Ничего нет ужаснее войны, еще более страшно, когда в ее пламени погибают ни в чем не повинные дети. На нашей земле жертвами немецко-фашистских захватчиков стали десятки тысяч ребят. Гитлеровцы поднимали младенцев на штыки, выкачивали у подростков кровь для своих солдат, бросали детей вместе с матерями в огонь, зарывали живыми в землю. Архивные документы о зверствах нацистов и их пособников невозможно читать без слез.
Мемориал в Красном Береге посвящен всем детям – жертвам войны
«Дяденька, я жить хочу!»
Чечерский район, деревня Бабичи. В январе 1942 года фашисты арестовали семью партизана Якова Шкаленкова: беременную жену Марию и пятерых детей. Старшего, 15-летнего Сашу, увезли в Светиловичи, остальных ребятишек построили в шеренгу под старым ясенем. Мать, плача, обнимала Алешу, Катю и Лену. Не было только среднего Миколки, и Мария верила, что сыну удастся спастись. Но чуда не случилось...
Жительница Бабичей Жанна Морозова рассказывала: «Родственница, у которой прятался мальчик, сама отправила Колю к месту казни из страха, что за укрывательство партизанского ребенка такая же участь может постигнуть и ее детей. Он так и стоял перед дулами немецких автоматов – тихий, серьезный, с куском теплого домашнего каравая. Белый снег под ясенем окропила кровь матери и ее пятерых детей. Хотя нет, шестерых – внутри женщины билось сердечко нерожденного ребенка. Не задетый пулями, он долго трепыхался внутри холодеющего тела. Даже когда труп погрузили на сани, все еще шевелился…»
Шестерых детей Альберта Данильченко и Франца Серового из деревни Санюки Ельского района каратели раздели догола и по морозу привезли в Ельск, где сожгли заживо в топке. Брагинский полицай Сергей Потего приехал на карательную операцию в деревню Лубеники: там скрывались жители соседнего села. У Татьяны Шубенок, оставшейся в живых в аду, каратели убили мать и двух сестер. Раненого пятилетнего братика Володю отвезли в Брагин и бросили в расстрельную яму. Мальчик приподнялся на ноги: «Дяденька, я жить хочу!» Детский крик оборвал выстрел…
Страшная трагедия произошла в деревне Тонеж Лельчицкого района в 1943 году накануне Рождества Христова: фашистские изверги сожгли живьем 262 сельчанина, в том числе 108 детей. В декабре того же года в деревне Малимоны Светлогорского (тогда Паричского) района жертвами стали 120 местных жителей, 60 из которых – дети.
17-летнюю Анну Малец из деревни Буйновичи Лельчицкого района изнасиловала группа гитлеровцев, после чего ее заживо изрезали на куски. 16-летний Григорий Военец также изрезан заживо. Марию Колос из деревни Дуброва, ее малолетних дочерей Прасковью, Анастасию и Ольгу и двухлетнего сына Адама искололи штыками и положили на воз, на котором все постепенно умирали. Пятилетнюю Анну ранили и посадили на умирающих, девочка также скончалась.
В апреле 1942 года полицейские силой схватили маленьких детей наровлянки Ольги Полянской, избили березовыми палками. Покалеченных до полусмерти мальчиков расстреляли, а девочку трижды подбрасывали в воздух и стреляли по ней. «Первые два раза не попадали, и она каждый раз падала на лед, лишь в третий раз пуля попала, и она упала мертвой…», – рассказывала Ольга. В семье Коркуц из деревни Будки, где было шестеро детей, одному из мальчиков вспороли штыками живот, вынули внутренности, а девочке выкрутили ручки.
Евдокия Палицина из деревни Кляпино Кормянского района, арестованная в марте 1943 года вместе с другими партизанскими семьями, рассказала страшную историю о звериной жестокости карателей. Людей раздели, выстроили в один ряд, повернули спиной к пулемету и начали расстрел. «При первой очереди пулемета с обеих сторон от меня люди попадали от разрывных пуль, а я еще стояла и держала на руках свою семимесячную дочь Раю. Поняв, что меня тоже убьют, упала с ребенком на снег. После этого была дана вторая очередь из пулемета, и меня ранило в ногу, после которой немецкие изверги стали каждого упавшего из нас добивать из винтовки, но я всё лежала вместе со своим ребенком. Проверив всех расстрелянных, немцы собрались ехать, но в это время дочь заплакала, тогда один из них вернулся и сделал третий выстрел по моей дочери, но и в этот раз не попал, она еще громче заплакала. Услышав этот крик, выругавшись, он добил ее четвертым выстрелом из винтовки. Здесь я почувствовала последние судорожные толчки в мою руку от своего ребенка…».
11-летний Коля Сивуха из поселка Добрый Речицкого района зимой 1942 года катался с друзьями на коньках. Ехавшие в это время для поимки партизан каратели увидели мальчиков и устроили охоту по живым мишеням, открыв стрельбу из винтовок и автоматов. Коля был убит, его сверстник Николай Черношей смертельно ранен и скончался в тяжелых мучениях через шесть часов.
В деревне Кобылево Речицкого района за все время оккупации гитлеровцы и их пособники расстреляли и сожгли 1118 человек, из них более 600 детей.
На каторгу с мамой
Малолетняя Елена Фалько из Копцевичей Петриковского района попала в «немецкий рай» вместе с матерью. Она вспоминала, что узников привезли в какой-то лагерь, поселили в дощатые бараки. Людей было очень много. Небольшой поезд подвозил евреев, которых прямо в лагере сжигали в печи. «Помню, что нас построили в два ряда. Одним дали белые цветы, а другим красные. Тех, у кого были белые цветы, сжигали в печи, а у кого красные, продавали на базаре. Нам с мамой дали белые цветы. Она понимала, куда нас ведут, и чтобы успокоить меня, сказала, что на прожарку вшей травить. Поместили нас в камеру. Плита, на которой мы стояли, была намазана жиром. Я увидела, как открываются большие двери, а там горит огонь. Плита начинает наклоняться. Уже потом я поняла, что жир на плите был специально для того, чтобы люди могли быстро в огонь упасть. На наше счастье, нас выпустили, потому что как раз в это время приехала очередная партия покупателей, и нас с матерью купили. А евреев сжигали в печи всех без исключения».
Ола. Из одного пекла в другое
14 января 1944 года фашисты полностью уничтожили деревню Ола Светлогорского района. Они расстреляли и сожгли 1758 мирных жителей, из них 950 детей, среди которых были даже груднички…
Московский писатель Сергей Голицын, вспоминая военное прошлое, рассказывал: «В начале 1944 года мы прокладывали дорогу-гать в полосе наступления 48-й армии. Наша рота должна была через Олу построить дорогу… Так уж повелось с начала войны, что солдаты в поисках картошки всегда залезали в подполы сожженных домов. Залезли и тут. И в одном из подполов обнаружили несколько обугленных трупов, в том числе и детский – лет шести – не то мальчика, не то девочки. Ноги, туго обвязанные онучами с лыковыми лапоточками, почему-то уцелели. Другие трупы превратились в груду обугленных костей, даже нельзя было сосчитать – сколько же народу тут погибло».
Еще одна страшная история. В соседней с Олой деревне Рудня в одном из погребов уцелел от фашистской пули шестилетний мальчик Ваня: он оказался под телами убитых, немцы его не нашли. Какая-то раненая женщина сказала бежать в Олу, мол, все жители Рудни спасаются там. Ваня добрался до Олы и попал из одного пекла в другое…
Озаричи. Домики из трупов
Нина Дубина из агрогородка Новоселки Петриковского района на всю жизнь запомнила мартовские дни 1944 года, проведенные в детстве в Озаричском лагере.
«…нас погнали в Озаричи. Погнали всех – мою бабушку, маму, брата, сестру и тетю с ее детьми. Шли мы туда пешком. Сопровождали нас немцы с собаками. Весна была, заморозки и еще было холодно. И такая, я помню, долина была. Туда согнали всех… Рядом с нами сидел какой-то дедушка. Немцам он чем-то не понравился, и они застрелили его прямо на моих глазах. Наша бабушка подбежала к этому мертвому старику, скорее развернула его одежду и сказала сесть на него, погреться. На лицо его кинула платок, чтобы мы не видели. И мы плакали, но сидели, пока он не остыл. А немец стоял, смеялся и фотографировал это все. Людей много было там, и мертвых тоже. Еду, которую бросали нам, мама просила не хватать, лучше потерпеть, так как боялась, что нас могут убить, как того деда».
Еще одна из малолетних узниц концлагеря рассказывала, что взрослые складывали из трупов домики и прятали там детей, чтобы хоть как-то обогреть и сохранить им жизнь. Издеваясь, фашисты бросали детям печенье, после чего натравливали собак, которые рвали ребят живьем.
Детская Хатынь завещает
В годы Великой Отечественной войны в поселке Красный Берег Жлобинского района был организован пересыльный лагерь, куда привозили взрослых и детей. Большую часть из них отправляли в концлагеря Польши и Германии, кто-то попал на работу к немецким господам. Из ребят от 8 до 14 лет с первой группой крови формировали отдельную команду, они становились донорами для раненых солдат и офицеров вермахта.
28 июня 2007 года в Красном Береге открыли мемориальный комплекс, посвященный детям – жертвам Великой Отечественной войны. Это место прозвали в народе Детской Хатынью.
«Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня». Эти слова 15-летней Кати Сусаниной, нанесенные на школьную доску в мертвом классе Краснобережского мемориала, – обращение ко всем ныне живущим беречь мир, чтобы больше ни один ребенок никогда не испытал ужасов войны.
Проект создан за счет средств целевого сбора на производство национального контента. Продолжение следует
