Война без линии фронта

Приходит время, и наступают сумерки жизни, которые зажигают свою лампу. Старость одних она освещает светом уважения и покоя, другие остаются в одиночестве и забвении. Хотя в молодости, когда кажется, что будешь жить на земле вечно, все видится в другом свете...
“Уважаемая редакция! Убедительно просим оказать незамедлительную помощь ветерану войны Андрианову Александру Михайловичу и его жене Фаине Петровне. Суть дела в том, что участник Великой Отечественной войны Андрианов уже в очень преклонном возрасте, тяжело больной, его жена не ходит, прикована к постели, инвалид первой группы. Одним словом, это люди, за которыми требуются уход и постоянное внимание.
Сам участник войны, подполковник в отставке, получает пенсию около 500 тысяч рублей, его жена, как инвалид, еще 180 тысяч — это вполне приличные деньги, на которые можно сносно жить или нанять людей, которые вели бы за ними постоянный уход...” — это строки из письма, подписанного ветеранами войны, проживающими по улице Павлова, что в област-ном центре.
И вот я пытаюсь достучаться в квартиру по указанному адресу — звонок не работает. Открывает хозяин, Александр Михайлович. Аккуратно одет, несмотря на свои преклонные годы, бывший служивый держится неплохо. В квартире, хотя двери балкона и окна открыты, тяжело дышать. Не от зловония, о котором указано в письме, а буквально осязаемого запаха беды — в одной из комнат находится парализованная жена. Постель ее без белья, но покрывало и салфетка, на которой стоит тарелка с размокшим хлебом, чистые. Александр Михайлович объясняет, что вот недавно покормил больную. А врачи из их поликлиники действительно сюда не ходят — болезнь безнадежная, “по общему заболеванию”.
Через открытые окна со двора доносится детский смех и музыка — лето в зените, и оно плещет своими мелодиями. Но звуки эти, не проникая в пространство комнат, словно отталкиваются обратно. И я догадываюсь, что это территория старости, и все здесь, начиная от ветхой мебели, обшарпанных обоев и сломанного телевизора на полу, пропитано флюидами обреченности.
О былой жизни свидетельствуют разве что фотоснимки на стенах. В деревянных рамках, вывешенных по-деревенски в ряд, они отражают счастливые этапы прошлого. Вот они, молодые и красивые — Александр, бравый танкист-волжанин с боевыми наградами на груди, и она, Фаина, светловолосая и крепко сбитая белорусочка. А вот семейство уже в полном составе — с потешными сыном и дочкой на руках, обновки которым молодая мама шила по ночам собственными руками. Обшивала между работой Фаина всю родню — благо, муж был служивый, на государственном довольствии, носил военную форму. При виде ее так счастливо стучало сердце, что вмиг забывались все невзгоды и житейские обиды... Как быстро выросли дети, выпорхнув из родительского гнезда, и появились уже новые птенцы — внуки!..
Но судьба, одаривая своей благосклонностью, наносила и жестокие удары Андриановым — смерть дочери в расцвете лет, когда внучке было только одиннадцать, проблемы со здоровьем жены... И вот она, старость с горьким привкусом одиночества. Противостоять этой неизбежности каждый пытается по-своему: кто-то крепится, в меру сил и здоровья стараясь поддерживать себя и свое жилище, у других это не получается. Многократные инсульты, которые следовали один за другим, окончательно подорвали здоровье Фаины Петровны. Год назад она, парализованная и потерявшая дар речи, окончательно слегла. С тех пор, выйдя из-под неусыпного контроля и опеки жены-хлопотуньи, стал все чаще прикладываться к бутылке хозяин. Тем более что и его здоровье стало подводить — у бывшего фронтовика, разменявшего уже девятый десяток, болят ноги, в узел завязывает радикулит. Рюмка вина, по мнению ветерана, не только снимает напряжение, но и расслабляет, помогает на время забыться, почувствовать себя молодым и сильным. Бравому танкисту тогда казалось, что он может свернуть горы. Но в мирной жизни продолжались свои войны — непросто приходилось строить карьеру, семейные отношения... Но кто, кроме родных, вправе упрекнуть его в этом? И что это изменит теперь, на финише их жизни?
“К Андриановым никто не заходит... Поэтому участник войны и его жена в буквальном смысле слова голодают и никому не нужны”, — строки из письма.
Как же так, а где дети? — справедливо возмутятся читатели и будут дважды правы. Ведь дети в первую очередь должны отогревать своих стариков в стылую пору жизни, окружив их заботой и любовью. Из письма же следует, что “сын, в дни получения пенсии приезжает к родителям, забирает деньги до копейки, покупая им только макароны и черный хлеб, — и так до следующей пенсии. Правда, он нанял какую-то женщину, которая иногда приходит и готовит постную еду”.
В действительности не все оказалось таким мрачным — сын первые полгода сам ухаживал за лежачей матерью. А потом нанял женщину, которая сейчас ведет уход за больной, убирает квартиру и стирает, а также готовит обеды. Она же измеряет давление и дает ей таблетки. Правда, приходит в дом Андриановых не так часто, как хотелось бы...
Но больше хлопот, со слов сына, доставляет не парализованная мать, а отец, у которого в старости обострилась тяга к алкоголю. С этой привычкой семье приходилось бороться и раньше, можно сказать, всю жизнь. Соседи сей факт подтверждают: не один раз брату с сестрой приходилось сидеть на скамейке по ночам, пережидая пьяные скандалы. Но ведь с кем не бывает? Все-таки отец, родной... А сейчас подполковник в отставке дня не может прожить без допинга. Случаются провалы в памяти... По этой причине сыну приходится перекрывать краны с водой — чтобы в очередной раз не затопил соседей. Родительскую пенсию он действительно забирает, оплачивая услуги домработницы в 200 тысяч рублей, закупая продукты, памперсы, лекарства, сигареты и т. д. “Забрать стариков в свою семью, это значит превратить в ад жизнь своих домочадцев — жены и двух дочерей, —
честно признается он. — Но вряд ли матери и отцу будет лучше и в доме-интернате... Как же быть?”
— Данная ситуация, конечно, не очень приятная, но и не совсем безнадежная — Андриановы не голодают и не относятся к числу обездоленных людей, — отметила Л. П. Еленская, заведующая отделением социальной помощи на дому Центра социального обслуживания населения Советского района г. Гомеля. — В день нашего посещения, например, в их холодильнике имелись все необходимые продукты, сваренный суп. На кухне было чисто, больная находилась в памперсах — в запасе была их целая упаковка. Сын, насколько позволяет работа, навещает родителей.
В данной ситуации по закону социальный работник здесь может быть только на платной основе. Возможно и определение Андриановых в дом-интернат — при условии согласия их и сына. Квартира в этом случае переходит государству. А как поступить — пусть решают сами. Все-таки родные люди.
Старость, конечно, не радость... Можно сравнить ее с промозглой слякотной осенью, к которой мы все готовимся. Но почему-то не считаем нужным это сделать в собственной жизни. И оказываемся на склоне лет в запущенных квартирах, с истрепанными нервами, с подорванной репутацией в глазах собственных детей...
— Сын нас смотрит, не обижает, — сказал на прощание Александр Михайлович. — Но пусть в его жизни все будет по-другому.
Но где гарантия, что и в его старости не повторится столь печальный сюжет?