Вот мы и встретились опять, Ломачи. После долгого расставания. Вы всегда были в моем сердце, все эти годы. Моя деревня на Хойникщине, ты запомнилась мне солнечной, обжигающей ноги песком, с вечерними девичьими песнями и соловьиными трелями за рекой…
Боль Полины Антоненко — это боль 137 тысяч человек, отселенных из 470 населенных пунктов. 357 из них прекратили существование
Помню тот день, когда ты изменилась до неузнаваемости. Вижу женщин в темных платках с заплаканными глазами. Много людей в военной форме, собравшихся в центре деревни. Нам потом объяснили, что солдаты проводят дезактивацию.
Помню, как строили дорогу до самой реки, где стояли баржи с отсевом — щебнем. Любимая Припять тогда вся почернела, ветер перекатывал от берега к берегу мрачные волны. Этот ветер, казалось, нес с собой ощущение тревоги, какой-то безысходности. Мама плакала, а военные говорили: надо уезжать. И чем скорее, тем лучше.
Почему уезжать? Куда?
Но солдаты показали, как потрескивал, зашкаливая, прибор, поднесенный к одежде. Прозвучало это страшное слово — “радиация”.
Когда спросила у ребят, откуда они, один ответил, что из-под Киева. Сказал, скоро у них дембель, но теперь уже неясно, когда отпустят.
Дай бог, чтобы они были живы…
Трудно поверить и понять
Выплыл из подсознания, озарился ярким светом тот отрезок жизни, который уже не вернуть. Это было задолго до катастрофы. Мы поехали к родителям мужа в Хвощевку. Был разлив рек, на обочине дороги прямо в воде цвели желтые цветы. У нас их называли “лотаць”.
Около Горошкова свернули на мост через Днепр и там увидели, насколько большой разлив. С моста хорошо была видна Речица, а над ракитовыми кустами, надевшими ярко-зеленый наряд, кружились стаи чаек. Птицы падали в реку, но сразу же взмывали вверх, как бы радуясь теплому солнцу, голубому небу, прозрачной воде…
Родители мужа не ждали гостей, сами собирались в Оревичи. Но встреча была очень теплая, светлые чувства, воспоминания о ней остались на долгие годы. Тогда я впервые услышала песню на украинском языке:
Рiдна мати моя,
ти ночей не доспала
I водила мене
у поля край села,
I в дорогу далеку
ти мене на зорi проводжала,
I рушник вишиваний
на щастя дала.
Тогда же в гости приехали двоюродный брат мужа Володя с женой, так совпало. Они пригласили нас в Киев, и я не смогла отказаться. Отправилась без мужа, с детьми, для них это был настоящий праздник. Туда ходили “ракеты”. Длинные, компактные. Спустившись вниз, мы сидели на скамейке, а мимо быстро проплывали берега. Вот уже и Киевское водохранилище. Большие волны колыхали наш катер как щепку. проехали Чернобыль — красивый, утопающий в зелени садов городок. Приплыли к шлюзам, сбавили ход. Нас понесло в темный тоннель, вода опускалась все ниже. А потом неожиданно оказались вновь на реке. Сразу стало светло и как-то радостно на душе.
На пристани в Киеве было многолюдно, запомнилось, что все люди были веселые, воодушевленные, и почти все говорили на украинском.
А назавтра было знакомство с Киевом. Мы катались на электричке через реку, фотографировались на мосту Патона, гуляли по Крещатику. Целых три дня провели в городе.
Сейчас, по прошествии стольких лет, трудно поверить, что мы стали чужими.
Трудно понять, что после взрыва на атомной станции именем прекрасного города Чернобыля стали пугать весь мир.
До рези в глазах
Жизнь людей разделилась на до и после.
Находясь в тот день в любимой деревне, помню, как почувствовала першение в горле, головную боль, резь в глазах. Солдаты проводили дезактивацию дворов, мама плакала, не хотела уезжать, но я тогда не могла понять ее боли. А ведь она прощалась с деревней — местом, где прошли ее детство, юность. Здесь жили ее родные, ее далекие предки.
Уже повзрослев, я испытала ту же тоску по деревне, по любимой Припяти, по ее лугам, по пению соловьев над рекой.
Все ушло безвозвратно.
И я поняла слезы мамы. Переехав к нам, она больше не пела свои любимые песни, хотя голос ее оставался сильным до последних дней.
Заканчиваю свое печальное повествование словами песни:
Позарастали стежки-дорожки,
Где проходили милого ножки,
Позарастали мохом-травою,
Где мы гуляли,
милый, с тобою…
Но в душе каждого полешука живет надежда, что через годы, через расстояния в эти мертвые деревни и села вернутся люди. Человек — творец жизни на Земле. С приходом людей оживет и природа. Солнце вновь озарит этот край и будет греть песок на берегах реки. И Припять вновь начнет трудиться, нести на себе корабли, а те будут перекликаться гудками. Дети станут плескаться в теплой, ласковой воде, а по вечерам на берегу опять запоют девчата: “Ой, рэчанька, рэчанька, чаму ж ты ня поўная?”.
От всей души желаю радости и счастья нашим потомкам на этой многострадальной земле.
Полина Антоненко с детьми в Киеве
