Из архива КГБ. Как бывший полковник Красной армии стал комендантом в лагере военнопленных, а потом начальником полиции

Военная карьера уроженца Омской области Василия Кардакова складывалась успешно. Офицер Русской императорской армии, участник двух войн – Первой мировой и Гражданской. Окончил военную академию. Некоторое время командир учебного дивизиона в Киеве, затем в Томске замначальника артиллерийского училища, где добровольно написал рапорт на фронт. 

Видимо, начальник артиллерии одной из стрелковых дивизий достойно воевал, раз в августе 1941 года его представили к ордену Красного знамени, что было редкостью в начале войны. Но награду получить не успел. В районе Жлобина, где шли тяжелые бои, Кардаков попадает в плен и оказывается в пересыльном лагере в Гомеле. Почти сразу узник Дулага-121 высказывает намерение стать здесь русским комендантом. 

Во время следствия объяснял решение тем, что он, как старший по званию – полковник, якобы захотел заботиться о военнопленных. Лицемерно подчеркивал: «для защиты моих братьев по Родине». «Видя страшное поражение, которое терпит Красная армия в первые месяцы войны и многое другое, а также видя железную германскую армию, я потерял веру в победу СССР», – рассказал Кардаков на допросе, обозначив и свои интересы – хотелось самому не жить в голоде и холоде. 

Отрицая реальное положение дел и стремясь защитить свою шкуру, предатель подводит итог своей «благородной» работы: «Я прекратил в лагере смертность, избиения, голод, создал в нем порядок и дисциплину. Я скрутил в бараний рог лагерных полицейских, создал оркестр, клуб, церковь, дезкамеры, отличную баню, мастерские, улучшил питание и бытовые условия, начал ремонт бараков».

 

Но от голода каждые сутки в Дулаге умирали по сто человек. В день в лучшем случае узникам выдавали баланду из отрубей и мерзлой картошки, смешанной с керосином. Людей впрягали в телеги, и они, истощенные и больные, с вокзала на различные объекты перетаскивали неподъемные грузы, возили кирпич и дрова. Пленные грузили боеприпасы, рыли противотанковые рвы. Рабочий день каторжников длился 15 часов. Людей избивали, а тех, кто терял силы и падал, расстреливали. 

Кардаков якобы привел к дисциплине систему наказания. Но людей, раздетых догола, привязывали к позорным столбам, и так они могли простоять до нескольких суток. А морозы в те времена достигали 30 градусов. Такое наказание обрекало человека на мучительную смерть. 

Безнадежных больных свозили в отдельное помещение без окон, которое располагалось в районе нынешней улицы Подгорной. Людей не лечили, их бросали туда умирать. В зимнее время смертность увеличивалась, и трупы сжигали в специальных печах за лагерем. Позже было установлено, что с сентября 1941 года по сентябрь 1943-го в Дулаге-121 уничтожено более 100 тысяч военнопленных и мирных граждан. 

И чем узникам становилось хуже, тем лучше фашисты относились к Кардакову. В лагере была особая система управления. Главное руководство – немецкое, внешний периметр также охраняли они. Внутри действовало своего рода самоуправление – администрация местная, как и комендант лагеря и его помощник. «Наш» весь персонал и внутрилагерная охрана. Ее костяк сформировали из украинской роты, которой командовал некто Теплицкий. Еще до войны его как курсанта артиллерийского училища знал преподававший там Кардаков. 

Этапы «карьеры» в Дулаге-121 были таковы. Сотрудничаешь с немцами, то есть сначала стучишь на таких же, как ты военнопленных. Если зарекомендуешь себя, переводят в службу охраны. Охранники были вооружены деревянными палками, в их обязанности входило избивать товарищей по несчастью. Если и тут проявишь себя, открыта дорога в полицию. Так вся украинская рота пошла на повышение в Гомельскую городскую полицию, которую в марте 1942 года возглавил Кардаков – фашисты оценили его заслуги в Дулаге. 

Он организовывал участки, подбирал полицейских. Уничтожал подпольщиков и партизан – неоднократно с карательными акциями выезжал в окрестные деревни. Объяснял свои действия тем, что так боролся с бандитизмом, потому что партизаны – не местное население, и они напрягали. Глава полицаев Кардаков был инициатором создания «Комитета мира и порядка», а также бандитского отряда «белая команда», куда направлял самых отъявленных, проявивших себя в кровавом деле извергов. 

И опять Кардаков пошел на повышение – оккупанты назначили его начальником областной полиции. Поле для карательной деятельности расширилось. Зверствовать предатель теперь мог в больших масштабах. 

Кардаков был завербован контрразведывательным отделом 1Ц штаба 221-й немецкой охранной дивизии. Об этом после войны на допросе в Ново­шахтинске рассказал первый помощник начальника отдела Курт Шейн. Его взяли в плен в 1945 году недалеко от Берлина. Немец сообщил следователю, что вышел на связь с Кардаковым, когда тот уже был начальником горполиции. От него получал сведения о местонахождении и количестве партизан, их вооружении и мощи. 

Начальник полиции имел свою сеть осведомителей. «Примерно в августе 1942 года мной было получено донесение от Кардакова. Сведения ему сообщил житель деревни, находящейся в 25 километрах севернее Гомеля. Он рассказал, что вблизи находятся двести партизан. Я это донесение обработал и положил генерал-лейтенанту Лендле, который дал приказ войскам, охранявшим шоссе Гомель – Могилев, Бобруйск – Кричев и железную дорогу Гомель – Речица. Они взяли в кольцо лес и стали его прочесывать. Партизан застигли врасплох, они сопротивлялись, отстреливались, большая часть в северо-восточном направлении прорвала кольцо и скрылась, человек 15 расстреляны на месте, трое взяты в плен. Я лично допрашивал их с переводчиком. Партизаны не дали новых сведений, не указали на командира отряда. После их отправили в Смоленск в лагерь для военнопленных». 

Первый помощник начальника отдела 1Ц вспомнил еще один случай. В феврале 1943 года в селе в восточном направлении от Гомеля находились 350 партизан. Немцы взяли в плен 30 человек, расстреляли при сражении 50, остальные скрылись. Таких сообщений было много, уверял Курт Шейн, примерно по 2–4 донесения в месяц. По 25 информациям от Кардакова карательные операции проведены с успехом – партизанские отряды разбиты. 

В 1944 году Кардаков бежит в район Бобруйска, где связывается с представителями формирующейся армии генерала Власова – самого известного предателя времен Великой Оте­чественной войны. Некоторых ее участников бывший полковник знал по прежней службе в Красной армии. 

В антисоветской структуре быстро делает карьеру. Там ему и воинское звание восстановили. К концу войны он уже начальник артиллерии полевого штаба генерала Власова, то есть командует всеми артподразделениями армии. Ездит с инспекциями по Дании и Франции, вербует во власовскую армию людей в лагерях военнопленных. 

В Берлине встретился с Иваном Соболевым – бывшим бургомистром Добруша и Гомеля. Тот бедствует, и Кардаков помогает ему деньгами, пристраивает во власовский комитет курировать белорусское направление. 

В мае 1945 года оказывается в районе Карлсбада в Чехословакии, где армию и ее предводителя взяли в плен. Кардакову удается сбежать в зону американской оккупации. Сдается иностранцам, год сотрудничает со спецслужбами, рассказывает все, что знает про советское военное дело. Но Западу уже неинтересны данные на начало войны – за годы сражений многое изменилось. 

А вот неожиданный поворот: американцы выдают Кардакова Советскому Союзу, несмотря на его просьбы не делать этого. С одной стороны, он действительно там уже не нужен с устаревшей информацией, с другой – за границей хотят создать видимость того, что помогают далеко не всем преступникам. 

Кардакова судили в Минске в 1947-м. В этот год как раз отменили смертную казнь, так бы он ее не избежал. В качестве наказания предатель получил 20 лет лагерей. Его след еще просматривался в пятидесятых – опознавал кого-то из кровавых коллег по Гомелю, но с тех пор о нем ничего неизвестно.