…Шло освобождение Белорусской земли от немецко-фашистских захватчиков. Гитлеровцы, отступая, яростно минировали многие объекты. Минерам спецназа пришлось обезвреживать путь к Победе.
Николай Кузнецов и Александр Бутко в Чернигове
Радиоуправляемые фугасы (Ф-10) — техника особой секретности, которую так и не рассекретили фашисты. Они таких фугасов не имели, но устанавливали мины замедленного действия.
В составе Первого Белорусского фронта, 16-й инженерной бригады, 8-го батальона спецминирования с радиоминной техникой было три роты, одной из которых командовал Александр Бутко, написавший впоследствии интересную книгу о своем боевом пути “Мины у Бранденбургских ворот”. Сослуживцем Бутко по армии и однокашником по учебе был уроженец Горьковской области, командир взвода лейтенант Николай Кузнецов, 1920 года рождения. Он гнал оккупантов из Глухова, Конотопа, Бахмача, Нежина и древнего Чернигова — в последнем и прожил большую часть своей послевоенной жизни.
Кстати, в городе на Десне, когда автомобили минеров израсходовали запасы топлива (подвоз его нужно было ждать, а боевой приказ двигаться на освобождение Гомеля следовало выполнять без промедления), бойцам неожиданно помог местный православный священник. Он попросил верующих Чернигова принести понемногу бензина. В результате собрали пару бочек топлива, и машины отправились на разминирование Гомеля.
После Великой Отечественной войны Николай Яковлевич встречался с этим священнослужителем, на то время управляющим Черниговской кафедрой архиепископом Симоном (Ивановским), который до этого служил настоятелем в Жировичском монастыре.
Николай Кузнецов в годы войны
Смертоносные подарки
Первой на пути минеров стала Новобелица. Здесь им довелось познакомиться со смертоносными “подарками” немецких саперов спецгруппы “Зондеркоманда-29”, которая специализировалась на минах замедленного действия: ранее встречались лишь противотанковые и противопехотные.
Было замечено, что немцы, перед уходом за реку Сож, проводили какие-то работы в кирпичных зданиях, используя крытые грузовики с желтыми полосами. Поэтому комбат подполковник Ю. М. Пергамент приказал особо проверять все здания на возможные ловушки. После долгих поисков бойцы Кузнецова ударом железного щупа уловили странный звук из-под бетонного пола в двухэтажном здании, переоборудованном под госпиталь. Разбив его, вырыли кучу песка и наткнулись на огромные авиабомбы. Рядом был и первый “сюрприз” — взрыватель замедленного действия с часовым механизмом “Ягд-Федер-504”, рассчитанный на срок до 21 суток. Он напоминал бутылку и имел стопорное кольцо с красной и белой стрелками. Догадались совместить белую стрелку с белой точкой на взрывателе, и часовой механизм остановился…
На следующий день нашли шесть мин замедленного действия в административных и жилых кирпичных зданиях. В качестве заряда использовались две авиационные бомбы по 250 килограммов. Через два дня обезвредили мины еще на пяти объектах.
Разведка не обнаружила их на спичечной фабрике “Везувий”. Однако опытные минеры чувствовали, что мины здесь есть. В одном из цехов увидели свежую заплату на бетонном полу. Вскрыли и нашли мину замедленного действия с зарядом из двух 500-килограммовых авиабомб.
Интуиция подсказала вырыть котлован и посреди здания школы, причем не на метр, как обычно, а на два. Когда глубина шурфа достигла двух метров, проверили щупом: послышался металлический звук. Вскоре откопали две 500-килограммовые авиабомбы с взрывателем “Ягд-Федер-504”.
Всего в Новобелице обнаружили 12 мин замедленного действия. Они могли взорваться в любое мгновение в течение 21 суток, на которые рассчитаны “Ягд-Федеры”. Трудно даже представить жертвы и разрушения, которые принесли бы эти мины, если бы их вовремя не обнаружили и не обезвредили советские саперы. Они ежесекундно рисковали жизнью, ведь каждая мина могла иметь ловушку. Малейшее неосторожное движение — и взрыв.
За отвагу и высокое воинское мастерство большая группа саперов, разминировавшая Новобелицу, была награждена орденами и медалями. Лейтенант Николай Кузнецов получил орден Красной Звезды. Позже были и иные награды.
В правом крыле Дома-коммуны на глубине 3,5 метра были обнаружены две огромные, выше человеческого роста, тысячекилограммовые(!) авиабомбы. Взрыватель был установлен на предельный срок — 21 сутки.
Командование бригады предполагало, что противник может заминировать все уцелевшие крупные здания в Гомеле. Решили скрыть успехи саперов в обезвреживании мин замедленного действия и показать противнику, что его методы установки не раскрыты и он может действовать “по-старому”. Около разминированных зданий уложили взрывчатку, промасленную ветошь, шашки с дымовой смесью, бочки с мазутом и керосином.
Через 18 — 20 дней после освобождения в небе Новобелицы появились фашистские самолеты-разведчики “Фокке-Вульф-189” (“рамы”). Явно они были посланы для проверки действия мин и фотографирования ожидаемых результатов взрывов. Наши саперы начали подрывать заряды, имитируя срабатывание мин. Над городом поплыли клубы дыма.
Трудно определенно утверждать, удалось ли обмануть врага, но никаких новшеств по части установки мин всех типов впоследствии у немцев не было обнаружено.
В Гомель саперы-разведчики 8-го гвардейского батальона спецминирования вошли на рассвете 26 ноября 1943 года вместе с передовыми частями 11-й армии. Картина была печальная: деревянные здания сожжены, на пепелищах торчали закопченные печные трубы. От многих кирпичных строений остались лишь груды развалин.
Разведчики расспросили гомельчан о грузовике с желтой полосой на кузове — машине вражеской “Зондеркоманды-29”. Выяснилось, что за два-три дня до отхода гитлеровцев ее видели у здания госбанка, кинотеатра имени Калинина и у школы № 27. В первую очередь решили проверить именно эти объекты. Одновременно приступили к поиску мин и в других крупных зданиях.
Первый день поисков ничего не дал. Но саперы настойчиво продолжали работу, и вскоре поступили доклады об обнаружении мин замедленного действия. Дорога была каждая минута, ведь на разминирование Гомеля командование давало всего одну неделю.
В правом крыле Дома-коммуны на глубине 3,5 метра были обнаружены две огромные, выше человеческого роста, тысячекилограммовые(!) авиабомбы. Взрыватель был установлен на предельный срок — 21 сутки.
Не увенчался успехом вначале и поиск в огромном 200-квартирном Доме специалистов. Приближался возможный срок взрыва. Нужно было выводить людей из здания. Саперы-добровольцы, вторично осмотрев его, заметили под кучей угля в подвале, что бетонные плиты пола недавно поднимались. Когда на этом месте отрыли шурф, обнаружили взрыватели замедленного действия и заряды — две тяжелые авиационные бомбы. Часовые механизмы показывали: до взрыва оставалось 27 часов.
Можно только удивляться и восхищаться мастерством и мужеством наших саперов.
В Гомеле они нашли около 50 мин, спасли от разрушения много крупных зданий и промышленных предприятий. Саперы 8-го гвардейского батальона разминировали электростанцию, клуб водников, общежитие железнодорожников, госбанк, городской театр, Дом специалистов, Дом-коммуну, школу № 27, педагогический институт.
На двадцатый день после освобождения Гомеля саперы оцепили опасные здания и проверили, чтобы там никого не было. На двадцать первые сутки в городе произошло всего два взрыва. Одна мина сработала на железнодорожном виадуке, но жертв не было, а движение поездов было восстановлено через три часа. Вторая взорвалась в полуразрушенном здании бывшей немецкой жандармерии. Это помещение не предназначалось для размещения войск или населения.
Школа для минеров
Разминирование Новобелицы и Гомеля было хорошей школой для минеров бригады. Они понимали, что впереди будет еще много взрывных ловушек и сюрпризов. Встретиться с минами замедленного действия снова пришлось через три месяца: 22 февраля 1944 года из штаба был получен приказ сразу же после освобождения Рогачева приступить к его разминированию.
В город минеры вошли на рассвете, сразу же за передовыми частями. В Рогачеве почти не было многоэтажных кирпичных домов, не много уцелело от огня и деревянных. В первую очередь минеры начали осматривать самые крупные строения.
Проводя разведку двухэтажного деревянного здания райисполкома, обратили внимание на небольшой снежный холмик во дворе. Когда смели снег, обнаружили кучу свежевырытой земли: видимо, где-то рядом немцы отрыли котлован для мин. Нашли и мину с часовым взрывателем. Осторожно извлекли “Ягд-Федер-504”: до взрыва оставалось не больше десяти часов.
Так немцы решили перехитрить наших минеров, поставили короткое время. Оставалось одно — предупредить войска и мирное население об опасности. Генерал Урбанович приказал вывести все войска из помещений, выставить охрану на дорогах, ведущих к Рогачеву, и не пропускать в город жителей. Организовали патрулирование улиц.
Как и ожидали, ночью раздались взрывы. Сработало 12 мин. Погибли 9 жителей, пробравшихся мимо охраны в здания, был ранен один офицер. Минеры определили, что заряды были в 500 — 600 килограммов. Причем мины устанавливались не в больших зданиях, а в самых заурядных. Но коварный замысел противника потерпел провал.
Затем были Калинковичи, где лейтенант Кузнецов с бойцами обезвреживал неразорвавшиеся авиабомбы, а также сами минировали поля перед фашистскими контрнаступлениями. После окружения пяти немецких дивизий под Бобруйском минеры обезвредили этот город, потом Барановичи, Кобрин, Брест.
С берегов Енисея в Чернигов
Поединок советских и гитлеровских минеров завершился. Впереди у Николая Кузнецова была долгая победная дорога по территории Польши и Германии.
Довелось участвовать и в разминировании рейхстага, имперской канцелярии и инженерного училища в Карлсхорсте, где принимали капитуляцию Германии, а также обезвреживать дворец Цецилиенхоф, где проходила Потсдамская конференция.
После войны Николай Яковлевич окончил кораблестроительный факультет Горьковского индустриального института и получил направление на реку Енисей.
Кстати, Новобелица принесла бойцу Кузнецову не только опасные встречи с немецкими минами, но и подарила знакомство с будущей женой Марией. Жили у сибирского Енисея, а после переехали к черниговской Десне, вырастили сына и дочь.
Память о Николае Кузнецове хранит его дочь Алла Николаевна. Она и помогла мне разузнать интересные факты из жизни отца. Николай Яковлевич вырос в многодетной семье донского казака, впоследствии раскулаченного, где все были глубоко верующими. Может, это помогло выжить в тяжелейших условиях войны. Он был прекрасным семьянином, любящим отцом и уважаемым руководителем Черниговского речного порта, где успешно проработал 20 лет.
