Человек нелегкой судьбы, ветеран Великой Отечественной войны до последних дней оставалась патриоткой родной земли. Не утратить мужество и не потерять силу духа в непростое время помогали жизнелюбие, доброта людей и его величество случай.
Мария Цик всегда с удовольствием встречалась с молодежью, рассказывала о пережитом и читала стихи
БИЛИ БЕРЕЗОВЫМИ ПАЛКАМИ
Мария родилась 14 июня 1925 года на Мозырщине в семье рабочих лесопильного завода «Пролетарий», позже переехали в посе-лок Красный Пильщик (сейчас Фабричный) Ельского района. С самого начала оккупации девушка решительно была настроена против фашистов. Вместе со старшей сестрой Анной добровольно вступила в отряд имени Чапаева 37-й Ельской партизанской бригады, готовила еду для бойцов, а сестра стала связной.
Гитлеровцы устраивали облавы на народных мстителей, прочесывали леса, допрашивали местных жителей и расстреливали целые семьи за связь с партизанами. Отряд часто перемещался, лишний раз не разводили костер, чтобы не выдать себя.
«Бывало, только разожжем небольшой огонь, а фашистские самолеты тут как тут, но ведь кормить людей нужно было, приходилось едва ли не каждый день менять стоянку. Уставала страшно, засыпала на ходу. Иной раз иду с закрытыми глазами, впереди котелок несут с едой, так я в него головой – бум, проснусь и дальше иду», – вспоминала Мария Антоновна.
В конце августа возле деревни Заболотье 18-летняя девушка попала в немецкую засаду. При ней не было оружия, могли бы принять за местную и отпустить, но выдал полицай, парень из родного поселка, знавший, что она с сестрой ушла в партизаны. Эсэсовцы пытали жестоко и беспристрастно, но Мария твердила, что ничего не знает. Тогда двум солдатам приказали силой выбить правду.
Несколько дней патриотку избивали березовыми палками, сначала по всему телу, потом по пяткам. Ступни распухли, ходить не могла, на допросах от боли не раз теряла сознание, но немцы обливали холодной водой, а когда приходила в себя, продолжали издеваться. Девушка стояла на своем. Ей грозил расстрел, мысленно попрощалась с жизнью и всеми родными, но судьбе было угодно, чтобы выжила. Навсегда осталось чувство презрения и ненависти к полицаям и односельчанам, которые в рвении выслужиться вели себя хуже оккупантов, были беспощадными и бесчеловечными.
Анализируя спасение, Мария Антоновна думала, что осталась жива благодаря немецкому переводчику Тылю, который, возможно, был разведчиком. Остались ее воспоминания на этот счет:
«В плену иногда выводили во двор под прицелом автоматчика. Как-то вижу, идет по улице полицай Яцухно, я уверенная, что меня расстреляют, бесстрашно говорю: «Эй, полицейская морда, что не хвастаешься, какую награду за меня получил?» Он страшно взбесился, переменился в лице, со злостью произнес: «Ты моих рук не минешь!», а обращаясь к Шульцу, сказал, что партизанке мало палки, нужен нож и руки. Шульц разрешил, а Тыль вступился, позже прибежал разгневанный:
– Зачем трогаешь полицаев, тебе жить надоело?
– Все равно расстреляют, какая разница, вы убьете или полицаи? Почему заступаетесь?
Взглянув на меня, он опустил голову, постоял, помолчал и сказал:
– Девочка, ты очень похожа на мою дочь. Как знать, может и ее спасут…»
В СЕМЬЕ СЛОВАЦКИХ ПАТРИОТОВ
В сентябре 1943-го Марию посадили в товарный эшелон и отправили в Германию. Состав шел несколько дней, проехали через Украину и Польшу, на одной из станций в Словакии ей помог убежать железнодорожник Дезидер Страко.
Отвел девушку к знакомым в деревню Берексек, где семья Грнчаровых ее приняла как свою. У них было семеро детей, появилась еще одна «дочь», которую ласково называли Маришка.
«Мамичка лучший кусок клала в мою тарелку, а если я возражала, говорила: ты на чужбине, кто тебя здесь пожалеет?» – вспоминала ветеран.
У Марии Гуляевой (так назвалась девушка для конспирации) вся спина была черной от побоев, на лице синяк от немецкого сапога, двумя пальцами руки долго не могла пошевелить (их при допросе изверги прижали дверью), но несломленным остались дух и желание защищать родную землю.
В гостеприимной семье прожила семь месяцев, быстро выучила язык. Ее зарегистрировали в немецкой жандармерии и даже выдали паспорт с фамилией Грнчарова.
Такой была отважная партизанка в молодости
ИЗ ПРОПАГАНДИСТКИ В РАЗВЕДЧИЦЫ
Весной 1944-го в Словакии вышло распоряжение немецкого командования, чтобы русских сдавали немецким властям в Братиславу. Марию решили спрятать надежнее. Выбор пал на дом-интернат для умственно отсталых детей в городе Тренчин, а в апреле 1944 года она оказалась в партизанском словацком отряде «Павел» под командованием Альбина Грзнара. Стала пропагандистом, рассказывала местным жителям о зверствах фашистов на белорусской земле, как сжигали целые деревни, уничтожали мирных людей.
Осенью 1944-го отряд во время народного восстания был разбит, в начале декабря Мария случайно встретилась с парнем из советского отряда «Вперед», который состоял из трех десятков бойцов-диверсантов. Командовал им подполковник Герой Советско-го Союза Михаил Осипов по прозвищу Морской. Девушка хорошо знала местное наречие, благодаря настоящим документам под видом словацкой девушки ходила по городам и деревням, разведывала укрепления немецких гарнизонов и передавала информацию по назначению.
– Наш отряд находился высоко в горах в деревне Калиште. Вечером 16 февраля 1945 года Николай Васильев, молодой словак Ферко и я выдвинулись на задание – узнать о замысле врага. Достоверную информацию мог дать только язык. Поставили телегу с лошадью поперек дороги и спрятались под мостом. Вскоре одинокая легковая вражеская машина остановилась возле препятствия. Мы открыли огонь, а как только ответные выстрелы прекратились, подползли к машине и обнаружили одного немецкого офицера с легкой царапиной. Обрадовались, связали его, прихватив оружие и планшетку из автомобиля, двинулись в лагерь. Дорога была крутая, обледенелая, в один миг задние колеса повозки заскользили, она вместе с лошадью, пленником и Николаем полетели в обрыв, – вспоминала Мария Антоновна. – Смотрю, немец со всех ног убегает, я по нему очередью из автомата, тот упал. Мы с Ферко бросились спасать Николая, вытащили его без сознания из-под телеги. Словак побежал в лагерь за помощью, а я оттащила раненого товарища в пустующий домик лесника. Немца нигде не отыскала. Под утро приехали врач, ребята с подводой. В Балаже остановились передохнуть. Прибежал взволнованный хозяин с соседнего двора, рассказал, что пришел какой-то немец. Оказалось, наш язык. Позже командир рассказал, что от него получена ценная информация, нас троих представили к награде.
МЫ БУДЕМ ЖИТЬ!
В середине марта 1945-го партизаны отряда «Вперед» встретились с передовыми частями Красной армии. Великую Победу Мария Костюкевич встретила в Киеве, где находился штаб. Все ликовали, радовались, обнимали друг друга, а кто-то крикнул: «Ура! Мы будем жить!» Это была одна из самых счастливых минут в ее жизни.
Автомат, из которого осколком мины вырвало приличный кусок деревянного приклада, она сдала в арсенал, откуда его после передали в музей. Семья же Грнчаровых успела оплакать названую дочь и сестру. Недалеко от города Тренчин среди воинских захоронений обнаружили могилу Марии Каминской, решили, что это их Маришка. Приходили сюда, ухаживали, приносили цветы. Не передать радости, когда выяснилось, что она жива: в 1981 году Мария Антоновна с мужем приезжала к ним в Чехословакию.
До выхода на пенсию Мария Цик около 40 лет трудилась бухгалтером, потом инженером по нормированию и оплате труда на Ельской мебельной фабрике. Вела активную общественную работу, участвовала в художественной самодеятельности, одно время была музыкальным руководителем в детском саду. Вырастила сына и дочь. Награждена медалями за победу над Германией, «Ветеран труда», многочисленными грамотами и благодарностями. Не стало Марии Антоновны года два назад.
«Войны никому не нужны, несут разруху, голод, смерть, страшнее этого нет ничего. Пусть наша земля всегда будет светлой, а люди живут в мире и согласии», – последний наказ от ветерана.
