Два дня, проведенных в приграничной с Украиной зоне, дух захватывало от нетронутой девственной природы, но сердце порой сжималось...
В поселке Свирежа я наверняка никогда бы не побывала, если бы не письмо в газету. А через неделю после письма вдруг позвонили из соседней деревни Абакумы с просьбой заехать и к ним. “Какие названия потрясающие — Абакумы и Свирежа”, — мечтательно подумала я, и в предвкушении чего-то необыкновенного отправилась оформлять командировку в Лоевский район. Предчувствия меня не обманули — необыкновенного в этих местах оказалось более чем достаточно…
“Поселок Свирежа — больше 20 домов в один ряд, 6 дворов занимают местные жители, престарелые пенсионеры, инвалиды, среди них глухие, парализованные... Остальные пустующие дома купили дачники, тоже пенсионеры, — вчитываюсь по дороге в письмо еще раз. — То, что радио в поселке никогда не работает (шепчет), уже никого не расстраивает, хотя за радиоточки все платят исправно…”
Далее рассказывается о том, что магазин в поселке закрыт, что всю зиму люди были вынуждены ходить за хлебом в соседнюю деревню. Но суть послания даже не в этом: “Полной бедой для всех стало то, что Карповское лесничество перепахало улицу и произвело в поселке посадку леса. От строений В. Н. Черняевой лес посадили вообще в шести метрах. И теперь лесники бдительно следят за тем, как селяне проводят свой скот по единственной дороге вдоль поселка на пастбище, не ступит ли корова или лошадь с дороги копытом, рядом ведь уже лесополоса. Особенно достается козоводам, подопечные которых никак не хотят ходить строем и норовят отбежать от дороги. Бдительные лесники грозят хозяевам штрафами”.
Тут лес непроходимый
Место, куда мы приехали, показалось не совсем обычным — такое ощущение, будто попали на край света, хотя это в километрах семидесяти от Гомеля. Чувство, словно один на всем белом свете — тишина необыкновенная, даже петухов не слышно. Словно на остров угодили… “Так мы ж і ёсць на остраве, — смеялись потом жители Свирежи. — Цераз рэчку за Абакумамі ўжо Украіна”.
— А откуда название такое у поселка?
— Свірэжа — гэта ж лес непрахадзімы, — удивляются такой не-
осведомленности сельчане.
И правда, лес кругом — куда ни глянь. Въезд сюда для дачников по пропускам, а местным жителям пропуском служит штамп с пропиской в паспорте — приграничная зона как-никак. Хоть это и Лоевский район, но добраться до райцентра сложнее, чем до Гомеля. К тому же, как нам удалось выяснить позже, в этой лоевской глуши напряженка с поставкой продуктов и с оказанием медицинской помощи. Даже “скорая” мчится не из Лоева, а из Гомеля. Зато люди в этих местах замечательные, доброжелательные и открытые. Дачники и местные живут дружно. Их судьбы за долгие годы уже тесно переплелись: знают друг друга по имени — фамилии, радуются успехам городских и деревенских детей, провожают в последний путь как самых близких людей. А на дачницу Никодимовну (врача из Гомеля) просто молятся: сколько раз абсолютно бескорыстно оказывала она помощь местным жителям!
Знают и Макаренко Ренату Владимировну (или Гренату, как называют ее в округе). Сама она — гомельчанка, сейчас на пенсии. Купила как-то лет 15 назад заброшенный дом, подремонтировала и живет здесь и зимой, и летом, забыв о болячках. Рената Владимировна держит “легкое” хозяйство — курочек, уточек да коз. Теперь, говорит, когда эти клены в поселке посадили, с козочками просто беда, сводить их придется, кому нужны неприятности:
— Зачем нам этот лес так близко? Даже страшно. Мне говорят, что парковая зона будет для нас. Здесь же нет никого, а волки в лесах водятся, зачем же прямо к домам этот лес? — недоумевает женщина. — Выхожу как-то с козами, они ж у меня табунком бегут на дорожку, я — за ними. Лесник подъехал на машине, пугнул их. Два козленка подбежали к этим кленам. Ничего не тронули, но пробежали по канавкам. Лесник сказал, что оформил бумагу на штраф.
— Хай бы яны з гэтай “паркавай зоны” галлё павывозілі, — вступает в беседу другая женщина. — Была раней траўка каля леса. Цяпер траншэй накапалі — і ў лес не ўвайсці, і
на шасэ толькі ў абход дабрацца можна.
Вроде бы дело благородное — разбить здесь парковую зону, подумалось мне, только вот как быть с решением других более жизненно важных вопросов. Ведь при отсутствии магазина (его закрыли в декабре) в деревне коза — не просто домашнее животное, она же кормилица. Клены кленами, но к чему эта “красота”, если из-за нее люди вынуждены отказаться от молока и испытывать такие неудобства? К тому же, вокруг столько лесов — просто бескрайнее зеленое море.
У нас, когда распутица, там, где клены сейчас, дорожка была запасная, — продолжают судачить меж собой свирежцы, — если по дороге было невозможно проехать, мы по ней ходили…
Что за дела? У кого ни спроси, никто не может ответить, в чем смысл этих кленов. Никакой от них радости, только мешают всем. Идем с фотокором дальше, декламируя пионерским речитативом: “За козочек штрафуют где же? Как, где же! В лоевской Свиреже!” Навстречу нам — бабуля с розгой, корову гонит с пашни.
— Как зовут вас? — желаем здравия и любопытствуем, для чего здесь клены посадили.
— Нінай завуць, а па бацьку Яўхімаўна (сразу видно, местная). А хіба мы знаем, нашто яны зрабілі? Не наравіцца мне гэта. У лес дажа за палачкай не зайдзеш.
А так, говорят люди, воздух-то какой чистый, и птиц каких только нет, просто замечательные места: рыбные, грибные да ягодные.
Паломничество в Абакумы
Чтобы ощутить все “прелести” деревенской жизни, в Абакумы мы отправились пешком, зимой сюда из Свирежи люди ходили за хлебом. Не знаю, как выглядит эта дорога зимой, но летом ходить по ней удовольствия мало — сухой песок, посыпанный гравием, тут не то, что пешеход, — любой автовладелец испереживается, пока доедет. Может, Свирежа — неперспективный поселок, — рассуждали по пути, вдыхая пылищу, стоящую столбом от проезжающих машин, — не станут же здесь магазин держать из-за 13 зимующих: нерентабельно. Со стопроцентной уверенностью ожидали мы увидеть в большой деревне Абакумы и магазин, и клуб, и ФАП.
И увидели… в виде строений с табличками и замками на дверях.
Идем по деревне, с людьми общаемся. У каждой улицы — свое название. Октябрьскую называют Балабаховкой, Партизанскую — Боровней, а улицу Ленина — центром. Здесь ходит несколько легенд относительно названия деревни: кто-то говорит, что Абакумы — это оба кума: Сож и Днепр, они сходятся между собой, а деревня расположена в их устье. Кто-то верит в то, что основателем деревни был Абакум, который вместе с Хомой и Карпом, отслужив в царской армии, получили открепную и обосновались в этих краях (отсюда Карповка и Хоминка).
Да уж, необычные места: дачники, проживающие тут, из Киева и Гомеля, по реке плавают теплоходы с украинскими и белорусскими флагами. Сюда на отдых приезжают из Москвы, Петербурга, Вологды, Минска — да откуда только не приезжают!
Напишите правду, — просят местные жители, — был здесь когда-то клуб, библиотека, две бани, фермы, медпункт. Паром был — хоть какая-то связь с Лоевом. Теперь есть только катер, и тот ходит не каждый день. Продукты сюда везут “з Лоева наў-круг” с наценкой “з-за кіламетраў гэтых”. Магазин не работает три месяца, не могут найти продавца. Красавец ФАП пустует, нет медсестры. “Прыязджаюць унукі, страшна іх браць сюды, не прывядзі Госпадзі што — і куды з імі?”
Нам довелось увидеть единственный на все семь населенных пунктов старенький “УАЗик”, выполняющий функции автомобиля “скорой помощи”. Работает он на “честном слове” (и то благодаря добросовестному отношению водителя). Короче говоря, как подытожили абакумовцы, здесь заброшенный угол. Был бы Гомельский район, совсем другое дело — автобус в Гомель ходил бы каждый день, и билеты были бы дешевле, а так платить надо, как за междугородний рейс.
— А что в сельсовете говорят? — спрашиваю.
— Там сейчас начальство поменялось. Видно, что новый председатель (а он уже, наверное, пятый по счету) очень старается, переживает за нас.
“Эй, — окликаю проезжающего на велике мальчишку. — Зовут тебя как?” “Саша Леной”. “Нравится тебе здесь?” “Да, — притормаживает он своего двухколесного друга. — Детей много, воздух свежий, собака, кот, молока можно попить”. “Кем хочешь стать, когда вырастешь?” “Возить на машине продукты”.
Такая вот незатейливая мечта у семилетнего мальчишки.
Наталья ПРИГОДИЧ
