Сегодня в Гомеле начался процесс по рассмотрению уголовного дела по обвинению родителей трехмесячной Снежаны, мумифицированное тело которой нашли в начале года в одной из сельмашевских малосемеек.
Следствием было установлено, что Виолетта Григорьева и ее гражданский муж Максим Хололеенко после распития спиртных напитков умышленно оставили умирать малышку в пустой и запертой на замок квартире.
И это не всё. До страшной находки в малосемейке Виолетта успела родить еще одного малыша, подбросив новорожденного в подъезд чужого дома по улице Мазурова. Поэтому, кроме обвинения в умышленном лишении жизни трехмесячной Снежаны, находившейся в беспомощном состоянии, Григорьева с Хололеенко обвинялись и в оставлении в опасности другого ребенка.
На первом заседании суда были заслушаны показания обвиняемой Виолетты Григорьевой, которая лишь частично признала статьи обвинения. Молодая женщина, отказавшись от своих предыдущих показаний, подчеркнула, что умысла лишать жизни Снежану ни у Максима, ни у нее не было. Якобы, когда они уходили из малосемейки в магазин за продуктами, малышка спала в коляске и была жива. Зато они с Максимом были очень пьяные, «не соображали, что делали». Когда он предложил ей пойти в сторону Старого аэродрома, она согласилась, потом направились в Кленки, где заночевали на берегу Сожа.
На вопросы судьи о том, на что же мать рассчитывала, оставляя беспомощного грудничка в закрытой квартире, Григорьева сослалась на соседей и мать. Якобы первые могли услышать детский плач и вызвать милицию. Могла спохватиться и мать, броситься ее искать и забрать малышку к себе домой. Почему сама Виолетта не вернулась за Снежаной? Женщина подчеркнула, что такие действия совершила со своим сожителем по пьянке, а утром, когда протрезвела, испугалась содеянного, так как осознавала, что ребенок остался в опасном для жизни и здоровья положении.
Но они в малосемейку почему-то не вернулись. Жили сначала в одном из заброшенных домов в Кленках, потом в подворотнях, пьянствовали и перебивались случайными заработками, пока их не встретила мать Виолетты вместе со школьным психологом. Поймав такси, они тогда и поехали в малосемейку.
Весьма «оригинально» было дано объяснение Виолеттой и по поводу брошенного в подъезде малыша. Якобы по дороге из больницы зашли туда с Максимом погреться, на улице было холодно. Потом решили сходить в магазин (где пробыли два часа?) и вернулись в подъезд, чтобы забрать новорожденного мальчика. Но того уже не было. Парочка чуть ли не с ног сбилась в его поисках, чуть ли не прочесывала улицы, но не догадалась почему-то обратиться за помощью в милицию.
Суд, выслушав данную версию, напомнил подозреваемой и слушателям судебного заседания о предыдущих показаниях Виолетты, которые были даны ею в ходе следствия и зафиксированы на видеокамеру. Мороз пошел по коже от того, что пришлось услышать. В майский день, когда Виолетта встретилась с биологическим отцом Снежаны, тот уже был в подпитии. Молодые люди решили пообщаться на его территории и, прихватив по дороге бутылку водки с закусью, направились в его малосемейку по проспекту Космонавтов. На кухне в беседе Виолетта проговорилась Максиму о том, что получила «послеродовые деньги и все отдала матери». Он психанул, разозлился, так как рассчитывал купить на эти деньги мобильный телефон себе и что-то другое.
«Потом вообще стал невменяемым», бросился к детской коляске и со словами «ни себе, ни людям, никому», стал душить малышку. «Она только пискнула — и все. Как мышка... А потом стала синеть.»
Виолетта на экране колотилась от рыданий и призналась, что бросилась к ребенку, но Максим оттолкнул ее. Ударившись о дверной косяк, она потеряла сознание. Когда пришла в себя, Максим приказал идти следом за ним, угрожая расправой в случае непослушания: «Она уже на том свете и ты туда пойдешь. Мне было очень страшно...»
Во время просмотра на суде данного признания Виолетта в стеклянной клетке с трудом сдерживала слезы. Максим криво ухмылялся, точнее — скалился, пытаясь справиться с желваками на лице.
Затем были озвучены новые версии признаний Виолетты, в которых она заверяла, что оклеветала своего сожителя и решила отомстить ему «от злости». Внятного объяснения своим поступкам дать не могла, повторяя заученную фразу «бес попутал...» В противоречивых показаниях многодетной женщины даже при желании трудно было найти логику. Но по тому, какие взгляды она бросала Максиму на заседании суда, чувствовалось, что ждала поддержки. Запутавшись окончательно, женщина отказалась давать суду показания.
В перерыве судебного заседания ее мать Людмила Федоровна в сердцах призналась, что непутевая дочка всю жизнь «брехала» и была лгуньей. Но ее материнское сердце чует, что задушил Снежану Максим из-за денег. «Вначале она сказала правду, а потом испугалась и стала выгораживать его». Но какой бы она ни была — это ее дочка, и этот крест придется нести до конца жизни (сейчас растит троих детей Виолетты).
Завтра на судебном заседании свои показания будет давать Максим Хололеенко и суду придется искать ответ на вопрос: задушил ли он Снежану или просто захлопнул дверь, оставив умирать маленького ребенка в пустой квартире. Хотя в любом случае такие поступки шокируют и не укладываются в рамки здравого смысла.
«Он вешал лапшу на уши и изворачивался…»
Такую характеристику в сердцах дала Максиму Хололеенко мама Виолетты Григорьевой Людмила Федоровна в суде, где сегодня были заслушаны показания обвиняемого Максима Хололеенко. Как и следовало ожидать, он также давал противоречивые показания, отказавшись от своих первоначальных признаний, запротоколированных в ходе следствия и приобщенных к материалам уголовного дела. В том числе и от признания, написанного собственноручно о том, что задушил Снежану в детской коляске.
В тот майский день, с его слов, конфликт в малосемейке получился из-за детского пособия, которое получила Виолетта и отдала матери. «Я завидую, у кого есть деньги и когда их у меня нет — крышу срывает», признавался он на следствии. И подчеркивал, что «рожденный ребенок не только ее, но и его тоже». А коли так — значит, должен получить часть денег. «Не помню, после какого стакана я стал подходить к коляске со Снежаной и задушил ее…»
Как выяснилось на заседании суда, Максим алименты на двоих старших детей никогда не платил и материально не помогал, хотя является их отцом. А вот претендовать на часть детских пособий не считал лишним. Более того, как призналась мать Виолетты Людмила Федоровна, поднимал руку на нее и Виолетту, когда они пробовали жить вместе.
На заседании суда были озвучены и другие протоколы допросов, в которых Хололеенко изворачивался и ловчил. Однако и в них очень часто проскакивали такие его признания как «с катушек срываюсь», «она побаивалась меня», «знал, что нас разыскивают», «у меня голова не варила…» Точнее, она работала только в одном направлении — где поесть и за что выпить все эти полгода, которые они с Виолеттой бродяжничали. Такое признание обронил сам обвиняемый в ходе судебного разбирательства.
О ходе судебного разбирательства мы будем информировать своих читателей.
