Осень жизни. Все труднее кладь

Читательские отклики на статью «Луч света в одинокой старости» («ГП” от 20 июня) начали поступать сразу же после ее публикации: тема беспомощного стариковского одиночества близка многим. Удивляло то, что звонили больше молодые люди. Первой откликнулась близкая подруга, которой чуть за сорок, но не исключает, что ее ожидает такая же безрадостная старость, как героинь публикации. Им искренне сочувствовала и Н. Б. Михайлова из Калинковичей. Единственная дочь у своих стареньких родителей, она всячески старается скрасить их «осень жизни» и не может понять, отчего некоторые взрослые дети столь жестоки и бессердечны к самым близким и дорогим людям.
А вот 77-летняя мозырянка Е. В. Бирюк на одиночество не жалуется, ее дом всегда полон не только родственниками, но и друзьями, среди которых немало молодежи. Убеждена: как ты относишься к людям — так и они к тебе. Да, силы и здоровье имеют обыкновение заканчиваться. И тогда все, что мы думаем и делаем для чужой старости, наши хлопоты и безразличие, участие или пренебрежение неизбежно возвращаются к нам. А потому хорошо бы смолоду понимать, что одинокая старость отнюдь не удел изгоев и неудачников. В один несчастливый день каждый может оказаться на обломках неблагополучия.
Меня же побудила вернуться к уже знакомой теме одна недавняя встреча.
…Так случилось, что с этим человеком мне довелось познакомиться дважды, и первое знакомство оказалось заочным. Давно, еще в юности, готовясь к вступительным экзаменам на филфак Гомельского госуниверситета, перечитала немало учебников по теории литературы. Лучшим оказалось пособие для поступающих в вузы под редакцией
М. А. Палкина. В итоге экзамен был успешно сдан, за что я в мыслях не однажды благодарила тогда неиз-вестного мне автора. Кто бы мог подумать, что встретиться с ним придется спустя много лет при очень грустных обстоятельствах.
Месяца два назад, выполняя редакционное задание, побывала в участковой больнице в деревне Слобода Мозырского района. Главврач Н. Н. Деменюк, рассказывая о работе коллектива и показывая свои владения, предложил посмотреть палату для ветеранов войны. Пациентом ее и оказался тот самый Михаил Афанасьевич Палкин, немощный пожилой мужчина. Конечно, здесь постарались создать максимум удобств для пациентов–ветеранов. В палате — холодильник и телевизор, но все же выглядела она очень скромно, если не сказать убого. Но это, похоже, не очень смущало ее обитателя, довольствовавшегося таким временным пристанищем и живущего робкой надеждой, что все в его жизни еще, может быть, образуется.
Вот так состоялось мое уже настоящее знакомство с известным литературоведом, профессором филологии и к тому же ветераном войны. Несколько раньше, бывая в Мозырском педуниверситете, видела на стенде его фото среди снимков других ветеранов. На груди — ордена Красной Звезды, Отечественной войны, другие награды. Но Михаил Афанасьевич не хотел заострять внимание на военных воспоминаниях. Неохотно рассказывал и об обстоятельствах, приведших его в участковую больницу. Во всем его облике чувствовался старый интеллигент, сохранивший ясность ума и трезвость суждений,
не желающий обидеть кого-либо
неосторожным высказыванием.
В минувшем году от инсульта скончалась его жена Ирина Михайловна, также в прошлом преподаватель психологии в университете, доцент. Тяжело и неизлечимо больная дочь, инвалид первой группы, была помещена в диспансер. Старший сын, у которого двое взрослых детей, живет в Минске.
После всех потрясений Михаил Афанасьевич сам оказался в больнице, вначале — в городской. После трех месяцев пребывания там был переведен в сельскую благодаря участию и сочувствию врачей, хотя и в нарушение каких-то ведомственных инструкций. Здесь он также находится несколько месяцев, исключительно из уважения медиков к его заслугам. Согласен на то, чтобы перевели его в социальное отделение, но свободных мест там нет.
Как-то грустно становится от мысли, что лучшее место для профессора, ветерана войны, чем “социальная койка”, найти трудно. Еще печальнее от того, что за все это время никто из коллег Михаила Афанасьевича не посетил его в больнице, не поздравил и с праздником Победы. Лишь социальный работник Елена Ивановна изредка навещала его, приносила пенсию, газеты, но она ушла в декретный отпуск, и связь с внешним миром
оборвалась. Позже из телефонного разговора с Михаилом Афанасьевичем узнаю, что и телевизор в палате давно не работает. Опять же не подумайте, что обиженный на всех и вся ветеран жалуется. Все эти подробности я узнала из беседы, напрямую задавая вопросы, отвечать на которые, чувствовалось, ему было неловко, да и служебный телефон не хотел долго занимать. Этот человек действительно из немногочисленного, к великому сожалению, исчезающего поколения интеллигентов, для которых честь и достоинство превыше всего. Повторюсь: ни мыслью, ни тем более словом он не хотел кого-то обидеть.
Когда-то у Михаила Афанасьевича было все: семья, любимая работа, успешно сложившаяся профессиональная карьера, признание в научном мире. Он автор ряда учебников, которые издавались многотысячными тиражами и которыми, наверное, и поныне пользуются студенты и преподаватели во многих вузах всего бывшего Союза.
— В начале 50-х мы вместе с
супругой преподавали в Гомельском пединституте (ныне — госуниверситет имени Ф. Скорины), — вспоминает мой собеседник. — В то время активно сотрудничал и с “Гомельскай праўдай”. После окончания аспирантуры почти сорок лет работал в Мозырском пединституте. Но все это уже в прошлом, хотя, думаю, и теперь мог бы оказаться чем-то полезен коллегам из педуниверситета.
Мысленно соглашаюсь с Михаилом Афанасьевичем. Отгораживаться от старых людей не только жестоко, но и неразумно, поскольку мы действительно нуждаемся в их опыте и мудрости.
Помимо того, чтобы поведать читателю безрадостную историю, мне искренне захотелось хоть чем-то помочь этому человеку. Вначале решаю связаться с социальной службой и городской ветеранской организацией. Заведующая отделением помощи на дому городского центра социального обслуживания Н. В. Кукса рассказывает: “Семья Палкиных, в которой все трое были инвалиды, примерно год состояла у нас на учете. Но после смерти Ирины Михайловны Михаил Афанасьевич, как известно, надолго попал в больницу и уже снят с обслуживания. Я сама когда-то была студенткой пединститута, помню его замечательные лекции. Поверьте, не могла сдержать слез, увидев его в столь бедственном положении”.
Впрочем, как оказалось, работники социальной службы продолжают принимать участие в судьбе ветерана. По телефону они общаются с сыном, который намерен продать четырехкомнатную отцовскую квартиру и, по его словам, купить тому однокомнатную в Минске. Я уже было обрадовалась, что все у Михаила Афанасьевича складывается более-менее удачно. Но опять же из телефонного разговора с ним узнала, что все время пребывания в больнице сын не звонит ему. Приезжал лишь однажды, недавно: некому стало доставлять пенсию, и понадобилось оформить доверенность на получение ее. “Сложные у нас с сыном отношения, а у него к тому же проблемы на работе, дети взрослые, учатся на платных отделениях в вузах», — все это, по мнению отца, уважительные причины для того, что невозможно жить вместе. Думает, лучше было бы устроиться в какой-то дом для ветеранов, но самостоятельно стесняется похлопотать об этом.
Обратилась я к председателю совета ветеранов Мозыря В. К. Кособрюхову: к его ходатайству прислушаются в управлении социальной защиты горисполкома. С начальником его Василий Константинович обещал поговорить и слово свое сдержал. Руководитель же университетской ветеранской организации Г. П. Судибор посоветовал обратиться к другому товарищу из их совета, который “отвечает за престарелых немощных ветеранов”. А еще сказал, что зайдет в университет, на кафедру литературы, чтобы напомнить ее сотрудникам, в какой сложной жизненной ситуации находится их бывший товарищ и коллега.
Спустя какое-то время я тоже связываюсь с начальником управления социальной защиты А. М. Пархоменко. Он припоминает, что был звонок от председателя совета ветеранов. Александр Михайлович обещает помочь, но не сразу. Делается это не так скоро. Необходимо собрать большой пакет документов, в областном комитете по труду и социальной защите получить путевку, а на них существует очередь. И все же “буду держать этот вопрос под контролем” прозвучало обнадеживающе. О чем я не преминула сообщить Михаилу Афанасьевичу, а заодно поинтересоваться, заходил ли к нему кто-нибудь из бывших коллег. Пока — нет…
Любовь ЛОБАН