Николай Войтенков. Человек без фальши

Николая Григорьевича не стало в 2013 году, 22 апреля. А последнее его интервью «Гомельскай праўдзе» было напечатано 26 апреля за два года до этого. Запомнилось, как во время встречи в редакции Николай Григорьевич много и с большой болью говорил о Чернобыле. Трагическое совпадение: его жизнь оборвалась накануне очередной чернобыльской годовщины. Может быть, судьба? Ведь он как никто другой был посвящен в чернобыльскую тему, положил на нее немало душевных и физических сил, и именно катастрофа подорвала его здоровье.

Когда в 26-й день апреля 1986 года произошел взрыв на ЧАЭС, Николай Войтенков работал секретарем Гомельского обкома партии. «Не имея достаточной информации, мы не представляли тогда ни истинных масштабов катастрофы, ни ее возможных последствий… Мы готовились к любым неожиданностям и катаклизмам: снежным заносам, гололеду, паводкам, но не отрабатывали вопросы, связанные с радиационной ситуацией. Программ по ликвидации катастроф такого масштаба просто не было», – вспоминал он в своем интервью.

То, с какой серьезной проблемой столк­нулась Гомельщина, стало понятно пос­ле поездки председателя облисполкома Александра Граховского в Чернобыль. Тогда и было принято решение о срочном отселении детей и беременных женщин с загрязненной радиацией территории. В первые дни мая 1986-го началась эвакуация жителей из 10-километровой зоны вокруг станции, затем настал черед 30-километровой. Для полешуков это был настоящий шок, а для власти большое испытание: многие, особенно старики, не понимали, зачем нужно уезжать из родных мест, оставлять свои подворья, лишаться нажитого. Мало кто верил тогда, что покидает насиженное место навсегда. Власти приходилось искать убедительные аргументы в пользу переселения, объяс­нять, убеждать и – идти дальше.

Второй сложный период пришел вместе с развалом СССР. Беларусь осталась с чернобыльскими проблемами один на один, оборвались экономические связи, из союз­ного кошелька прекратилось выделение средств на ликвидацию последствий катастрофы. И снова два соратника и единомышленника – Войтенков и Граховский – плечом к плечу сражаются за Гомельщину, решают в правительстве судьбу населенных пунктов с загрязнением 15 – 20 кюри и выше, доказывают очевидные вещи, о которых столичные чиновники не всегда знают. Конечно, это стоило обоим больших стрессов, сердечной боли, бессонных ночей. Но они не отступали. И не отступили. В результате в Гомеле был основан медицинский университет, и с помощью главы государства решилась судьба долгостроя – Республиканского научно-практического центра радиационной медицины.

Татьяна Михайловна, жена Войтенкова, только сейчас рассказала, что эпопея с РНПЦ обернулась для Николая Григорьевича сердечным приступом и больничной койкой. Оппозиционные СМИ оболгали его честное имя, обвинив в неправомерных действиях. Он назвал это самым тяжелым ударом для себя за все годы руководства областью. Заметьте: ударом стала не сама чернобыльская катастрофа, а откровенное вранье, фейковая шумиха.

Николаю Григорьевичу было обидно не за себя – за власть, которая постоянно искала ответ на вопрос «что дальше?» и делала всё возможное для смягчения последствий Чернобыля, чтобы «люди, которых судьба столкнула с чернобыльскими бедами, получали все необходимое, достойно себя чувствовали».

Впрочем, это не единственный случай, когда оппозиционные журналисты настойчиво искали криминал в действиях руководителя области. Как-то они появились в Скитке, чтобы сфотографировать дачу Войтенковых: по их мнению, это должен быть дорогостоящий особняк. Нашли такой, но местные жители подсказали, что дача у председателя облисполкома совсем другая. Ею оказался обычный деревенский дом с участком. «А кто же работает на земле?» – допытывались вояжеры. «Дык ягоная жонка і працуе з раніцы да вечара», – ответила словоохотливая соседка.

Наверняка желтой прессе, как, впрочем, и простому обывателю сложно понять мотивацию некоторых поступков Войтенкова. Он отказался от предложенной должности вице-премьера, попросив главу государства направить на работу в любимый Гомель. Без сожаления оставил престижную квартиру в Минске, хотя такая возможность была, а в домашнем скарбе по приезде в областной центр у семьи не оказалось даже телевизора. Можно представить, как удивились воры, когда в первый год работы Войтенкова губернатором взломали дверь в его квартиру в надежде сорвать большой куш. А ушли только с кожаной курткой, детской игрой да парой бутылок спиртного.

Знать больше, чем остальные; работать больше, чем остальные; ожидать меньше, чем остальные. Не знаю, кто вывел эти правила достижения успеха, но попал в точку. Все три как будто списаны с Войтенкова. Он действительно много знал, работал на износ и не ждал для себя никаких дивидендов. Хотя отмечен государственными наградами, но важнее было суждение простых людей, которых ценил, уважал и всегда использовал любую возможность сказать им добрые слова. Был скромным и одновременно открытым человеком, строгим, но не высокомерным. Его часто узнавали на улице, и Николай Григорьевич всегда останавливался, здоровался, приветствуя земляка легким наклоном головы.

А вот наклонить его было нельзя, если дело касалось интересов Гомельщины и страны. Все свои должности он воспринимал как возможность положительно повлиять на окружающую действительность, сделать ее лучше. Из двух посольских лет в Чехии и Словакии больше года пробивал открытие в Праге памятника нашему выдающемуся просветителю и гуманисту Франциску Скорине: именно в этом городе полочанин напечатал свою «Псалтырь» и первую Библию на белорусском языке. Поскольку в Чехии много старинных памятников и знаков, власти очень неохотно идут на установку новых. Но настойчивость Николая Войтенкова победила. Памятник Скорине торжественно открыли в центре города в 1996 году. Николай Григорьевич очень гордился этим.

Не каждый день в редакцию «Гомельскай праўды» звонят из Праги. Но именно так случилось в конце 1996 года: «Добрый день. Это Войтенков. Я подготовил ответы на ваши вопросы для интервью». Факс выдает лист за листом. «Интерес к нашей стране большой… Принято решение правительства Чехии о выделении на 1997 год 2,5 миллиона крон (100 тысяч долларов) на приобретение медикаментов и оборудования для оказания помощи населению, пострадавшему от катастрофы на ЧАЭС… К сожалению, мы отстали в культуре потребления. Уютно обустроенный пивбар или ресторан должны быть не исключением, а естественной нормой нашего бытия… Мы должны более активно поддерживать деревню, на плечах которой восстанавливалась экономика многих послевоенных лет, помочь людям, живущим в ней, создать уровень жизни, соответствующий городскому…» И, конечно, о памятнике Скорине. Добрые слова в адрес его авторов, это скульпторы Эдуард Астафьев и Алесь Дранец, архитектор Юрий Казаков. Теплые пожелания гомельчанам и вера в то, что наш народ преодолеет трудности.

Николаю Григорьевичу не был свойствен пафос, но при этом он не уставал говорить о своей любви к Гомельщине. Веру в людей переносил и на журналистов областной газеты, был внимательным читателем «Гомельскай праўды». Многих сотрудников знал лично, звонил, приезжал в редакцию. Не навязывая своего мнения, всегда желал корреспондентам острых перьев и критического осмысления того или иного факта. В очень сложное время, когда после развала Союза газете не хватило средств для выпуска очередного номера, семья Войтенковых перечислила на счет «Гомельскай праўды» собственные деньги. Как такое можно забыть?

Он ценил культуру, искусство, восхищался народным творчеством. Не все знают, что именно Войтенков инициировал восстановление Дворца Румянцевых и Паскевичей в Гомеле. Как-то на одном из концертов, проходивших на сцене областного драмтеат­ра, заметил, что у артистов сельского коллектива художественной самодеятельности обувь в отличие от костюмов не совсем качественная. Дал задание приобуть артистов – на сцене всё должно быть безупречно.

Сам хорошо играл на баяне: постигал основы музыкальной грамоты в детстве под руководством преподавателя музыки Болотнянской школы на Рогачевщине, слепого, но очень талантливого человека, создателя школьного оркестра. В часы досуга Николай Григорьевич брал в руки баян и напевал в семейном кругу шуточные «Страдания», «Я люблю тебя, жизнь», военные песни, которые очень любил.

О войне знал не понаслышке. Отец, Григорий Николаевич, кавалер ордена Красной Звезды – боевой офицер, воевавший в Великую Отечественную в 41-й стрелковой Краснознаменной дивизии.

От него получил в наследство привычку оценивать людей не по словам, а по делам. И не оттуда ли негласный закон самому выкладываться по максимуму сил и ожидать того же от других? Самым суровым критиком себя был сам. Во второй раз «входя в воду» как председатель Гомельского облисполкома в 1997 году, признавался, что «раньше не все делалось так толково, как хотелось бы. Были и ошибки. В ряде ситуаций можно и нужно было действовать несколько иначе». Признавать ошибки – удел сильных личностей. Войтенков был такой личностью. Которые не умеют фальшивить ни в словах, ни в поступках и всегда остаются самими собой, какие бы испытания ни подбрасывала судьба.

Самое большое заблуждение в том, что у нас впереди еще много времени. Жизнь, к сожалению, короткая. Но Николай Войтенков смог сделать очень многое. Жаль, что внуков не дождался. Саша не успел при нем родиться, но знает о дедушке всё. Любит держать в руках его бинокль, фотоаппарат «Зенит» и уже пробует играть на баяне, только сил пока маловато для тяжелого инструмента. Мальчик уверен, что дедушка наблюдает за ним с небес, потому должен себя хорошо вести.

Кто знает, возможно, с небесной высоты за скромной жизнью своих потомков следит и Войтенков-старший. Недавно, кстати, стало известно, что портрет Григория Николаевича размещен в галерее защитников Отечества в парке «Патриот» Вооруженных Сил России. Когда Саша подрастет, обязательно побывает там. Роду добрых людей не прерваться.