Судьбе Елены Тесленко из деревни Сыщицы Калинковичского района не позавидуешь: узница Озаричского концлагеря росла без отца, потеряла во время Великой Отечественной войны сестру, а после похоронила двоих сыновей. Все это не помешало сохранить ей оптимизм и лучезарную улыбку: в свои 87 лет она держит домашних птиц, занимается пчеловодством и возделывает немаленький огород. А еще с удовольствием общается с журналистами.
Перенесенные тяготы жизни не мешают Елене Тесленко сохранять оптимизм
ВЕК НЕ ЗАБУДЕМ
С рождения Елена Семеновна жила в Сыщицах. Начало войны отлично помнит, ей тогда было почти семь лет:
– Сперва немцев даже не видели, все силы они бросили на Москву. Здесь оставались поляки, румыны. Бесчинствовали, отбирали у людей животных, еду, одежду. Мы в то время жили на хуторе, мама держала поросенка, корову, овечек. Ей ведь нужно было трех дочек прокормить. Всё забрали, ничего не оставили.
Позже, вспоминает наша собеседница, появились и немецкие солдаты, они организовали в Озаричах штаб и комендатуру, ходили по деревням, чувствуя себя хозяевами. Особую жестокость проявляли к евреям, которых здесь было немало. Одного из них семья Тесленко даже прятала у себя дома:
– Перед войной нам было тяжело, евреи помогали – деньгами, сахаром, хлебом. В годы оккупации отец этой семьи попросился пожить у нас. Мама не отказала. Но через три дома жил бургомистр, ему кто-то об этом донес. Однажды вечером он зашел и пригрозил маме – если найдет жида в доме, на крюк повесит всех дочерей. Вот и отправили мы этого несчастного домой.
Через некоторое время мама Елены Семеновны решила проведать знакомых евреев в Озаричах. Оказалось, их уже нет в живых – весь дом в крови, на полу и кровати лежали убитые хозяин с женой, его невестка и двое ее детей.
– Она чуть живая домой пришла, с температурой от стресса лежала несколько дней, – вновь переживает те дни Тесленко. – Спасла бабушка: испекла хлеб и обложила им мамино тело. Стало легче.
Помогали и другим. Дождливой летней ночью в начале войны в дом постучали солдаты Красной армии в одном нательном белье, накидках и босиком, они прятались от немецкой разведки. Мама Елены Семеновны дала им одежду, что была в доме, покормила молоком с хлебом, положила на печь. Рано утром немцы пришли в Сыщицы.
– Смотрим, идут прямо на наш дом, вооруженные. И сворачивают мимо. Мы выдохнули. Фашисты перевернули хату нашего дядьки, а потом вновь направились к нам. Встали у порога и спросили в окно, есть ли еда. Мама побежала с яйцами на улицу. Они забрали все в карманы и ушли. А потом через хлев выпустили красноармейцев, там был проход через болото. Они сказали, если выживут, век нас не забудут.
РУК И НОГ НЕ ЧУВСТВОВАЛИ
По осени в деревне организовали школу. Елена Семеновна пошла в первый класс, очень хотела учиться. Но темные краски стали сгущаться. Уже зимой 1943-го немцы начали укреплять свои силы, отступающие нацисты просто-напросто выгнали семью Тесленко из родной деревни.
– Так мы попали в Октябрьский район, в деревню Порослище. Немцы оккупировали там все стеной, нас в дома не пускали, согнали людей на колхозный двор с хлевами для лошадей и коров. Жили там. Женщины собрали остатки соломы и перегноя, соорудили из этого матрасики, на них и спали. Укрыться было нечем, почти все были в легкой одежде и без обуви. Тапочки детям сшили из шкуры умерших лошадей. Прожили так мы три месяца.
В марте в деревне появились жандармы, они собрали всех людей, здоровых на машинах отправили в Озаричский концлагерь сразу – их на месте заражали сыпным тифом. Остальных погнали пешком. В их числе Елена Семеновна с двумя сестрами и мамой:
– Средняя сестра Ольга заболела тифом уже по пути, слабела на глазах. Мама со старшей, Евой, вели ее под руки. С автоматами нас гнали полицаи, в основном поляки. Мы долго не ели и не пили, а они устраивали привалы, открывали тушенку и шнапс, кидали колбасу своим собакам. Заставляли нас сидеть на обочине дороги и наблюдать за этим в грязи и холоде. Господи, не знаю, как мы остались живы. Мама просила: донька, молись. Я и молилась на всю округу. Не знаю, кто меня маленькую этому научил. Наверное, эта молитва меня всю жизнь и вела.
Слова Елена Тесленко помнит до сих пор: «На небе сялянскам, на зямле крэсцянскай, там Божая Матка сон спачывала пра свайго Сыночка: што хочуць нячыстыя взяці к слупу разоп’яці, цярновы вянок на галаву надзяваці, калючае дрэва пад ногці заганяці. Ніякае дрэва не прарашыла, толькі прарашыла чарвівая іва, Ісусу Хрыстосу кроў разліла. Ой, сыночак, хадзем на мора, з мора – на часы, з часоў – на сіняе неба. Там на сіням небе стаіць цэркаўка, у той цэркаўкі стаяць прастолы, у тых прастолах ляжыць Ісус Хрыстос, вочкі схраснуўшы, ручкі скрапіўшы, гарачую кроў разаліўшы. Прыйшло да яго два вучанякі, адзін – Пятро, другі – Павел. Хто ня бачыў Ісуса Хрыстовай мукі, вазьміце Ісуса Хрыста пад рукі, закажыце Божаму багатаму. Хто эту малітву пачытацьме, у грахох не бывацьме, у агні не пагарацьме, з прачэсцю Богу душу аддавацьме. Сколькі на дзераве лісту, столькі на нас грэшнага грыху, трэба эты грэх зняці, у рай Богу душу аддаці. Амінь».
В какой-то момент мама с дочками отстала от основной колонны, догнавший полицай крепко приложился прикладом по спине Ольги, чтобы она быстрее шла. Но от этого силы стали еще быстрее покидать ее.
– Она попросила положить ее на обочину, чтобы машина не переехала. Но мама отказалась оставлять Олю, – не скрывает слез Елена Семеновна. – Так вместе и пошли дальше.
Когда отставших догнала немецкая машина, крытая брезентом, семью Тесленко погрузили в багажник вместе с другими пленными. Так они и попали в лагерь смерти под Озаричами.
– Там не было где курам клюнуть от смертей. На десять шагов отойдешь – своих не найдешь. У Ольги оказался перебитым позвоночник. Хвойный лапник мы ей постелили, на нем она и умерла. Я уже ног не чувствовала, а руки грела об умершую сестру, – делится жуткими подробностями наша собеседница. – Пробыли мы там три дня и три ночи. Если бы еще ночь – умерли бы все. Погибших клали прямо под мох в болото, сами сидели на свежевыпавшем снегу. Разжигать костер было нельзя – сразу с вышки стреляли полицаи. Нас не кормили и не поили.
На третью ночь узники заметили, что полицаи пропали, а рано утром увидели солдат Красной армии. Люди дрались за выход из ворот, торопились покинуть место, буквально пропитанное смертью. Солдаты объяснили, что разминировали дорогу до Озаричей, идти нужно было шаг в шаг.
– Расстояние там небольшое, а мы шли его целый день, чтобы не подорваться на мине. Были смельчаки, пытались обогнать – и нарывались. К концу дня я почти не видела ничего от холода и голода. Нас собрали в одном доме на ночевку, пришел солдат с кастрюлей капусты, брал по чуть-чуть и каждому в рот клал по капельке, потому что много есть на голодный желудок было нельзя.
На следующий день Тесленко пошли в Сыщицы пешком:
– В Озаричах текли реки крови от убитых лошадей и немцев. Весь снег был красным. Жуть, мамочка моя родная!
Вернулись – дом нашли уцелевшим, только пол разорван снарядом и окон нет. У старшей сестры Евы проявился тиф, ее отправили в военный госпиталь на лечение. А у Елены Семеновны завелись вши:
– Полная голова этих паразитов была. Кожу разъедать начало, мама повела меня к военным врачам. Они дали бутылку с какой-то жидкостью. Все прошло за неделю. Правда, волосы выпали, но постепенно заново выросли.
В Озаричском лагере было очень много жителей деревни: кто-то не вернулся живым, некоторые умерли сразу после войны от перенесенных страданий. Сейчас в округе всего несколько человек доживает свой век, от их воспоминаний мороз по коже.
ДОЛГО И СЧАСТЛИВО
После войны Елена Тесленко окончила семь классов, затем пошла работать. Трудилась и в колхозе дояркой, и почтальоном, и кладовщиком. В Сыщицах встретила свою судьбу, муж Иван оказался однофамильцем, хотя и не был родственником. Замуж вышла в 17 лет, вместе пара прожила 67 лет, в 2019 году супруга не стало. Воспитали они шестерых детей – три дочери и три сына. К сожалению, двоих сыновей уже нет в живых. Елена Семеновна богатая бабушка: у нее девять внуков и тринадцать правнуков. А еще около десяти ульев, птица, огородные сотки. По дому все делает сама, не доверяет никому готовку и уборку, прополку. Мед собирает тоже своими руками. Хозяюшка, одним словом.
Несмотря на пережитое, Елена Тесленко никогда не думала уехать подальше от Озаричей. Наоборот, с улыбкой вспоминает школьные годы, когда в местной театральной постановке «Пионерский галстук» играла немца, и замечает, что не желает никому своей судьбы:
– Зачем эта война? Говорите всем, что нельзя войну учинять. В детстве у меня была только одна мысль: неужели я хлеба не поем, а сала и вовек не попробую? Пусть Бог не даст увидеть вашим детям и внукам то, что увидели мы. Это страх.
Напутствием узницы для нас и наших читателей стала та самая молитва, которую она повторяла на обочине дороги, когда полицаи гнали голодных и замерзающих детей, женщин, стариков в лагеря смерти.
