Белорусские дальнобойщики, оказавшиеся в заложниках на Украине, в четверг приехали домой.
Виталий Павлочев полгода работает водителем в гомельской компании «Делегат Моторс». В основном доставлял грузы в Киевскую область. Ездил, как говорит, на любимой «фурии» – «Скании». 23 февраля находился в Фастове, растаможил груз: тару для пивного завода, планировал собираться домой. А утром следующего дня его разбудил охранник склада и сказал, что начались боевые действия.
С Виталием мы встретились в Добруше в субботу
– Подумал, что шутит, да и местные жители особо не верили в это, – рассказал Виталий. – Позвонил на вторую точку, где нужно было забрать химволокно для транспортировки в Гомель. Мне ответили, чтобы даже не пытался ехать к ним. Мы находились в ста километрах от Киева, на дорогах были уже пробки. На парковке возле пивзавода был украинский водитель. Его фуру запустили на территорию склада, а мою нет. Дали понять, из-за того, что я белорус, и больше ничего не объяснили. Вскоре стали слышны звуки снарядов, летали самолеты.
– Вы уже понимали, что застрянете надолго? С кем поддерживали связь?
– Руководство моей фирмы сразу же стало нам помогать. Сбросили номер телефона водителя, который был здесь. Создали группу в «Вайбере». Не знаю точно, сколько человек в нее объединилось, думаю, около ста. Мы сбрасывали в чат информацию кто куда едет, какая обстановка на дороге, где нет мостов. Мои коллеги-белорусы находились в сотне километров от меня. Планировали выдвигаться домой через погранпункт «Выступовичи». И вот вроде как дорога освободилась, и 27 февраля по Житомирской трассе, уже заметно опустевшей, я направился к ним. Подъехал к городу Малин и за мостом увидел колонну грузовиков, а рядом – украинских военных и полицию. Их было много. Нам сказали выйти из машин. Подумал, что, как обычно, просто проверка документов на блокпостах. Вместо этого забрали паспорта и телефоны, сказали закрыть машины и пойти за ними. Нас привели к зданию городской администрации. Согнали на крыльцо и велели ждать. Когда похолодало, мы спросили: можно ли хоть на солнце выйти погреться. Не разрешили. А в туалет предложили ходить прямо там. Потом приехал кто-то из руководства города, заверил, что в обиду нас не дадут, мол, вы не виноваты, поможем добраться до дома. Позже военные забрали несколько машин. Моя осталась, она просто не завелась. Я в шутку сказал, что у нас с ней связь особая. А потом все фуры убрали с площадки. Не знаю, где они. Гружеными были две машины. Одна проволокой, вторая – печеньем. Якобы его раздали мирным жителям. Первую ночь на 27-е число провели в здании, нам дали стулья.
– Знали, для каких целей вас туда привезли?
– Я так понимаю, украинцы проверяли: нет ли среди нас диверсантов. Но это всего лишь предположение. Нам никто ничего не объяснял.
– Вы могли передвигаться, выходить за территорию здания?
– Нет, круглосуточно находились под охраной трех человек.
– Думали, что вас могут убить?
– Да. Каких только мыслей не было... Когда забирал вещи из машины, ко мне подошел один человек и спросил, служил ли я в армии? Я ответил: да, в ВДВ. А кем? Водителем. На это он мне сказал: тогда ты на БТР тоже ездить сможешь. Мол, мы планируем через четыре дня наступать на Беларусь, и ты поедешь первым. Я сказал, что не поеду. Тогда он спросил: «А если колени прострелю?» Я произнес: «Можешь сделать это прямо здесь».
– Родственники о вас ничего не знали?
– Нам один раз принесли телефоны, чтобы мы под присмотром могли позвонить близким, но вскоре связь исчезла. Через пару дней нас перевезли в здание детского центра, который располагался на первом этаже пятиэтажки. Условия были лучше. Находились там до 15 марта. Иногда под охраной могли выйти в магазин.
– Какой была обстановка?
– Ночью выла воздушная тревога, люди прятались в бомбоубежище. У украинцев уже не было к тому моменту взлетных полос, летали российские самолеты, наносили удары по нефтебазам, складам.
– Как к вам относились мирные жители?
– Приносили еду. Одна женщина угостила кастрюлей борща. Ели сало.
– С беспределом сталкивались?
– В целом к нам относились нормально, но в семье не без урода. Есть и фанатики. Возвращаясь домой, приехали на блокпост. Один из тех, кто проверял документы, был нетрезвым. Начал передергивать затвор автомата, а потом выстроил нас и стал избивать каждого. Мы ничего не могли сделать, и его тоже никто из своих не останавливал. Самому младшему из нас, 23-летнему парню, сломал нос. Сами, как смогли, оказали ему помощь.
– Как узнали, что едете домой?
– 10 марта к нам пришел человек и сказал, что за нами выезжает машина, чтобы доставить домой. Первый день ожидания оказался таким длинным. Но покинуть это место смогли только через четыре дня. Наши руководители помогли найти на Украине транспорт. В день отъезда получили обратно паспорта и телефоны, и тогда поняли, что все будет хорошо. Ехали до границы через Житомирскую и Львовскую области. Ближе к Западу и боевых действий было меньше, и с нами более доброжелательно общались военные.
В Польше нас забрал сын коллеги на своей машине. В Брест прибыли в четверг, 17 марта, меня встречал брат. Дома ждали мама и бабушка. Анне Александровне 92 года. И она уже не плачет.
Мы договаривались о встрече с Виталием через его брата Павла Зубкова. Вот что он рассказал:
– У меня будет к вам огромная просьба. Через вашу статью наша семья хочет выразить огромнейшую благодарность Гомельскому облисполкому и людям, которые принимали активное участие в перевозке брата на Родину, а также волонтерам, которые занимались этим вопросом. Облисполкомы предоставили для родственников транспорт, чтобы добраться до Бреста и обратно, обеспечили проживание и питание, пока мы ждали, когда в Беларусь вернутся наши близкие. Мы очень благодарны нашему государству!
