Служат памяти: как гомельские волонтеры ведут поиски погибших в годы Великой Отечественной войны

Поисковики – это зачастую добровольцы, которые безвозмездно ищут пропавших без вести в годы войны военнослужащих. Прочесывают места, где велись бои, поднимают останки и передают их на перезахоронение. Главное для них – узнать личность бойца. Помогают в этом обычно медальоны, именные личные вещи (которые покоятся вместе с погибшим) и архивные документы. 

К сожалению, установить имена и фамилии крайне сложная задача. Максим Романюк вспомнил, как в прошлом году поисковики работали возле деревень Скепня и Четверня Жлобинского района. Они нашли останки трех бойцов из корпуса Леонида Петровского, который в 1941 году пошел в контрнаступление, когда Красная армия отступала. Смогли освободить Рогачев, Жлобин. Сам советский военачальник погиб в бою. Удивительно, но немцы похоронили его с почестями из уважения. После войны останки генерал-лейтенанта эксгумировали, стало известно, что сохранились его золотые часы. 

– Мы нашли ребят из пулеметного расчета, который 17 августа 1941-го прикрывал отступление своих солдат. Восстановили картину и увидели, что люди погибли в бою, рядом находилось много боеприпасов. Один из бойцов умер от попадания минометной мины калибра 50 мм. Нашли его смертный медальон. Это редкость, а потому обрадовались, – отметил Максим Романюк. – Отдали находку на экспертизу. Однако боец оказался практичный: обернул медальон в записку и все плотно скрутил. А место гибели находится в пойме реки. Вода десятилетиями приходила и уходила, из-за чего вкладыш не сохранился. Это была большая потеря, казалось, вот-вот узнаем фамилию бойца…

Есть и другие примеры. Несколько лет назад в районе деревни Жеребная (ныне Чкалова, Гомельский район) нашли танковый экипаж. Удалось установить фамилию офицера – помогла бутылка с запиской, где он указал свои данные. В этом году в Израиле поисковики связались с родственником погибшего. Мужчина был очень рад тому, что стала известна судьба его близкого. 

Максим объяснил, что в солдатской среде среди непро­фессиональных военных заполнение медальона считалось плохой приметой. Они старались использовать его как угодно, но не заполнять бланк. Многие вообще не носили, тем более в 1942-м этот атрибут отменили, на замену пришли красноармейские книжки. Только более опытные военнослужащие либо подписывали сами вещи, либо находили, изготавливали ме­дальон из гильзы и указывали свои данные. Кто-то иногда воском выводил фамилию на котелке, на ботинке или поясном ремне. 

Случалось, что поисковики находили останки и подписанную вещь (позже выяснилось, что она была подарена другу). Мужчина выжил и прошел всю войну, умер в 90-х. Или добровольцы обнаружили вещь, на которой было написано несколько фамилий: мужская и женская. Бойца нашли в списках, а вот фамилия женщины не совпадала с фамилией его жены. Возможно, мужчина указал новую любимую. 

– Война – это хаос, – пояснил собеседник. – А наша земля многострадальная. Через нее прокатилось множество кровопролитий: чего стоят Первая мировая, Великая Отечественная. Мы многого еще не знаем о тех событиях. Каждый год продолжают находить вещи, боеприпасы. И это будет не одно поколение. Погибли миллионы, судьбы многих по-прежнему неизвестны. 

Максим Романюк учился в Буда-Кошелевском аграрно-техническом колледже. После первого курса на каникулах побывал с родителями в Брестской крепости. Проникся местом, посетил музей и впервые узнал о поисковых отрядах, которые помогают устанавливать судьбы погибших. 

Далее парень отслужил в армии, где был командиром отделения. Вступил в клуб «Честь» при войсковой части 5525 под руководством Юнуса Рахматова. Заинтересовало поисковое подразделение, которое возглавлял Владимир Долголыщенко. Причем работу оно вело не только в Беларуси, но и в Брянской области России. Международный опыт многому научил Максима и других ребят. Он вспоминает старших товарищей – Александра Соболя и Максима Волкова. Вместе работали вахтовым методом. Зачастую начинали в апреле, заканчивали в октябре, подняли множество бойцов. Потом Максим женился. Сейчас у него трое детей, и проблематично выезжать надолго.

Поисковик передает опыт в клубе «Алые погоны» Гомельского кадетского училища. Стал инструктором – обучает ребят, выезжает с ними на объекты и сам проводит поиски. Например, вместе с молодежью отрабатывал деревни Красная Долина, Бобовичи, Савичи и другие.

Максим Романюк с опытом в поисковой и аппаратной разведке обычно определяет места, где находятся останки людей. Сначала идет сбор информации: сравнивают старые (20-х, 30-х, 40-х годов) и новые карты. Маркеры – низины, высоты, старые постройки, рвы, дороги. Поисковик говорит, что у нас в основном использовали одни и те же маршруты. Места болотистые и лесистые, главные дороги направления практически не меняли. 

Далее добровольцы выезжают на место (вместе с подразделением 52-го батальона Минобороны, а также саперно-пиротехническими группами в/ч 5525 и Минобороны из-за риска найти неразорвавшиеся боеприпасы) и ищут следы, например провалы в земле. Щупом пронизывают почву на глубину два–три метра, проверяют поверхность металлоискателем. Кстати, иногда поисковики поднимают и фрагменты военной техники. Однако найти относительно целый танк практически невозможно. Во-первых, если машина не разлетелась на части в бою, ее забирали и ремонтировали. Во-вторых, в послевоенные годы в стране наблюдалась нехватка металла, население поднимало все, что могло принести пользу промышленности. 

Максим трудится вальщиком леса. Это работа для денег, для души – поиски, которыми занимается большую часть жизни. 

– Деньги – не главное. У меня другие жизненные установки. Главное, чтобы семье хватало. У меня нет машины, дорогой недвижимости. Это и не нужно, – объяснил Максим Романюк. – Когда увидел на поисках человеческие останки, сильно поменялось мировоззрение. Жизнь может оборваться в одно мгновение. Мы не бессмертны, человеку в целом нужно мало. Неправильно, что в мире сейчас царит культ вещей и безудержного потребления. Важнее духовные и общечеловеческие ценности. 

Максим Романюк помогал на раскопках в ченковском лесу подразделению 52-го батальона Минобороны, прокуратуре, следователям и другим экспертам в рамках расследования уголов­ного дела о геноциде белорусского народа. 

– Об этом месте ходили городские легенды, хотелось докопаться до истины и помочь специалистам, – рассказал поис­ковик. – Мы рассматривали разные версии. Сейчас все стало понятно: там четко виден след немецких палачей и их пособников. 

Специалисты уверены, что рядом с расстрельными ямами располагалась моторизованная немецкая часть. Нашли фрагменты немецких палаток, там же по­падалось много бытовых мелочей: запчасти импортных авто, иностранные монеты, например довоенной Германии. Полагают, что стоял большой гарнизон и стоял довольно долго. Рядом, в километрах двух южнее от объекта, находилась немецкая артиллерийская батарея в составе полевых орудий (калибром 10,5 см и 15 см). Места, где можно было пройти (раньше территория была болотистой), и все высоты занимали немцы.

 

– Враг базировался там до 1943 года. Старожилы рассказывали, что наша армия выбивала оккупантов с боем, – поделился собеседник. – Свидетелей казней мирного населения, скорее всего, быть не может. Немцы даже за появление в такой местности расстреливали. К тому же Гомель находился в тылу группы армий «Центр». Здесь не было как таковой гражданской администрации. Всем занимались военные. Это входило в зону ответственности 221-й охранной дивизии, полевой жандармерии, шутц-полиции. Они и наводили здесь «новый немецкий порядок». 

Есть вероятность, что в ченковском лесу покоятся люди еврейской национальности, причем не только советские граждане. По неподтвержденной пока информации, в 1941–1942 годах привезли жителей стран Западной Европы. Заставляли работать, а потом они исчезли. Есть предположение, что они могут быть захоронены в лесу под Гомелем. Об этом говорят находки: английские зубные щетки, импортные галоши из оранжевой резины, немецкие карманные часы, европейские монеты. Немцы говорили, что собирают людей для переселения. Например, уверяли, что отправят на Мадагаскар. Не признавались, что занимаются геноцидом. 

– Не нужно питать иллюзий. Нацисты пришли сюда не печенье раздавать. Для них местное население было рабами. Генеральный план «Ост» указывал, что 75% граждан должны быть уничтожены, остальные онемечены, – говорит поисковик. – Если в 1941 году нацисты пытались создать картинку дружественности, то в 1943-м маски были сброшены. После поражений под Сталинградом, Курском, Белгородом, Орлом они показали звериный оскал и начали террор против мирного населения. Например, 5 февраля 1943 года пустили в паровозоремонтное депо провокатора, который собрал данные о людях, желающих отпраздновать 23 февраля, поддерживающих Красную армию. В список попала почти вся ночная смена – более 200 человек. В итоге всех забрали немцы, вывезли в тюрьму, пытали, а 22 февраля расстреляли. Некоторые тела в районе лещинского леса лежали просто прикрытые листвой. 

Максим отмечает, что за поисковой работой стоит коллективный труд большой команды. Она была бы невозможна без Руслана Фокина, Дмитрия Григоренко, Павла Денисенко, Владислава Бердника, Татьяны Якименко и других неравнодушных.