23 марта исполняется 80 лет со дня трагедии, которая произошла в городском парке, — расстрела мирных жителей Наровли фашистами и их пособниками. О событиях тех страшных дней рассказывают материалы рассекреченных уголовных дел и очевидцы, сообщили в газете "Прыпятская праўда".
Почти два года длится расследование Генеральной прокуратурой уголовного дела по факту геноцида населения Беларуси во время Великой Отечественной войны и послевоенный период. Количество его томов растет, как снежный ком. А с ними накапливаются и сведения о пособниках фашистов, которые оказывали содействия, совершали преступления, грабежи и издевательства против своих же земляков-белорусов. Печально осознавать, но имелись предатели и на Наровлянщине.
Уже рассекречено более 40 уголовных дел, которые ранее хранились в архиве КГБ, по фактам осуждения жителей района за различные преступления в период оккупации. В основном они привлекались по статье 63 прим.1 (измена родине, то есть шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу) и по статье 63 прим. 2 (те же преступления, совершенные военнослужащими). Наказание: от лишения свободы на срок от 10 лет с конфискацией всего имущества до высшей меры — расстрела. Встречаются приговоры, которые и сегодня имеют гриф «секретно». Так, в прокуратуру района поступили материалы архивного уголовного дела в отношении Эрика Гербертовича Мартина, 1925 года рождения, который обвинялся в совершении преступления, предусмотренного статьей 63 прим.1. Приговор имеет гриф «секретно».
Проживая на территории, оккупированной немцами, поступил к ним на должность переводчика жандармерии Наровлянского поста. Находясь на службе, неоднократно участвовал в арестах, конвоировании и допросах советских граждан, которые потом были убиты. Лично руководил всеми операциями, чинимыми в районе.
Так, согласно протоколу допроса свидетеля Колесниковой от 9 мая 1951 года следует, что в один из дней, когда жандармами и немцами проводились рейды по домам местных жителей, они с сестрой смотрели в сторону дома Максима Бондаря, и увидели, как оттуда вывели его семью и Анну Постацкую. А из дома последней — малолетних детей, их посадили на подводу и повезли в сторону парка, где располагалась жандармерия. Арестованные взрослые шли пешком, под конвоированием немцев, полицейских и Эрика. В ту ночь было арестовано 12 человек, из которых 8 детей. На следующий день все они были расстреляны в городском парке. А все их имущество конфисковано и увезено жандармерией.
Допрошенная Колесникова также указала, что арест семей Бондарь и Постацких проходил примерно 15-16 марта 1943 года. Еще она вспомнила, что на следующий день была свидетелем ареста Дмитрия Демченко с женой Марией и малолетним сыном. Женщину с ребенком убили сразу, а Дмитрия в последующем также расстреляли.
Недавно на Наровлянщине не стало последнего ветерана Великой Отечественной войны Евгении Артамоновой. Но все еще живы ее воспоминания о том, как были умерщвлены сестра Варвара Щербин и племянники.
Когда началась война, мужу Варвары Владимиру было 23 года. В 1941 году он, младший политрук, попал в окружение на Черниговщине и вынужден был вернуться на родину в деревню Обуховщину, а потом и к семье в Наровлю. Вскоре он связался с отрядом «дяди Кости» — разведгруппой ГРУ Соколова-Николаева — и получил задание устроиться на работу в наровлянскую пекарню, чтобы снабжать хлебом, а также разведданными партизан и разведчиков. Пекарня для этого была очень удобно размещена. Она находилась на окраине города, за городским русским кладбищем. Дальше были лишь пустырь и чистое поле.
Передавал Владимир и хлеб через одну из многодетных семей под видом помощи. А уж она переправляла хлеб в лес. Одной из проблем для такого рода деятельности было то, что наш город очень маленький, все друг друга знают, скрывать какую-то тайную деятельность долго не получится. Со временем все равно возникнут подозрения, и последует донос, тем более, что у немцев в полиции было много местных. Усугубляло эту непростую ситуацию еще и то, что соседом Ефрема Носко, у которого жила семья Щербин, был полицай Мироненко. Понимали это и Владимир Гаврилович, и руководство отряда, которое решило забрать его в свои ряды. А чтобы у немцев не возникло подозрений, куда он пропал, решили организовать «спектакль». Партизаны «налетели» на дом мужчины, связали его, привязали к лошади и как «предателя» потащили в лес. Незадолго до этого всю семью он отправил к своим родным в Обуховщину. Вместе с сестрой Варей поехала и Евгения Артамонова.
— Это был Новый год, когда мы поехали из Наровли. Моя сестра Варя до войны работала учительницей в Головчицкой школе, она меня очень любила и всегда брала с собой. Пробыв некоторое время у родных Владимира Щербина, понадеявшись, что все прошло и успокоилось, вернулись обратно в Наровлю. По дороге, перед Наровлей, нас встретили полицаи. Уже тогда, когда они остановили нашу подводу, один из них буркнул: «И вам то будет, а то еще и хуже». Видно, они сразу же и сообщили, что мы вернулись, и сестру тут же вызвали на допрос в жандармерию, — вспоминала Евгения Ефремовна.— Когда она вернулась из комендатуры, то я у нее стала спрашивать: что там, Варя, было? Но она была очень замкнутым человеком, ничего не хотела говорить и лишь произнесла: «Ай, говорили, спрашивали… Нам, всем скоро будет капут…»
В тот день, когда ее забирали, я пошла со старшей девочкой Вари, своей племянницей, по воду в колодец Бушелевых, который располагался, где теперь 13-й магазин, но с обратной его стороны. Набрали воды, шли обратно, когда вижу, что там, впереди, недалеко от нашего дома, стоят люди, а чуть дальше — подводы возле домов Белиги и полицая Мироненко.
Когда я открыла дверь дома, то увидела полицейского. Он впустил меня с девочкой в дом. Там же стояли переводчик Эрик и немец, а сестра Варя в это время выходила с маленьким дитятком на руках. Мама ей бросила постилку, просит, чтоб взяла с собой, а Варя говорит: «Мам, не надо нам ничего…» Я опомнилась, поняла, что тут происходит, и хотела выскочить обратно из дома с этой девочкой. Толкнула полицейского, а он ухватился за нее, тянет к себе, а я — к себе, потом он ударил меня прикладом, и я вылетела в коридор. Сестру Варю и ее детей вместе повели к подводам.
Кто-то ж донес! Сестре Варе было 23 года, а дети у нее были такие красивые и способные…»
В четыре часа утра 23 марта 1943 года жители домов, что располагались недалеко от парка, проснулись от криков и плача, потом люди услышали автоматные очереди. Расстреливали наших земляков на пустыре немного правее альтанки. Всего в этот день и немногим ранее по доносам и составленным предателями спискам, было убито 54 мирных жителя.
Сразу после освобождения города тела перезахоронили там, где они покоятся по сей день. Участвовал в перезахоронении своей семьи и Владимир Щербин. В 1957 году на братской могиле установлен памятник.
