Очередная грандиозная эпопея с покорением главного песенного конкурса Старого Света в этом году проходит в Беларуси в какие-то подозрительно короткие сроки (главное, чтобы традиция не взяла свое, и всё не растянулось до скандалов — негоже будет, если Президенту второй раз придется с «Еврофестом» разбираться). Видимо, после многолетних неудач страны на конкурсе более или менее заметные на отечественном музыкальном пространстве артисты и коллективы не хотят соваться в отбор. Либо в их планы не входит брать огонь на себя, либо просто интереса нет.
Надо сказать, у нас какое-то странное отношение к этому конкурсу: вокруг него всегда столько шума и склок, что диву даешься, как они могут возникать в тихом и незаметном белорусском шоу-бизнесе. А если кроме шуток, то с национальным отбором всё обстоит слишком, как бы правильно выразиться... серьезно, чтобы жители страны получали от него удовольствие.
Фанфары трубят, что должен ехать достойнейший, что его английское произношение должно быть идеальным, что песня должна быть форматной, и далее в том же духе. Но правда в том, что из года в год белорусам абсолютно индифферентен выбор участника «Евровидения». Песен большинство из нас не слушает, артистов не знает, телетрансляцию финала не смотрит (про полуфинал вообще молчу), замене одной выбранной песни на другую не удивляется, а после очередной неудачи задается резонным вопросом: не пора ли уже отправить первого попавшегося, но только чтоб он всё делал за свои, а не за государственные деньги.
То ли дело в Швеции, например. У них на «Евровидение» едет победитель конкурса «Мелодифестивален». Но его специфика такова, что шведы выбирают не песню, которая «обязана покорить Европу, ведь она такая модная и полностью в контексте конкурса», а лучшую песню страны для себя. Для внутреннего потребления так сказать. Поэтому оргкомитет отбирает для участия вещи абсолютно в разных стилях — шлягеры, и рок, и трудно определяемые одним жанром композиции. Разделяется это всё на этапы, длится около месяца, собирает рекордную телеаудиторию и, что немаловажно, крайне интересует не только самих шведов, но еще и сотни тысяч людей по всему миру, которые следят за конкурсом онлайн. Разумеется, это не гарант успеха на «Евровидении», но, собственно, это мало кого волнует. Люди получают удовольствие от хорошей музыки. А остаться в полуфинале «Евровидения» на последних местах как в 2010 году или одержать убедительную победу, как в 2012-м, — это уже второстепенные детали.
Разумеется, при ограниченности бюджета на проведение отбора это, может, и слишком глобальный пример, но тогда можно вспомнить Боснию и Герцеговину, страну, которая в связи с «Евровидением» меня просто поражает. В небогатом небольшом государстве каждый год закрытым отбором из внушительного количества заявок выбирают песню, которая с тех пор, как на «Евровидении» существуют полуфиналы, неизменно попадает в финал (и голосование соседей здесь не решающий фактор, поскольку остальные экс-югославские страны такой стабильности не демонстрируют). При этом боснийцы поют, как правило, на родном языке.
— Я не понимаю, — рассуждает Макс Лоренс (он же Максим Сапатьков, завоевавший когда-то для Гомеля Гран-при «Славянского базара»), — почему у нас на отборочном туре надо петь песню на английском языке? Ведь это же своего рода отдельный конкурс для своей страны. 99 процентов населения англоязычный текст не поймет, я говорю сейчас о тех, кто обычно смотрит телевизор, — людях среднего и пожилого возраста. Молодежь сидит в социальных сетях, но тоже далеко не в совершенстве владеет иностранными языками. Что говорить об их родителях, бабушках и дедушках? Как они могут проголосовать за песню, если не знают, о чем она? Будут смотреть на поющего крутого Макса Лоренса и его бэк-вокалистов и размышлять, о чем он там страдает. Но отборочный тур организовали таким образом, что нужно на английском петь. Считаю, это ошибка. Надо белорусский или русский язык текста делать обязательным условием. Ведь в песне главное — смысл. Можно спеть три ноты, но с таким текстом, что он всё решит.
Макс оказался одним из десяти финалистов национального отбора. Его продюсер Валерий Шоман говорит, что не пропустить его в финал не поднялась рука ни у кого из членов жюри. Песня, которую они написали вместе (музыка Шомана, англоязычный текст Лоренса), называется I Love Your Charming Eyes («Я люблю твои очаровательные глаза»). Она пролежала в качестве «золотого запаса» семь лет. И вот теперь, по мнению гомельской команды единомышленников, пытающихся пробиться на «Евровидение» от Беларуси, настал ее звездный час.
— Эта песня настолько незаурядна, — говорит исполнитель, — что ее нельзя было просто включить в состав какого-нибудь альбома или запустить в радиоротацию. Это именно конкурсная песня, а не альбомная. Слишком она необычна, ни на что не похожа, поэтому мы решили поберечь ее для особого случая. И «Евровидение» как раз тот случай. Мы не гонимся за модой и трендами: мол, надо сделать что-то похожее на песню, победившую в прошлом году. Глупости. Людям неинтересно то, что когда-то уже было. Выстрелить может как раз песня, которую вообще к какому-то стилю отнести трудно, и именно своей оригинальностью она и зацепит.
— Наша песня — не шаблонная, — торопится добавить Валерий Шоман. — Она в шести тональностях, кстати, и в припеве нет ни одного слова.
— Ну а песни конкурентов вы слушали?
Шоман:
— Нельзя так, конечно, говорить, нельзя, но по существу у нас конкурентов нет. Если рассматривать конечную цель — поехать на «Евровидение», чтобы победить.
— Вы действительно думаете, что ваша песня может победить?
Лоренс:
— Уверены в этом! И мы, разумеется, тоже проводим мониторинг какой-то. Пока слышали только комплименты.
— Максим, если я попрошу охарактеризовать тремя словами песню, какие подберете?
— Четырьмя.
— Давайте.
— Любовь, страсть, жизнь и смерть. Наверное, так.
Валерий Шоман тут же добавляет:
— Ключевая фраза песни — «Люблю твои глаза». У каждого человека, независимо от того токарь он или хирург, есть любимые глаза. Неважно, чьи они — мамы, любимого человека, друга или бабушки. Суть в том, что они чарующие. В английском варианте для определения применено такое хитрое слово — charming. У него тысяча оттенков значения, его все знают, но мало кто использует в жизни (точно как исключительно эстеты говорят «потрясающе»). «Я люблю твои волшебные, чарующие, загадочные, манящие глаза» — это магическая фраза, которая повторяется много раз.
— Шоу какое-то готовите на финал отбора?
Макс:
— Нет. На сцене будет пять человек (я и четыре бэк-вокалиста) в простых удобных костюмах, которые ни в коем случае не должны быть ярче, чем песня. Ничего грандиозного, никакого пафоса, никаких дефиле в экстравагантных блестках, никаких подтанцовок. Нам нужно донести до зрителей смысл композиции через эмоции внешние, внутренние и вокальные, чтобы люди услышали эту песню и восприняли ее энергетику.
— Бэк-вокалисты тоже гомельчане?
— Да, в «Студии 7» мощнейшая вокальная группа, и нет никакого смысла приглашать кого-то со стороны. Все друзья, и готовятся со мной не из-за амбиций и не из-за денег, а потому что искренне болеют за эту песню, как и я.
— Расскажите вкратце, чем вы сейчас занимаетесь? Как-то о вас стало меньше слышно в последнее время.
— Кроме подготовки к «Евровидению», ничем. Я отложил все концерты, которые у меня были, все рабочие поездки, приостановил жизнь, которая была до подготовки. Занимаюсь только этим.
Что интересно, и исполнитель, и его продюсер понимают: шансов выиграть отбор практически нет. Например, слухи о том, что уж в этом-то году на «Евровидение» поедет Алена Ланская, никто не отменял. Разумеется, до гомельчан они доходили тоже. Но, по словам Лоренса и Шомана, они искренне верят, что зрительское голосование — решающий фактор и если Гомельщина их поддержит, грезы о сцене «Евровидения» обретут вполне реальные черты.
Надо признаться: напомнить жителям области о своем факте участия в национальном отборе они попросили сами. Я не могу в полной мере разделить восторг энтузиастов по поводу песни. Мне она не очень нравится, но хороша заявка или нет — решать каждому из вас. Однако думаю: в том, чтобы поддержать своих наперекор всем слухам, есть резон и благородство. Да, Макс и сам называет это «партизанским маркетингом», но при этом добавляет:
— Я всегда стараюсь, чтобы слово «Гомель» чаще звучало и в Беларуси, и за рубежом. Я родом отсюда. И хочется, чтобы люди 7 декабря включили телевизор и не забыли проголосовать за нашу песню, потому если они так сделают, то Гомель прославится.
[youtube]tKRQZ9egUNo[/youtube]
