Лекарство против старости: не сиди без дела
Добраться из Петрикова в Белолесское было непросто, хотя от райцентра до поселка рукой подать — какой-то десяток километров. Но лесная дорога петляла вправо и влево, порой едва угадываясь. Одинокий хутор с заснеженными постройками вынырнул из белого хвойника неожиданно. Казалось, он соединял землю и небо и стоял здесь вечно, являясь частью лесного пейзажа.
Встречать непрошеных гостей выбежали четыре собаки — огромная афганская овчарка и разномастные мелкие шавки. Не успели мы удивиться их дружелюбному любопытству, как из загона под открытым небом отозвался огромный табун овец — в отличие от собак те предпочитали держаться от чужаков подальше.
Обстановку разрядила хозяйка, которая вышла из белого леса с огромной охапкой сосновых веток. Оказалось, это любимое зимнее лакомство барашков. Галина, которая приехала к 84-летней матери на хутор, назвала точное количество отары — 85 голов. Так как покупателей мяса и овчины негусто, то расплодилась живность на хуторе за полдесятка лет. Сейчас, чтобы регулировать потомство, хозяйки стараются держать отдельно мальчиков от девочек. Но разве за всеми уследишь?
Впрочем, проблем с отарой нет: летом в лесу кормов навалом, сено на зиму покупают в колхозе. Помогают пасти овец собаки — овчарка Дана без слов понимает хозяек, натаскивает в этом искусстве и младшую братию. Бывает, отара сама уходит в лес в неизвестном направлении, но к вечеру обязательно возвращается в загон. Волков в округе не слышно — заслуга местного охотхозяйства, зато встречаются подохшие дикие свиньи. Еще пару лет назад жительницы хутора не могли найти спасения от них: дики валили валом на огород, по подворью гуляли. Лидия Дмитриевна вспоминает, как приходилось по ночам лежать в засаде. «До часов четырех, бывало, сидишь в кустах и шумишь трещоткой, а те все равно шныряют рядом».
Иногда подходят к хате лоси и олени, в морозы косули жмутся к сараю. Бандит-коршун периодически кур таскает — ни пугала, ни сетки не помогают. Как-то собаки полдня лису возле хаты гоняли. Выбившись из сил, рыжая свалилась замертво. Как только собаки интерес к ней потеряли, поднялась как ни в чем не бывало и в лес убежала. «Не была б то лиса, — усмехается Лидия Дмитриевна. — Зверья в лесу много, но мы друг друга не обижаем, живем мирно».
Мать и дочка бояться других зверей — на двух ногах. Вспоминают, как 18 лет назад их обокрали. И хотя вора нашли и с помощью суда вернули украденные деньги, даже с процентами, слез выплакали море. Потому что всю жизнь со своей мозоли жили, копейку собирали. Работали с утра до ночи, держали много скотины, пчелиная пасека была. Засевали по два гектара поля. Хозяйка хутора и сейчас не может усидеть без работы. Еще в прошлом году, кроме отары овец, держали две коровы, но сбыли, а теперь жалеют. И хотя автолавка два раза в неделю везет сюда в пакетах молоко и сметану, пять видов сыра и даже мороженое, своя простокваша все-таки лучше. Особенно в летнюю жару. Поэтому и планируют на следующее лето завести буренку — чтобы жить достойно.
— У нас сейчас разделение: я кормлю овец и чищу сараи, а мать топит печку и еду готовит, — рассказывает Галина. — А еще кормит собак и пять котов. Одной Дане ведро сварить надо. Но захожу в хату, мать возле печки носки вяжет и плачет: «Нема работы...»
На хуторе до сих пор труд как главный закон жизни, ее основная ценность. Он не столько забирает, сколько дает силы, подпитывает человека здоровьем и радостью. А еще, как призналась 84-летняя бабушка, это главное лекарство против старости.
Добраться из Петрикова в Белолесское было непросто, хотя от райцентра до поселка рукой подать — какой-то десяток километров. Но лесная дорога петляла вправо и влево, порой едва угадываясь. Одинокий хутор с заснеженными постройками вынырнул из белого хвойника неожиданно. Казалось, он соединял землю и небо и стоял здесь вечно, являясь частью лесного пейзажа.
Встречать непрошеных гостей выбежали четыре собаки — огромная афганская овчарка и разномастные мелкие шавки. Не успели мы удивиться их дружелюбному любопытству, как из загона под открытым небом отозвался огромный табун овец — в отличие от собак те предпочитали держаться от чужаков подальше.
Обстановку разрядила хозяйка, которая вышла из белого леса с огромной охапкой сосновых веток. Оказалось, это любимое зимнее лакомство барашков. Галина, которая приехала к 84-летней матери на хутор, назвала точное количество отары — 85 голов. Так как покупателей мяса и овчины негусто, то расплодилась живность на хуторе за полдесятка лет. Сейчас, чтобы регулировать потомство, хозяйки стараются держать отдельно мальчиков от девочек. Но разве за всеми уследишь?
Впрочем, проблем с отарой нет: летом в лесу кормов навалом, сено на зиму покупают в колхозе. Помогают пасти овец собаки — овчарка Дана без слов понимает хозяек, натаскивает в этом искусстве и младшую братию. Бывает, отара сама уходит в лес в неизвестном направлении, но к вечеру обязательно возвращается в загон. Волков в округе не слышно — заслуга местного охотхозяйства, зато встречаются подохшие дикие свиньи. Еще пару лет назад жительницы хутора не могли найти спасения от них: дики валили валом на огород, по подворью гуляли. Лидия Дмитриевна вспоминает, как приходилось по ночам лежать в засаде. «До часов четырех, бывало, сидишь в кустах и шумишь трещоткой, а те все равно шныряют рядом».
Иногда подходят к хате лоси и олени, в морозы косули жмутся к сараю. Бандит-коршун периодически кур таскает — ни пугала, ни сетки не помогают. Как-то собаки полдня лису возле хаты гоняли. Выбившись из сил, рыжая свалилась замертво. Как только собаки интерес к ней потеряли, поднялась как ни в чем не бывало и в лес убежала. «Не была б то лиса, — усмехается Лидия Дмитриевна. — Зверья в лесу много, но мы друг друга не обижаем, живем мирно».
Мать и дочка бояться других зверей — на двух ногах. Вспоминают, как 18 лет назад их обокрали. И хотя вора нашли и с помощью суда вернули украденные деньги, даже с процентами, слез выплакали море. Потому что всю жизнь со своей мозоли жили, копейку собирали. Работали с утра до ночи, держали много скотины, пчелиная пасека была. Засевали по два гектара поля. Хозяйка хутора и сейчас не может усидеть без работы. Еще в прошлом году, кроме отары овец, держали две коровы, но сбыли, а теперь жалеют. И хотя автолавка два раза в неделю везет сюда в пакетах молоко и сметану, пять видов сыра и даже мороженое, своя простокваша все-таки лучше. Особенно в летнюю жару. Поэтому и планируют на следующее лето завести буренку — чтобы жить достойно.
— У нас сейчас разделение: я кормлю овец и чищу сараи, а мать топит печку и еду готовит, — рассказывает Галина. — А еще кормит собак и пять котов. Одной Дане ведро сварить надо. Но захожу в хату, мать возле печки носки вяжет и плачет: «Нема работы...»
На хуторе до сих пор труд как главный закон жизни, ее основная ценность. Он не столько забирает, сколько дает силы, подпитывает человека здоровьем и радостью. А еще, как призналась 84-летняя бабушка, это главное лекарство против старости.
Овцы хорошо, а корова лучше
Так сложилась жизнь Лидии Миксюк, что никогда пустой не ходила по земле. Летом гонит худобу из леса — тащит домой веники, охапку травы, связку смоляков для растопки печи. Ягоды и грибы даже не считаются — их собирают мешками. Работа не только кормит хуторянок, но и спасает в лесной глуши, наполняет жизнь смыслом. Хотя труженицы и от цивилизации не отказываются — огромный плазменный телевизор, который подарила дочка из Минска, работает на кухне с утра до ночи, у матери и дочки сотовые телефоны: держат связь с «Большой землей». В чистенькой хатке, украшенной вышивками и подзорами, до потолка дотянулась диффенбахия, на окнах горшки с геранью. За окном белеет зима, а в светлице буйство ярких красок — деревенский эталон красоты. Таким образом, наверное, люди спасаются от трудностей и однообразия жизни.
До сих пор в памяти Лидии Дмитриевны воспоминания о голодном детстве. Во время войны немцы сожгли хату — жили в землянке, «из бункера вышли только в 1951 году. Строились очень тяжко, замуж выходила — мать дала только чигунчик, не было даже прасцинки». Из мешков шила одежду, из бинтов занавески на окна соорудила: выживали как могли. Поэтому и сейчас рука не поднимается выбросить что-то старое из домашнего скарба: а вдруг сгодится?
Растили с мужем двух дочек, садили по два гектара картошки, по семь тонн ее каждый год государству сдавали. Работала в колхозе, 20 лет таскала бревна на Петриковском комбинате строительных материалов. «Робила и на циркулярке — аж руки выкручивало».
Ежедневно 12 километров пешком на работу бежала (попутка редко когда подвозила), столько же обратно. Хваталась дома топить печку, корову доила, свиней обихаживала, семью кормила. Утречком снова бегом на работу. «Казалось, аж ноги в землю лезут. Но потом открывалось дыхание, и летела, будто на крыльях». Ни разу на больничный даже не ходила! Когда прижимало, лечилась росой, березовиком, травами, медом — лес спасал от многих хворей.
60 лет Лидия Дмитриевна живет в лесном поселке. Когда-то, лет полсотни назад, на болоте стоял торфозаготовительный завод, на работу сюда съезжалась молодежь из соседних деревень. Потом торф добывать перестали, поселок обезлюдел, зарос лесом. 12 лет как на хуторе живет только одна семья. Галина, выйдя на пенсию, два года назад переехала к матери из Ельска в лес, чтобы помочь переклеить хату. Да так и осталась здесь. Признается, что возвращаться в городскую квартиру не собирается — на свежем воздухе, при деле чувствуешь себя по-другому. Весной, когда зацветает сад, благоухают сирень и черемуха, берется цветом акация, заливаются соловьи. Радуешься земной красоте как дитя. Природа учит человека терпению и лечит раны, развивает духовное. А еще заставляет думать о завтрашнем дне, строить планы на будущее.
Так сложилась жизнь Лидии Миксюк, что никогда пустой не ходила по земле. Летом гонит худобу из леса — тащит домой веники, охапку травы, связку смоляков для растопки печи. Ягоды и грибы даже не считаются — их собирают мешками. Работа не только кормит хуторянок, но и спасает в лесной глуши, наполняет жизнь смыслом. Хотя труженицы и от цивилизации не отказываются — огромный плазменный телевизор, который подарила дочка из Минска, работает на кухне с утра до ночи, у матери и дочки сотовые телефоны: держат связь с «Большой землей». В чистенькой хатке, украшенной вышивками и подзорами, до потолка дотянулась диффенбахия, на окнах горшки с геранью. За окном белеет зима, а в светлице буйство ярких красок — деревенский эталон красоты. Таким образом, наверное, люди спасаются от трудностей и однообразия жизни.
До сих пор в памяти Лидии Дмитриевны воспоминания о голодном детстве. Во время войны немцы сожгли хату — жили в землянке, «из бункера вышли только в 1951 году. Строились очень тяжко, замуж выходила — мать дала только чигунчик, не было даже прасцинки». Из мешков шила одежду, из бинтов занавески на окна соорудила: выживали как могли. Поэтому и сейчас рука не поднимается выбросить что-то старое из домашнего скарба: а вдруг сгодится?
Растили с мужем двух дочек, садили по два гектара картошки, по семь тонн ее каждый год государству сдавали. Работала в колхозе, 20 лет таскала бревна на Петриковском комбинате строительных материалов. «Робила и на циркулярке — аж руки выкручивало».
Ежедневно 12 километров пешком на работу бежала (попутка редко когда подвозила), столько же обратно. Хваталась дома топить печку, корову доила, свиней обихаживала, семью кормила. Утречком снова бегом на работу. «Казалось, аж ноги в землю лезут. Но потом открывалось дыхание, и летела, будто на крыльях». Ни разу на больничный даже не ходила! Когда прижимало, лечилась росой, березовиком, травами, медом — лес спасал от многих хворей.
60 лет Лидия Дмитриевна живет в лесном поселке. Когда-то, лет полсотни назад, на болоте стоял торфозаготовительный завод, на работу сюда съезжалась молодежь из соседних деревень. Потом торф добывать перестали, поселок обезлюдел, зарос лесом. 12 лет как на хуторе живет только одна семья. Галина, выйдя на пенсию, два года назад переехала к матери из Ельска в лес, чтобы помочь переклеить хату. Да так и осталась здесь. Признается, что возвращаться в городскую квартиру не собирается — на свежем воздухе, при деле чувствуешь себя по-другому. Весной, когда зацветает сад, благоухают сирень и черемуха, берется цветом акация, заливаются соловьи. Радуешься земной красоте как дитя. Природа учит человека терпению и лечит раны, развивает духовное. А еще заставляет думать о завтрашнем дне, строить планы на будущее.
...Долгими зимними вечерами сидят мать с дочкой за вязанием у печки. За окном в синих сумерках переливается ртутью месяц. Говорят не наговорятся. Вспоминают не только прошлое, но и планируют к лету перекрыть сарай, завести коровку-кормилицу, поправить завалившийся забор. И хотя в ограждении нет острой необходимости, пока человек живой — стремится к порядку.
