В редакцию “Гомельскай праўды” люди приходят по разным поводам. В основном, чтобы уладить какие-то проблемы бытового плана, поделиться наболевшим. А вот супружескую чету Иваненко привело в редакцию желание рассказать о пережитом, о своей любви. Кто-то скажет: не говорят об этом вслух, не выплескивают на люди самое сокровенное. Но Анна Петровна и Илья Андреевич пришли, чтобы поделиться своим счастьем, рассказать о непреходящем, том, что и делает нас людьми.Когда она, трогательно поддерживая под руку старшего лет на двадцать мужа, помогала ему усаживаться в кресло, глаза излучали столько тепла, заботы, что нельзя было не залюбоваться. Словно прочитав мои мысли, Илья Андреевич поделился: “В моем возрасте (а в июле стукнет уже 86!) не принято о любви говорить. А мы с Аннушкой уже 38 лет вместе. И люблю ее так, как в первые годы нашей жизни совместной. Конечно, чувство это наполняется новым содержанием — заботой, поддержкой, уважением, сопереживанием. Но я всем сердцем чувствую: Аннушка — мой ангел-хранитель, именно она держит меня на земле.”
Бывалому танкисту судьба подбрасывала много испытаний еще в годы войны. Не раз он находился на хрупкой границе между жизнью и смертью. Как в 1943-м под Витебском, когда их пятый танковый корпус 41-й бригады под командованием комбрига, полковника Корчагина вел тяжелый бой за взятие Городка. Задача стояла такая: выбить скопище фашистов из лесу. О том, как это происходило, описывалось в статье, опубликованной в газете “Сталинский боец” 2 декабря 1943 года. Вот только небольшая выдержка из нее: “Когда танк вылетел на высотку, лейтенант Альмукаев увидел немцев.
— Вот где их осиное гнездо!
Опушка леса кишела фигурами в белых халатах. Резко развернувшись на месте, механик-водитель Иваненко по приказанию командира направил машину на гитлеровцев.
Вдруг страшный удар потряс машину. Снарядом вырвало опорный каток. Ход машины замедлился, но Иваненко ни на метр не уклонился от направления к цели.
Альмукаев открыл огонь по скоплению вражеской пехоты. Первый же снаряд попал в немецкие ящики с гранатами. Огромной силы взрыв потряс землю. Лес сразу опустел.
— Вперед, Иваненко, у них тут склады, — крикнул механику Альмукаев. В это время в машину ударил второй снаряд. В моторном отделении вспыхнуло пламя. Увидев, что танк загорелся, гитлеровцы со всех сторон устремились к нему, но их встретила свинцовая струя пулемета. Радист Бурдинский не отрывал рук от пулемета, несмотря на страшный жар. На нем уже загорелась одежда. Хладнокровно работали и остальные члены экипажа, решившие лучше сгореть заживо, чем попасть в лапы гитлеровцев. Лишь когда жар стал нестерпимым и кончились снаряды, Альмукаев приказал Иваненко попытаться вывести танк на стартере.”
— И вам это удалось? — интересуюсь у Ильи Андреевича.
— Я использовал воздушные баллоны и стартер, сумел развернуть горящий танк на свою сторону, чтобы через мой люк весь экипаж смог вылезти из машины. Первым выбрался сам и стал стрелять из автомата под прикрытием гусеницы. И радист Бурдинский уже вылез с автоматом и заставил фашистов остановиться. Прикрыли и командира, и заряжающего, поочередно пробрались на обочину дороги и пришли к своим.
Белорус, уроженец Чечерщины Иваненко получил за этот бой медаль “За отвагу”. Орден Красной Звезды — за еще один пример его мужества. Их рота тогда пошла неполным боевым комплектом на станцию Бычиха на Витебщине. Уже удалось оттеснить фашистов и занять полстанции, но тут закончились снаряды. Илью Иваненко, только что отремонтировавшего свою машину, вызвал по рации комбриг: “Сынок, надо твой танк полностью, включая и борты, загрузить снарядами. Ты должен любой ценой доставить их роте.”
И расстояние-то небольшое — всего два километра, но в чистом поле. Смекалистый механик-водитель разогнал свой танк и на скорости 60 километров двинул под шквалом огня. Рвались снаряды, были оборваны передние крылья, но рота своевременно получила так необходимые “огурцы” и была спасена.
В 1944-м Илью Иваненко направили учиться в первое Харьковское танковое училище имени Сталина.
— Война катилась на запад, а нас командировали в Нижний Тагил получать танки. Погрузились на железнодорожные платформы, а проснулись уже на Дальнем Востоке. Довелось участвовать в войне с Японией, переквалифицировался в снайпера-стрелка. За успешную ликвидацию вражеских снайперов получил орден Отечественной войны первой степени.
Через всю страну пролег армейский путь Иваненко: в 1939-м их танковая бригада стояла в Риге и там встретил войну, завершал ее на Дальнем Востоке, а демобилизовался капитаном в 1958-м из Румынии.
— Вы знаете, не было еще случая, чтобы необходимое в домашнем быту он не сделал своими руками, — включается в разговор Анна Петровна. — Он жито жал, крыши крыл, корзины из лозы плел, писал картины, занимался резьбой по дереву, радиолюбительством, часы любые чинит, обувь. Мы никогда не ходили по мастерским. А какой музыкант! Гармошка плясала в его руках, здорово отбивал ритмы на барабане, бубне. Я Ильюшей всю жизнь горжусь. Работал он на ответственных постах — начальником спецчасти, секретарем парткома станкостроительного завода имени Кирова, директором автопарка, руководил коллективом автобазы в Добруше, возглавлял транспортный участок на “Гидроавтоматике”. Везде его уважали. Наши отношения строились на любви, уважении. И дети его мне всегда были родными.
Анна Петровна повстречала Илью Андреевича в самое сложное время, когда тот, потеряв жену, остался один с двумя сыновьями. Но не только Витю и Володю определяли они в жизни, совместных троих детей — Александра, Татьяну и Елену имеют, столько же и внуков.
— Я с детства рос без отца. Нас пятерых мама поднимала одна. И это были начальные мои жизненные университеты, — делится Илья Андреевич. — Старался во всех повседневных делах ей помочь, у деда своего многое почерпнул. И все эти навыки ой как пригодились и на войне. Может, благодаря опыту и уцелел, не взорвался на фугасе, не сгорел в танке. Правда, вернулся инвалидом второй группы.
Когда встретил Аннушку, жизнь моя словно новое летоисчисление начала. Увидел ее, и сразу сердцем услышал: она пройдет до конца мой путь, каким бы он сложным ни был. Это мой человек! За все эти годы у нас-то и мелких стычек не было, не то что серьезных ссор. Теперь иногда со стороны наблюдаешь чужие судьбы и видишь: обделил Господь людей этим великим талантом — умением дорожить любовью.
А еще бывший танкист, словно возвратившись мысленно на мгновение в свою юность, озорно блеснув глазами, выдал: “Вот бы за штурвал того танка, что на площади Восстания! Я бы на нем так прокатил по Советской!”
— Угомонись, вояка мой, — нежно касаясь плеча мужа, сказала Анна Петровна. И глаза ее излучали счастье.
