Сотни имен героев увековечены в названиях улиц белорусских городов. В честь одного из руководителей областного партийного подполья Романа Илларионовича Тимофеенко названа и улица в северной части Гомеля. Корреспондент sb.by отправился туда вместе с сыном героя‑подпольщика, чтобы отдать дань памяти и окунуться в героические дни 1941 — 1942 годов.
С Ростиславом Романовичем о встрече договариваемся заранее. Выходные он себе позволяет нечасто, хотя 17 декабря готовится отметить 95‑летие. Три года назад преподавателя кафедры философии и истории политологии Белорусского госуниверситета транспорта проводили на пенсию, но Тимофеенко и сейчас продолжает трудиться на прежнем месте:
— Мне там, как Ленину, отдельный столик отвели, чтобы с документами работать. А как иначе? На прошлой неделе три встречи в школах провел, завтра снова собираюсь к ребятам.
Протяженность улицы меньше километра — прогулка будет недолгой, но на встрече с прошлым время хочется продлить. Делаем остановку возле дома № 2, где на фасаде размещена памятная доска с описанием подвига Романа Илларионовича. Ростислав Романович делится переживаниями:
— Маму часто просили рассказать о папе. После таких встреч она по несколько дней лежала дома, настолько это было тяжело. И тогда я предложил для таких рассказов привлекать меня. Это лет 50 назад было. Кстати, улицей Тимофеенко поначалу хотели сделать нынешнюю улицу Плеханова, где и жил папа. Но мама отговорила от этой идеи. Сказала, пусть уж новая улица будет в новом районе.
В юности Ростислав успел познакомиться со многими выдающимися людьми, получившими позже Звезду Героя Советского Союза. Знал лично секретаря Гомельского подпольного обкома КП(б)Б Илью Кожара, помнит партизана Тимофея Бородина, жившего по соседству. Ну а легендарного гомельского партизана и подпольщика Емельяна Барыкина называл не иначе как «дядя Емельян».
Война
Утро 22 июня 1941 года Ростислав Тимофеенко, окончивший к тому времени всего пять классов, провел в библиотеке:
— Я был старостой литкружка и домой вернулся только в полдень. Смотрю, а у нас полно людей в железнодорожной форме. Папа в то время работал лектором политотдела Белорусской железной дороги и преподавателем в гомельском железнодорожном техникуме. Спрашиваю: «Что случилось?» А отец в ответ: «Война, сынок». Когда узнал, что воюем с Германией, то с юношеской безапелляционностью заявил отцу, что уже через неделю в Берлине будем. Но он серьезно на меня посмотрел и сказал, что война будет очень тяжелой.
Фронт стремительно приближался, остро встал вопрос эвакуации.
— Отец должен был остаться в городе для подпольной работы, а маму Барыкин уговорил уехать вместе с детьми в Саратовскую область. Как сейчас помню его слова: «Леля, чтобы вас в ближайшие 24 часа в Гомеле не было. Не хочу увидеть вас повешенными на столбах».
Барыкин помог Роману Тимофеенко и с легендой. Один из родственников будущего подпольщика был священником, что в те годы не приветствовалось. Романа Илларионовича исключили из партии, и он, «обиженный советской властью», пришел устраиваться на работу. Полученная таким путем должность начальника угольного склада позволяла развернуть подпольную работу. Семья же, рассказывает Ростислав Романович, очень вовремя отправилась в эвакуацию:
— Мой младший брат заболел в пути дизентерией. В больнице сказали, что еще день промедления — и он бы не выжил. К слову, после войны он стал многократным чемпионом Беларуси по марафонскому бегу.
Всматриваясь в заснеженные дома гомельских дворов, Ростислав Тимофеенко подошел к самой трагической части своих воспоминаний:
— На одной из явочных квартир была устроена засада. Папа убил двух немцев и выскочил с гранатой на крыльцо, там его и срезали автоматной очередью. Тело охранял часовой, но кто‑то из жителей выкрал его и похоронил. Об освобождении Гомеля мы с мамой узнали только через три дня, тогда же Барыкин сообщил о смерти папы и выслал нам пропуск. Могилу отца я потом так и не нашел. А одно из жгучих воспоминаний юности — как иду по коридору школы, а навстречу пацан заплаканный. И все вокруг сразу понимали — пришла похоронка. Из 18 учеников моего класса только у троих отцы вернулись с фронта.
Герои есть и будут
Ростислав Романович говорит, многие местные не знают, в честь кого названа улица, на которой они живут:
— Я часто выступаю перед молодежью — не все сегодня готовы ответить, кто такой Матросов или Зоя Космодемьянская. И Запад очень хочет, чтобы не было у нас своих героев. А они есть и будут — убежден в этом. Наш Президент не раз подчеркивал важность патриотического воспитания начиная с младших классов. И оно приносит свои плоды. Битва за молодежь не проиграна, а значит, и память будет жить.
Во дворе встречаем гомельчанку Марину Лобачеву. Та признается, что о самом Романе Тимофеенко действительно знает мало, но восполняет пробелы даже по пути на работу:
— Недавно в автобусе показывали ролики о тех, чьими именами названы улицы маршрута, по которому мы ехали. Подумалось тогда, что теперь за фамилиями на домах и указателях будут видеть реальные истории. Это очень важно.
…Прощаемся с Ростиславом Романовичем у троллейбусной остановки — впервые за время интервью он пожаловался на здоровье:
— Что‑то нога немного подводить стала.
На наше предложение подвезти до дома или хотя бы вызвать такси отвечает категорическим отказом:
— Поеду на троллейбусе, не люблю я этих барских замашек.
И с улыбкой добавляет:
— Будьте здоровы, мужики!
