Май 1986 года. Семья Николая и Татьяны Франко вместе с двумя маленькими детьми живет в Наровле. Он – инженер по организации труда в местном ЛТП, она – учитель русского языка и литературы в школе. Переехали несколькими годами ранее из Гомеля поближе к родне Николая. Здесь получили квартиру в военном городке. Все шло своим чередом. О том, что 26 апреля произошел взрыв на одном из реакторов, в Наровле стало известно в первые же дни. Правда, насколько все серьезно, узнали гораздо позже…
Жизнь до и после аварии
Авария на Чернобыльской атомной электростанции произошла в ночь на субботу, 26 апреля 1986 года. Супруги по памяти воспроизводят события первых дней после случившегося:
– Погода в тот день была солнечная, но на удивление ветреная. К нам с утра зашел сосед, он собрался ехать в Припять за продуктами. Тогда многие местные так делали. Районы вблизи АЭС обеспечивали большим ассортиментом провизии, и цены были ниже, – рассказывает Николай Федорович.
Вот только привезти он ничего не смог – в Припять не пускали. Милиционеры и военные в защитных костюмах преградили путь всем въезжающим в город. Тогда по Наровле и поползли слухи о взрыве.
Прошла суббота. А за ней воскресенье. В понедельник супруги пошли на работу, дети – в школу и детский сад. Спустя пару дней рабочие коллективы стали собирать и доводить информацию о случившемся и возможных последствиях.
– Ведь радиация – невидимая опасность. Мало кто воспринял ее действительно как угрозу. Некоторые, правда, начали закрывать форточки, – рассказывает Татьяна Николаевна. – Но всю серьезность происходящего мы поняли после 1 мая. Не было демонстрации. В советское время такое невозможно. Мы все ждали, когда же по телевидению по поводу аварии выступит Горбачев.
Скоро по телевидению стали показывать, как в зону едут машины, как их обливают раствором, моют. Людей из близлежащих к АЭС деревень эвакуировали в соседние. Запрещали брать какие-либо вещи.
– Но люди тогда не понимали, что с собой нельзя ничего брать. Помню, как милиция сожгла ковер пенсионерки. Он страшно фонил, и ей говорили, мол, лучше выбросьте его. Так та устроила скандал, кричала, что ее ковер хотят себе забрать. Не было понимания, что можно делать, чего нельзя. Но сотрудники четко выполняли задачу по обеспечению безопасности: на остальную территорию страны не должна была попасть ни одна вещь с зараженной земли.
В Наровле же экстренной эвакуации не было. Только на лето вывозили детей в гродненский лагерь. Один из родителей мог поехать с ребенком до трех лет. Татьяна Николаевна поехала как сопровождающий педагог от школы.
– Как плакали родители, когда сажали детей в автобус. Дети стучат в окно, а родители им только машут, – вспоминает Николай Федорович. – Почему-то казалось, что это расставание навсегда. Но, конечно, скоро семьи воссоединились – государство просто на время отправляло ребят подальше от эпицентра аварии, чтобы сберечь их здоровье.
Неожиданный переезд в столицу
Время шло. Позже стало понятно, насколько опасна невидимая угроза. На эмоциях Татьяна Николаевна вместе с детьми отправилась в Тамбов, надеясь на скорый перевод супруга. Но милиционер остался в Беларуси. Любящая супруга поддержала этот выбор и вернулась. Дальше – больше: сама стала сотрудником правоохранительных органов.
В то время в Советском Союзе уже начали строить жилье для переселенцев. Супруги объездили несколько городов, где их готовы были забрать с руками и ногами, однако судьбу решил случай.
– В 1991 году мы были на приеме у заместителя председателя Гомельского облисполкома. И он говорит: «Через три месяца вам дадим квартиру в Минске». Мы тогда не поверили, – вспоминает Татьяна Николаевна. – Такого поворота никто не ожидал. Конечно, обрадовались. И наше счастье, что мы были молодые. Переезд дался не так тяжело. Потому что мы видели, как упираются старики. Они ни в какую не хотели бросать свои дома, хозяйство. И оставались.
Спустя три месяца семья получила трехкомнатную квартиру. Брали с собой все только самое необходимое: одежду, кое-что из мебели.
– Власти помогали с переездом, давали и контейнеры для вещей, и машину. В Минске мы уже встали на очередь, чтобы купить мебель. И когда въезжали в квартиру, то уже было все новое.
В столице детей устроили в школу. А сами стали частью Октябрьского тогда еще РОВД. Николай Федорович – участковым инспектором ИДН, а Татьяна Николаевна устроилась в паспортно-визовую службу. Проработали в органах супруги более 20 лет. Сейчас оба уже на пенсии. Помогают детям растить внуков.
О Наровле вспоминают с любовью. Особенно Николай Федорович.
– Он мне постоянно говорил: «Мне Минск не нравится. Я так любил Наровлю», – вспоминает Татьяна Николаевна. – Но потом привык.
– Я четыре года назад был в Наровле и видел, что в доме, где мы жили, теперь живут жители тех деревень, которых переселили в Наровлю. Они променяли свои деревни на Наровлю. А мы променяли Наровлю на Минск. Хотя некоторые наши друзья остались там. Я тоже не хотел уезжать. Мне он очень нравился, и сейчас я души не чаю в этом маленьком городе. И по сегодняшний день называю Наровлю самым красивым городом Беларуси. А Припять какая!
