Эдуард Говорушко и его герои

Эдуард Лукич Говорушко родился в 1939 году в деревне Поболово Рогачевского района. Окончил Московский государственный университет. Работал собкором «Советской культуры» и других изданий по Прибалтике, заместителем редактора еженедельника «Суббота» в Риге. С 2001 года живет преимущественно в США.

В июне в Москве увидела свет книга Эллы Матониной и Эдуарда Говорушко «Великая женщина среди великих мужчин», посвященная жизни княгини Марии Тенишевой —художницы, коллекционера, мецената, много сделавшей для развития народного образования, возрождения традиционных российских промыслов, популяризации искусства. Один из авторов книги, наш земляк Эдуард Говорушко, недавно был гостем редакции «Гомельскай праўды».

— Мария Клавдиевна была незаурядной личностью, широко образованной женщиной, гордостью России. Но в своих воспоминаниях «Впечатления моей жизни» многие факты своей биографии не раскрыла. Например, до недавнего времени даже не было известно, в каком году она родилась. Существовал миф, что Тенишева — внебрачная дочь Александра II, сама она это не опровергала. С матерью у нее отношения не сложились, возможно, потому, что та сожалела о ее рождении.

Ничего уже проверить нельзя, но интуитивно думаю, что это на самом деле так. Репин и Врубель передали на портретах особенную, царственную стать Тенишевой. Мария Клавдиевна была невероятно одаренным человеком, хорошо пела, играла на рояле. Занималась археологией. Училась живописи в Париже, была художником по эмали, ее работы находятся в музейных коллекциях, в том числе зарубежных. В Смоленске работает созданный ею прекрасный музей.

Выйдя замуж за князя Вячеслава Тенишева, Мария Клавдиевна сумела сделать его меценатом многих своих проектов. В усадьбе Талашкино под Смоленском принимала художников, поэтов. Я побывал в ее бывшем имении: к сожалению, есть вещи, которые восстановить невозможно. В церкви Святого духа, которую проектировал и украсил мозаикой и росписью Николай Рерих, был похоронен Тенишев. Во время революции там все было разграблено и разрушено. Тело князя вытащили из могилы, издевались над ним, потом перезахоронили, но никто не знает где.

Наша с Эллой Матониной книга о судьбе Марии Тенишевой ждала своего часа

8 лет. По заказу одного московского издательства она была подготовлена к печати, но наступил кризис 2008 года, и выпуск отложили. Создавалось впечатление, что сама княгиня этому мешает. А потом как-то сразу всё решилось: нам предложили издать книгу за счет гранта правитель­ства Москвы. Так она увидела свет — словно Тенишева сняла свое табу. Появилось несколько хороших рецензий: в «Независимой газете», в журнале «Свой», который издает Никита Михалков.

— Она называлась «Садовник». Когда в 2001 году я приехал к семье в Америку, было невероятное чувство ностальгии. Тогда Элла Евгеньевна (мы знаем друг друга еще по совместной работе в Прибалтике) предложила обмениваться письмами о том, что мы переживаем: я в Штатах, она — в Москве. Написали друг другу по электронной почте по десять писем, они и составили нашу первую книгу.

Потом решили написать о театральном режиссере Александре Санине (Шенберге), одном из основателей МХАТа вместе с Немировичем-Данченко и Станиславским. Это имя в России было забыто, отчасти потому что в 1922 году он уехал на Запад. Александр Акимович работал в парижской «Гранд-Опера», миланской «Ла Скала», «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке, ставил русские оперы.

 Элла попросила найти в Америке следы Санина, я связался с архивом Колумбийского университета, откуда получил электронные копии писем. в итоге всех наших изысканий героиней книги стала жена Санина — Лидия Стахиевна, в девичестве Лика Мизинова. Муза Чехова, прототип Нины Заречной в его «Чайке». С Чеховым ничего не сложилось. А в браке с Саниным Лика жила долго и счастливо. Мы назвали книгу о Мизиновой «Вторая жизнь» — она посвящена ее жизни после Чехова. Потом вышло второе издание под названием «Чехов и Лика Мизинова».

В издательстве «Молодая гвардия» в серии ЖЗЛ вышла наша с Матониной книга «К. Р.» о судьбе великого князя Константина Романова — правнука императора Павла I, внука Николая I. Это был необыкновенный человек по своему кругозору, целеустремленности, ответственности. Не все знают, что К. Р. командовал Преображенским полком, был президентом Российской академии наук, основателем Пушкинского дома. Писал стихи, переводил Шекспира, дружил с Достоевским, Чайковским, Васнецовым, адвокатом Кони, адмиралом Макаровым. В семье Константина Константиновича было девять детей, один из сыновей погиб на фронте в Первую мировую войну, трое в 1918 году расстреляны большевиками и сброшены в шахту под Алапаевском...

Великий князь умер в 1915 году, согласно завещанию его дневники могли быть обнародованы только через 90 лет после смерти. А дневников было 70 томов. Элле Матониной удалось докопаться до них в архивах, в начале 90-х она опубликовала книгу «К. Р. Дневники и письма». Работая над совместной книгой, мы не думали о жанре, сюжет складывался сам собой. С одной стороны, это беллетристика, с другой — публицистика. После выхода в течение нескольких недель

«К. Р.» была в топе продаж в Москве. Имя великого князя зазвучало, он был реабилитирован, после этого о нем появились научные труды, новые материалы.

— Недавно закончил повесть о генерале Драгомирове. Герой русско-турецкой войны, Михаил Иванович был крупным военным деятелем Российской империи, одно время возглавлял Академию российского Генштаба, написал учебник тактики. Интересный факт: Драгомиров послужил моделью для кошевого атамана Ивана Серко на картине Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Не все знают, что Драгомиров раскритиковал самого Льва Толстого: написал разбор романа «Война и мир» с военной точки зрения, найдя в книге много неточностей в трактовке военных событий.

Думаю, издам небольшую книгу «Драгомиров и другие», куда войдет эта повесть, а также опубликованная в журнале «Москва» моя повесть «Дама с портрета» — о его дочери Софье Михайловне Драгомировой, жене генерала Лукомского. После февраля 1917 года Лукомский принял участие в контрреволюционном мятеже против Временного правительства и вместе с другими боевыми генералами во главе с Корниловым был заключен в Быховскую тюрьму. Потом была Добровольческая армия. Жена находилась с Александром Сергеевичем до конца, а умерла в 50-е годы в Америке. Портреты этой невероятно красивой женщины писали Репин, Серов, Серебрякова.

Внучка Драгомирова, Софья Александровна Лукомская, стояла у истоков создания ООН. Ее воспоминания хранились у моих знакомых, выходцев из Риги Алексея Борисовича и Марии Александровны Иордан, в американском доме которых она жила в старости. Именно по ее просьбе Алексей Борисович передал в дар Русскому музею четыре портрета Лукомских кисти Зинаиды Серебряковой.

  

Воспоминания Софьи Александровны интересные, но в них много всего намешано. Мне пришло в голову, что можно сделать интервью на основе ее записей: как будто бы я задаю ей вопросы, а она отвечает своими воспоминаниями. Думаю, это будет интересно читателю.

Хочется также переиздать книгу «Встречи, которых уже не будет». Добавлю в нее несколько новых материалов: о родном Поболово, о прадеде, следы которого недавно разыскал в Майкопе, о своих ушедших друзьях...

— В книге «Встречи, которых уже не будет» я рассказал о родных сердцу местах, о своей семье. Маму помню с двух лет и двух месяцев, когда в нашу деревню пришла война. А когда мы уже взрослыми приезжали домой в Поболово, она всегда приходила встречать к автобусной остановке без звонка и телеграммы, каким-то мистическим образом чувствуя время приезда.

Отца помню с того дня, когда он пришел домой с войны, — в защитной гимнастерке, брюках галифе, хромовых сапогах и с вещмешком на правом плече. За свою журналистскую карьеру я проинтервьюировал много участников и героев войны, но со стыдом должен признаться, что обстоятельного разговора на эту тему с отцом так и не получилось. Он всячески открещивался от воспоминаний, а я не сумел его переубедить, настоять на своем.

Я верю, что между поколениями существует тесная связь, что ушедшие родные следят за нами. Есть такая теория: если мы знаем своих предков до шестого колена, они помогают сделать нашу жизнь счастливее. Хотя, наверное, не это движет людьми, а подспудный интерес к своей родословной. Я часто бываю в Национальном историческом архиве Беларуси — если туда не придешь к 9 часам утра, места свободного не найдешь, так много народу. Правда, мне везет: минут через десять место появляется. Помогают предки!

С помощью метрических книг Петропавловской православной церкви Поболова и Ревизских сказок (актов переписи населения в стародавние времена), хранящихся в Национальном историческом архиве, я составил свою родословную. Однако, как недавно выяснилось, в моем генеалогическом древе не хватало одной весьма впечатляющей ветви. Теперь я знаю, кто мой прадед. Раньше лишь интуитивно догадывался, а недавно разыскал его следы.

В интернете в «Кубанском календаре» за 1906 год обнаружил сведения о Козьме Осиповиче Говорушко, служившем на Северном Кавказе. Сообщалось, что в 1900 году он был определен на должность судебного пристава Майкопского съезда мировых судей, где успешно прослужил довольно длительное время. При этом ему был присвоен чин коллежского регистратора — низший гражданский чин 14-го класса в российской Табели о рангах. Путем долгих поисков удалось выяснить, что этот Говорушко — один из многочисленных сыновей моего прадеда Осипа Петровича Говорушко и родной брат моего деда Романа Осиповича.

Поиски в архивах буду продолжать, хочется больше узнать о своих предках по материнской линии — Шинкевичах. Дед — Сергей Иванович, поэтому нужно разыскать Ивана Шинкевича. Уже нашел несколько таких человек, но ни у одного из них не было сыновей Андрея, Сергея и трех дочерей. Очень жалею, что мало говорил и со своим двоюродным братом Ефимом Говорушко — белорусским писателем, который знал историю нашего рода. Поэтому советую всем: рассказывайте своим детям всё, что знаете о своих корнях, делитесь своей родословной.

— Конечно, ведь и Андрюша, и Анечка хорошо понимают и говорят по-русски. В нашей семье только зять говорит на английском, он американец, но поддерживает общение на русском языке. Андрей окончил второй курс Бостонского университета по специальности «политология и международная экономика». Сейчас проходит стажировку при Гарвардском университете, занимается анализом прессы России. Знание русского значительно облегчает эту работу. Внук благодарен нам, что мы приобщали его к родному для нас языку с детства, он читает русскую классику, ходит на русские спектакли. Вообще мое мнение такое: учить языку надо с раннего возраста, так же как и музыке — образно говоря, привязывая к пианино.

Кстати, в детский сад моей жены, обучение в котором идет на русском языке, приводят детей не только русские эмигранты. Один американец, отец троих детей, сказал мне: придет время, когда в мире будут доминировать две страны — Россия и Америка, и потому русский язык его детям нужно знать.

— До сих пор по-прежнему считаю себя журналистом, иногда пишу в русскоязычный еженедельник «Панорама», выходящий в Лос-Анджелесе. В детстве мечтал быть писателем. Читал много. В послевоенные годы мы, деревенские ребята, за каждую книжку дрались. Тогда мне казалось: хорошо быть писателем, можно что угодно сочинить о любом человеке, и все будут считать, что это правда.

С восьмого класса начал сотрудничать с рогачевской районной газетой. Получал небольшой гонорар и очень этим гордился. Окончил школу с серебряной медалью, но боялся вступительного экзамена по русскому языку — по нему в аттестате была единственная четверка. Отец уговорил поехать в Москву, в МГУ. Профильным экзаменом на географическом факультете была математика, а ее я знал отлично. Так решилась моя судьба, о чем совершенно не жалею. Кстати, моя дочь тоже выпускница геофака Московского университета. Правда, по специальности не работает, окончила магистратуру Бостонского университета, сейчас финансовый аналитик.

А журналистом я стал волею судьбы. Всё началось с фильма «Девять дней одного года». После окончания университета я работал младшим научным сотрудником на учебно-исследовательском судне «Батайск». Во время длительного ремонта «Батайска» в Таллине в газете «Советская Эстония» (той самой, сотрудником которой в 70-е годы был Сергей Довлатов) как раз вышла разгромная рецензия на фильм. Меня она сильно возмутила, друзья посоветовали написать в газету свое мнение по поводу картины. Сел за машинку, настучал четыре с половиной страницы и отправил в редакцию.

Через несколько дней пришел ответ, подписанный Григорием Скульским: газета не может напечатать вторую рецензию на один и тот же фильм, но она понравилась, и пригласил прийти в редакцию. Григорий Михайлович признался, что кинолента ему тоже понравилась, а автор гнусной рецензии — он сам. Дело в том, что фильм пришелся не по вкусу Хрущеву, и все газеты получили задание «раздраконить» его.

Со Скульским мы сошлись взглядами и любовью к настольному теннису. Я стал получать задания и печатался в газете, работа меня зацепила, в результате и стал журналистом.

— Сначала было сложно. Английского не знал, да и сейчас не знаю, общаюсь только на бытовом уровне. Друзей в Америке нет. Даже те, которые приехали из России и Беларуси, очень заняты, да и расстояния между нами большие, так что поехать в гости — целая история, это возможно лишь раз в полгода. Ловлю себя на мысли, что даже пива не с кем выпить. В эмиграции легче, когда на родину не тянет. К счастью, я нашел свой формат жизни в Штатах: обязательные поездки на родину на два — три месяца. Пришлось долго согласовывать со своими близкими, чтобы они поняли, как это важно для меня. Сначала они возражали, потом осознали: без этого я не могу. Сейчас уже проблем нет, каждый год, начиная с февраля, дочь сама ищет для меня авиабилеты по интернету.

— Они прагматичные, живут больше разумом, а мы в основном эмоциями и сердцем. Хотя по-другому нам, возможно, и не нужно. Мы другие, не можем жить так размеренно, не умеем строить жизнь по графику. Что лучше, что хуже — не знаю. Скажу лишь, что американцы за счет своего прагматизма построили Америку рационально и сделали ее рациональной страной.

— Конечно, как в беллетристике любого другого автора, у меня есть кое-что из личного. Но именно кое-что, канва. Сюжет и детали в описании того или другого героя — вымысел, как говорится, плод фантазии, а что-то и впрямь почерпнуто у прообразов. Признаюсь, были и будто бы узнавания, и упреки. Но совершенно неправильно отождествлять себя, читателя, с героем какой-либо книги, а тем более автора с его героями, с их мировоззрением и поступками, плохими или хорошими. Даже в том случае, если повествование ведется от личного «я» самого автора. К сожалению, некоторые читатели такие аналогии все же проводят, и тут уж ничего не поделаешь. Остается лишь воспринимать это как комплимент в искренности рассказа, если уж читатели верят, что все случившееся действительно было со мной.

 

— Да, оставаться самим собой, прожить свою, а не чужую жизнь очень нелегко, бывает, что и невозможно. Мы испытываем подчас не только влияние близких, друзей, начальников и подчиненных, но и давление с их стороны. Однако нужно стараться прожить именно свою жизнь. Уверенность в том, что у тебя это получилось, и дает удовлетворение на склоне лет. Уверен, критическое отношение к себе — отстаивание своих достоинств и следование идеалам, непримиримость к собственным порокам, работа над собой под влиянием доброжелательных к тебе людей, близких и неблизких, помогает достичь цели, оставаясь самим собой.

— Вполне удовлетворен собственной жизнью, более того, счастлив, так как живу в мире и согласии с собой, во взаимопонимании с людьми, которых люблю и ценю.

Книги Эдуарда Говорушко