Заместитель главного врача по детству и родовспоможению областной клинической больницы Светлана МАЛЬЦЕВА рассказала о внутрибольничных штаммах, «светлых промежутках» у новорожденных и священнике в реанимации.
— В октябре прошлого года мамой стала известная биатлонистка Дарья Домрачева. После ее выписки телевизионщики показали палату в 6-м роддоме Минска, в которой лежала Герой Беларуси. Что и говорить, это даже не палата — полноценная квартира, с хорошей мебелью, кухней, санузлом, индивидуальным родзалом. Есть ли такие условия в нашем областном роддоме?
— Чтобы точно такие — нет. Сделать из палат комфортабельные квартиры не позволяют площади роддома. С 2010 года мы стали перинатальным центром третьего уровня. Это высокий статус. Четвертый уровень только у РНПЦ «Мать и дитя» в Минске. Около 90% наших пациенток — женщины с тяжелыми соматическими и гинекологическими заболеваниями, осложненными беременностями. Причем, их количество с каждым годом увеличивается. Если в 2010 году у нас принято 2614 родов, то в 2016-м — 3349. Это очень серьезная нагрузка и на персонал, и на площади роддома. Бывает, после родов женщина может даже не сразу попасть в палату — такой поток пациенток. А потесниться еще больше ради создания квартирных условий просто невозможно. Но у нас есть институт партнерских родов как таковых.
— То есть, рожать вместе с партнером в областном роддоме можно?
— Конечно. Однако не в таких шикарных условиях, как вы говорили. У нас есть индивидуальный родзал, в нем по договору вместе с роженицей могут находиться мама или муж — непосредственно перед родами, во время них и два часа после, если нет медицинских противопоказаний. Лично я сторонница партнерских родов в том плане, что близкий человек может поддержать будущую маму, успокоить ее.
— В послеродовом отделении такая женщина будет находиться в индивидуальной палате?
— Не обязательно. Дело в том, что у нас одноместные палаты без душа и туалета, а в трехместных они есть. Поэтому нужно решить, что для женщины важнее. Некоторые хотят лежать исключительно в одиночку и ради этого готовы пожертвовать благами цивилизации. Другим, наоборот, важен санузел, и они даже просят быть в палате с другими мамами. Так менее скучно, да и можно спросить что-то у соседок, подучиться.
— В плане медицинской техники областной роддом хорошо оснащен?
— Нельзя сказать, что по последнему слову техники. Практически все оборудование получали в 2010 году, вместе со статусом перинатального центра третьего уровня. Время прошло, что-то вышло из строя, что-то подходит к максимальному сроку эксплуатации. Однако были и поставки нового оборудования, так что все необходимое для работы есть.
— Считается, что в Беларуси один из самых низких показателей младенческой смертности. Какова статистика по областному роддому?
— Если сравнивать с 2010 годом, летальность новорожденных снизилась в два раза, а по сравнению с 1998-м — в восемь раз. Значительно повысилась выживаемость недоношенных детей, в том числе с экстремально низкой массой тела. Появились новые медицинские технологии. И конечно, растет профессионализм врачей.
— Однако еще есть женщины, которые настолько не доверяют медицине, что предпочитают рожать дома.
— Такие женщины всегда были и будут. Что тут сказать? Вероятно, они смелые люди. Но думаю, что эта смелость основывается на незнании последствий. В роддоме мы не всегда можем поручиться за идеальный результат, потому что не все зависит от нас. А уж дома, когда нет возможностей для оказания экстренной помощи, риски неоправданно высоки. Например, при акушерском кровотечении ни одна скорая не успеет приехать. Не говоря уже о том, сколько опасностей для ребенка без помощи квалифицированных реаниматологов, неонатологов и педиатров.
— Чтобы точно такие — нет. Сделать из палат комфортабельные квартиры не позволяют площади роддома. С 2010 года мы стали перинатальным центром третьего уровня. Это высокий статус. Четвертый уровень только у РНПЦ «Мать и дитя» в Минске. Около 90% наших пациенток — женщины с тяжелыми соматическими и гинекологическими заболеваниями, осложненными беременностями. Причем, их количество с каждым годом увеличивается. Если в 2010 году у нас принято 2614 родов, то в 2016-м — 3349. Это очень серьезная нагрузка и на персонал, и на площади роддома. Бывает, после родов женщина может даже не сразу попасть в палату — такой поток пациенток. А потесниться еще больше ради создания квартирных условий просто невозможно. Но у нас есть институт партнерских родов как таковых.
— То есть, рожать вместе с партнером в областном роддоме можно?
— Конечно. Однако не в таких шикарных условиях, как вы говорили. У нас есть индивидуальный родзал, в нем по договору вместе с роженицей могут находиться мама или муж — непосредственно перед родами, во время них и два часа после, если нет медицинских противопоказаний. Лично я сторонница партнерских родов в том плане, что близкий человек может поддержать будущую маму, успокоить ее.
— В послеродовом отделении такая женщина будет находиться в индивидуальной палате?
— Не обязательно. Дело в том, что у нас одноместные палаты без душа и туалета, а в трехместных они есть. Поэтому нужно решить, что для женщины важнее. Некоторые хотят лежать исключительно в одиночку и ради этого готовы пожертвовать благами цивилизации. Другим, наоборот, важен санузел, и они даже просят быть в палате с другими мамами. Так менее скучно, да и можно спросить что-то у соседок, подучиться.
— В плане медицинской техники областной роддом хорошо оснащен?
— Нельзя сказать, что по последнему слову техники. Практически все оборудование получали в 2010 году, вместе со статусом перинатального центра третьего уровня. Время прошло, что-то вышло из строя, что-то подходит к максимальному сроку эксплуатации. Однако были и поставки нового оборудования, так что все необходимое для работы есть.
— Считается, что в Беларуси один из самых низких показателей младенческой смертности. Какова статистика по областному роддому?
— Если сравнивать с 2010 годом, летальность новорожденных снизилась в два раза, а по сравнению с 1998-м — в восемь раз. Значительно повысилась выживаемость недоношенных детей, в том числе с экстремально низкой массой тела. Появились новые медицинские технологии. И конечно, растет профессионализм врачей.
— Однако еще есть женщины, которые настолько не доверяют медицине, что предпочитают рожать дома.
— Такие женщины всегда были и будут. Что тут сказать? Вероятно, они смелые люди. Но думаю, что эта смелость основывается на незнании последствий. В роддоме мы не всегда можем поручиться за идеальный результат, потому что не все зависит от нас. А уж дома, когда нет возможностей для оказания экстренной помощи, риски неоправданно высоки. Например, при акушерском кровотечении ни одна скорая не успеет приехать. Не говоря уже о том, сколько опасностей для ребенка без помощи квалифицированных реаниматологов, неонатологов и педиатров.
Врачи не боги
— Светлана Евгеньевна, при всех больших возможностях роддомов и в них умирают дети. В областном роддоме недавно также имели место два случая. Что произошло?
— Сейчас следователи проводят проверку, поэтому я не могу комментировать какие-то медицинские аспекты. Скажу о том, что мы, врачи, при этом чувствуем. Смерть каждого ребенка — это трагедия для его семьи и ЧП для больницы. Это рубцы на сердце тех, кто оказывал ему помощь. Поэтому когда я читаю в интернете о якобы безразличии нашего персонала, вижу, что многие фразы вырваны из контекста и им придан противоположный смысл. Причем, если убитых горем родителей можно понять, то разного рода комментаторов — невозможно. От совершенно непричастных людей идут злоба и оскорбления. Поэтому очевидно, что никому ничего не докажешь и интернетные эксперты будут считать как им удобно. Однако я все равно скажу: для каждой роженицы и каждого ребеночка в нашем роддоме делается все возможное. Персонал переживает за каждую ситуацию. Не говоря уже о том, что несет ответственность. Мы не истуканы. У нас есть дети и внуки. Мы сами рожали и прекрасно помним, как это было. Но в мире нет ни одного лечебного учреждения, где бы не погибали пациенты. А в масштабах нашей области мы в самой сложной ситуации. Потому что сюда приезжают рожать, повторюсь, с осложненными беременностями. Высока концентрация патологий. И при всем прогрессе медицины пока еще нельзя спасти всех новорожденных. В такие моменты особенно понимаешь, что мы не всесильны. Мы далеко не боги, и ни в коем случае не ставим себя на одну планку со Всевышним. Но все, что можно сделать с медицинской точки зрения, делается. Коллектив у нас очень хороший. Больше половины медперсонала — специалисты высшей и первой квалификационной категории.
— Я поняла, что вы пока не можете комментировать ситуацию, и все-таки — не бывает ведь так, что с новорожденным сутки-двое все в порядке, а потом он вдруг умирает?
— Вот как раз таки и бывает. Это очень коварное время, так называемый «светлый промежуток». Пока ребенок в утробе, все основные функции за него выполняет мать, с которой он неразрывно связан. Беременная женщина наблюдается, сдает необходимые анализы. Но проблема в том, что на сегодня не существует исследований, позволяющих на 100 процентов определить состояние плода. Все методы, которые используют врачи, косвенные. Иногда они могут подсказать, что что-то не так, а бывает, никаких тревожных признаков нет. Затем младенец появляется на свет, делает первый вздох и все основные функции начинает выполнять сам. И какое-то время он может жить абсолютно нормально, пока не происходит поломка, которая приводит к видимым результатам. Это и называется «светлым промежутком». Он может длиться несколько часов, а может и несколько недель. Затем появляются симптомы того или иного заболевания, развивается яркая клиническая картина. Врачи видят, в чем дело и оказывают помощь, но это не всегда дает эффект. К нашему огромному сожалению.
Претензий к чистоте нет
— Вы уже упомянули о комментаторах в интернете. Безусловно, на просторах Сети хватает троллей. Но есть и вполне разумные люди. Более того, что-то подсказывает, что некоторые из их претензий далеко не беспочвенны. Например, о циркуляции внутрибольничного штамма, который распространяется через вентиляцию роддома.
— Внутрибольничная инфекция — это проблема всех медицинских учреждений. Здесь нет секрета. И любому врачу понятно, что существуют микробы, которые живут в больницах и приспосабливаются к дезинфектантам. Поэтому сказать, что у нас нет внутрибольничных штаммов, я не могу. Они есть. Как и во всех остальных медучреждениях. Как с этой проблемой борются в мире? Меняют дезсредство, а также антибиотики, которыми лечат пациентов. Думаю, это правильные действия. С учетом того, что тысячи людей проходят через больницы, в том числе и через наш роддом, благополучно выписываются и живут дальше.
— Также меня впечатлила информация о том, что практиканты ходят по роддому в чем попало, да еще и отпускают непристойные шуточки в адрес рожениц.
— Правда в том, что мы — клиническая база для медицинского колледжа и медицинского университета. У нас проходят практику будущие медицинские сестры, акушерки, врачи — без этого вырастить специалиста невозможно. Так что двери нашего роддома для учащихся и студентов всегда открыты, однако с соблюдением всех норм эпидрежима. Что касается шуточек, я не знаю, о каком медицинском учреждении идет речь, но явно не о нашем.
— То есть, вы уверены, что практиканты соблюдают все гигиенические правила?
— Уверена. Во-первых, с ними всегда находится куратор. А преподаватели в Гомельском медуниверситете — это врачи акушеры-гинекологи, анестезиологи, педиатры с учеными степенями Они прекрасно понимают важность санэпидрежима. Кроме того, мы и сами обращаем внимание на внешний вид практикантов. Вопроса, носить или нет спецодежду и обувь, даже быть не может. Это обязательно.
— Хорошо, но давайте допустим, что какой-то практикант все-таки явится в роддом в ненадлежащем виде.
— Он будет сразу отправлен переодеваться. Это однозначно. Все наши сотрудники находятся на страже гигиены. А вообще мне бы не хотелось рассуждать теоретически. Есть факты. Наше медучреждение — государственное. Мы находимся не в вакууме. Нас постоянно проверяют и очень серьезно контролируют областной и городской центры гигиены и эпидемиологии. Мы на виду. Но на эту тему никогда замечаний не было.
— А что насчет уборки помещений, палат, родзалов? Интернет-пользователи пишут, что видели грязь в коридорах.
— Каждый видит то, что у него в душе. Уборки проводятся несколько раз в день, наш персонал не приседает. Если раньше на весь коридор был один туалет, то после реконструкции санузлы есть почти в каждой палате. Это более комфортно для рожениц, но значительно прибавило работы уборщицам. Все кругом нужно продезинфицировать и начистить до блеска. К слову, реконструкция здания прошла более 10 лет назад, но до сих пор все сверкает, как будто ремонт был вчера. Это потому что мы очень бережно относимся к тому, что имеем. А упреки в какой-то грязи воспринимаем как плевок в лицо всего нашего коллектива.
— Внутрибольничная инфекция — это проблема всех медицинских учреждений. Здесь нет секрета. И любому врачу понятно, что существуют микробы, которые живут в больницах и приспосабливаются к дезинфектантам. Поэтому сказать, что у нас нет внутрибольничных штаммов, я не могу. Они есть. Как и во всех остальных медучреждениях. Как с этой проблемой борются в мире? Меняют дезсредство, а также антибиотики, которыми лечат пациентов. Думаю, это правильные действия. С учетом того, что тысячи людей проходят через больницы, в том числе и через наш роддом, благополучно выписываются и живут дальше.
— Также меня впечатлила информация о том, что практиканты ходят по роддому в чем попало, да еще и отпускают непристойные шуточки в адрес рожениц.
— Правда в том, что мы — клиническая база для медицинского колледжа и медицинского университета. У нас проходят практику будущие медицинские сестры, акушерки, врачи — без этого вырастить специалиста невозможно. Так что двери нашего роддома для учащихся и студентов всегда открыты, однако с соблюдением всех норм эпидрежима. Что касается шуточек, я не знаю, о каком медицинском учреждении идет речь, но явно не о нашем.
— То есть, вы уверены, что практиканты соблюдают все гигиенические правила?
— Уверена. Во-первых, с ними всегда находится куратор. А преподаватели в Гомельском медуниверситете — это врачи акушеры-гинекологи, анестезиологи, педиатры с учеными степенями Они прекрасно понимают важность санэпидрежима. Кроме того, мы и сами обращаем внимание на внешний вид практикантов. Вопроса, носить или нет спецодежду и обувь, даже быть не может. Это обязательно.
— Хорошо, но давайте допустим, что какой-то практикант все-таки явится в роддом в ненадлежащем виде.
— Он будет сразу отправлен переодеваться. Это однозначно. Все наши сотрудники находятся на страже гигиены. А вообще мне бы не хотелось рассуждать теоретически. Есть факты. Наше медучреждение — государственное. Мы находимся не в вакууме. Нас постоянно проверяют и очень серьезно контролируют областной и городской центры гигиены и эпидемиологии. Мы на виду. Но на эту тему никогда замечаний не было.
— А что насчет уборки помещений, палат, родзалов? Интернет-пользователи пишут, что видели грязь в коридорах.
— Каждый видит то, что у него в душе. Уборки проводятся несколько раз в день, наш персонал не приседает. Если раньше на весь коридор был один туалет, то после реконструкции санузлы есть почти в каждой палате. Это более комфортно для рожениц, но значительно прибавило работы уборщицам. Все кругом нужно продезинфицировать и начистить до блеска. К слову, реконструкция здания прошла более 10 лет назад, но до сих пор все сверкает, как будто ремонт был вчера. Это потому что мы очень бережно относимся к тому, что имеем. А упреки в какой-то грязи воспринимаем как плевок в лицо всего нашего коллектива.
Беременные курят
— Звучат нарекания, что в последнее время роддом превратился чуть ли не в проходной двор.
— В роддоме есть разные отделения. Довольно строгорежимные — родовое, операционный блок, реанимация — там практически никакого движения нет. А остальные — патологии беременных, акушерско-обсервационное — приравниваются к отделениям терапевтического профиля. Там требования к санэпидрежиму менее жесткие. Не вижу в этом проблемы. Мы неоднократно стажировались за рубежом, смотрели, как работают в лучших центрах, и убедились: в современном роддоме нет места решеткам и замкам. Да и нигде в мире такого нет, чтобы женщин не выпускали из здания. Более того, к нам поступают беременные и из отдаленных от Гомеля районов. К ним не так просто добраться родственникам. Так что многие пациентки ходят в магазин напротив роддома или даже просто подышать свежим воздухом, который нужен им самим и их детям.
— А заодно и покурить?
— Есть такой порок в нашем обществе. Большая часть населения курит, и беременные здесь не исключение. Однако наивно думать, что доктора могут что-то запретить взрослому человеку или тем более перевоспитать. Конечно, мы как врачи категорически против вредных привычек, говорим об этом пациенткам, но сдержать заядлых курильщиц практически невозможно.
— В процентном соотношении таких сколько? Единицы?
— О чем вы говорите! Много! Более того, некоторые поступают к нам с патологией плода. Мы объясняем им, что ребенок плохо развивается, но будущие мамы продолжают курить. Проводим здесь лечение, ставим капельницы, водим на гипербарическую оксигенацию (дыхание кислородом под высоким давлением), а они все равно бегают за угол подымить. Что с этим поделать? Привязать к кровати нельзя, это нарушит права человека. А сделав в очередной раз замечание, нарываемся на грубость и портим себе настроение на весь день.
— Еще в интернет-пространстве недовольны, что родственников детей все же пускают в реанимацию. Мол, нарушается эпидрежим.
— Родители, прежде чем зайти в реанимационное отделение к ребеночку, надевают спецодежду, бахилы и обрабатывают руки. А что, было бы правильнее их не пустить? Я считаю, что как раз не пускать ужасно. Во всех клиниках мирах близким людям дают возможность побыть с ребенком в реанимации. Это по-человечески. Мы разрешаем зайти и бабушкам, и дедушкам, если видим, что они переживают. А как иначе? Некоторые родители хотят провести крещение новорожденного в критическом положении. И на это идем — пускаем священника прямо в реанимацию.
— Это правильно. Но, наверное, вы не будете отрицать, что все-таки картинка не идеальная. В роддоме еще есть место грубости. Некоторые врачи вместо того, чтобы сказать роженице теплое слово, поддержать, наоборот, запугивают. Рождение ребенка — это очень волнительное событие, а не конвейер и рутина.
— Вы не правы, когда утверждаете, что наши врачи не говорят роженицам добрых слов и не поддерживают. Это не так. Думаю, были какие-то отдельные моменты, связанные с усталостью или плохим самочувствием, когда имела место нетактичность. Но это редкие исключения. Знаете, каждая вторая женщина, когда схватки становятся интенсивными, просит сделать кесарево сечение. Однако мы идем на это только по показаниям, потому что кесарево — операция, которая для женщины в 20 раз опаснее, чем обычные роды. В основном роженицы потом нас благодарят, что мы помогли им родить обычным способом, хотя некоторые обижаются. Не понимают, какие после кесарева сечения могут быть осложнения, в том числе угрожающие жизни. Я это связываю с тем, что многие беременные не готовятся морально к родам. Хотя у них на это есть 9 месяцев. Вполне достаточно чтобы настроить себя потерпеть боль. Тем более, что она будет длиться не всю жизнь, а несколько часов.
— Несколько — это сколько конкретно?
— Если первые роды, то норма — 12 часов. Для вторых — меньше, часов 8.
— Так если есть неподготовленность и непонимание, почему бы не организовать прямо в роддоме курсы для беременных? Многие рожают в первый раз.
— Такие занятия проводятся при всех женских консультациях. Много частных курсов, на которые можно записаться в интернете. Правда, я к ним отношусь настороженно, потому что сталкивалась с негативными последствиями после них. Кроме того, для тех женщин, которые лежат в нашем роддоме, работает Школа молодой мамы. В ее рамках два занятия: на первом рассказывают про роды, их периоды, как себя вести и обезболивать на разных этапах, на втором — про новорожденного, как его мыть, кормить, пеленать, на что обращать внимание. Так что все условия есть.
