла по огромному, до боли знакомому бульвару, жадно впитывая в себя морскую прохладу, а память обрывочно то и дело как бы высвечивала картинки из прошлого. Разные. Счастливые, когда она с мужем и детьми гуляла по этому же бульвару. И горестные, когда уже знала, что пробил час прощания.
Елена родилась в Баку. Отец, кадровый военный, родом из Воронежа, привез ее маму, коренную ленинградку, в этот южный кавказский город. Елене Александровне много лет было там комфортно — ведь родину не выбирают. Педагог по образованию, она работала методистом в детском садике. Ребятишек любила до самозабвения. И вдруг однажды ей объявили, что вся документация должна быть на азербайджанском языке. Вот так Елена Александровна и стала безработной. Мало того, рушилось все, чем жили ранее. Русскоязычные становились в городе изгоями.
В этот свой приезд она отметила, что Баку стал более ухоженным и чистым. Да и жизнь меняется к лучшему. Даже некоторые беженцы возвращаются. Но у Рзаевых родиной стала Беларусь. Рядом живет их взрослый сын Руфат, и родители надеются, что он свою жизнь устроит здесь.
Елена Александровна работает учительницей младших классов в СШ № 2. Говорит, что о таком замечательном педагогическом коллективе могла только мечтать. Ей больше нравится здесь и само отношение учителей к ученикам, и забота государства о детях и педагогах. Ведь в Азербайджане средняя учительская зарплата равна 15 тысячам монат в месяц (около 20 долларов). Потому и стали там нормой унижающие достоинство подношения и родительские подарки. Но на них все равно семью не прокормишь.
Она почти привыкла к своей второй родине. Только иногда тоска по дочери и внукам комом подкатывает к горлу. “С судьбой надо смириться”, — утешает себя женщина в такие минуты. Тем более что им с мужем удалось главное — остаться самими собой, заново найти себя. Они востребованы, они нужны в маленьком белорусском городке.
...В их семье тесно переплелись славянские и восточные корни. У новых поколений Рзаевых мужчины — Руфат и Кямиль — со славянскими лицами, женщины — Эльнара и Нигяр — с восточными. И, наверное, так было предначертано свыше, чтобы иметь им две родины.
Алина КЛЫГА