Подростком, выпускником семиклассной железнодорожной школы № 4, Коля Касперович встретил тот июньский рассвет 1941-го.
Этот город знаком мне до слез
Два добротных деревянных дома их семьи располагались на нынешней Ветковской улице областного центра.
– А родился я, когда мать с отцом жили в районе нынешней улицы Гагарина, – делится 96-летний участник Великой Отечественной. – У них были еще две дочери: Алла и Вера. Девичья фамилия моей мамы Сидорская, она родом из Вильнюса. Старшая дочь Алла от другого отца по фамилии Череухин. Мама хорошо играла на фортепиано, занималась домашним хозяйством, воспитанием нас, детей. А еще она была активисткой-общественницей.
Николай Касперович: седьмой год службы в Германии
Недавно одна из племянниц моего героя нашла уникальные бумаги: есть автобиография, написанная его отцом Евгением Николаевичем. Он 1879 года рождения, был из крестьян, занимался земледелием. Потом окончил уездную школу, служил по найму в народных училищах. Воевал в империалистическую войну, в 1917-м – в Красной армии. Стал служащим. С 1925 года состоял в союзе Земорганов БССР. Четыре курса отучился в строительном техникуме.
В заполненном личном листке (наподобие нынешнего учета кадров) Евгений Касперович сообщает потрясающую весть: в 1917–1922 годах он был начальником снабжения формирования Гомельского уездного военкомата, интендантом фронта обороны Черноморья и Севастопольской крепости. Судя по должностям, человек был всесторонний, позднее работал помощником бухгалтера «Центроспирта», бухгалтером-статистиком Белгосстроя, техником-экономистом планового отдела в порту. И это еще не весь перечень. В 1938–1939 годах Касперович-старший был плановиком клинкерного завода, главным бухгалтером торфяной артели и ревизором областного промышленного союза. Семья жила в доме № 3 на улице Ветковской…
Николай Евгеньевич выходит на балкон и, всматриваясь в глубину двора, сообщает: и сегодня его квартира в доме на Ветковской практически там, где прошли детство и юность, в которую ворвалась война.
В ночь с 13 на 14 августа 1941-го
В городе уже царила тревожная обстановка. В небе и ранее появлялись вражеские самолеты. Как-то при обстреле из их пулеметов пуля попала в цоколь дома Касперовичей. Коля достал ее и носил с собой как экспонат. Но ночь с 13 на 14 августа стала роковой. Семья понесла самую тяжелую потерю.
– На мамин день рождения мы еще успели собраться всей семьей, поздравить ее. Были и родственники, соседи. А ночью впервые такой массированный налет фашистской авиации. Пролетели, набросали «зажигалок». Отец с крыши нашего дома сбросил их и взобрался на соседний. Я – помогать ему, а он замахнулся киркой по крыше на очередные ракеты, но получилось, что нечаянно меня сбил. Закричал: «Ой, я, наверное, Кольку убил». Спустился вниз ко мне. В это время бомбы падали со свистом. А мама была на выходе из погреба. С нее сорвало одежду, осталась в сапожках войлочных, и… осколком в голову. Все. Погибла наша мамочка, и дом наш уничтожен: вынесло кухню, одну стену, и печку завалило на фортепиано. Кругом все горит, и пылища жуткая: во дворе была огромная бочка с цементом, которую разбомбили.
Слушаю Николая Евгеньевича, и ощущение такое, словно это было вчера. Тот же двор, то же небо… Но XXI век. И в мире снова неспокойно.
По дорогам войны
Николай Касперович и сегодня как самый дорогой сувенир, оставшийся из их довоенных домов, хранит белого керамического слона. Его вместе с другими домашними вещицами спешно закопали рядом с могилой мамы, во дворе.
– Наша родственница тетя Роза дружила с кем-то из силовых структур. Она позаботилась, чтобы мы быстро покинули город. Приехала полуторка. Уезжали с отцом, даже не до конца проводив маму: могилу еще засыпали. До сих пор жжет душу этот момент. Мы успели отправиться последним составом, увозившим население города вглубь страны, потом железнодорожный мост через Сож взорвали. Дороги эвакуации вели через Сталинград, Оренбург, Ташкент, Ашхабад…
В Ашхабаде Николай стал учиться в железнодорожном техникуме. Выдавали паек: 400 граммов хлеба на день. В столовой варили для студентов суп из черепах: хоть какое-то мясо. Но самое страшное, по признанию ветерана, было отсутствие приличной одежды и обуви. Из-за этого очень страдал, ведь местные парни были нормально одеты. Иногда пытался обменять свой скудный паек.
– Я еле выдержал ту учебу, ходил в военкомат, так что, наконец, отправили на фронт, – делится Евгеньевич. – В 1943-м из письма сестренок узнал: отец умер во Фрунзе 18 августа 1943 года от кровоизлияния в мозг. Ему было 63 года… Вот такие мои счеты фашизму.
Эх, Европа…
Ветеран артиллерийской разведки Николай Касперович на мой вопрос о героизме ответил вопросом, который смутил. «Вы мое тело видели?» – поинтересовался Евгеньевич, расстегивая свою рубаху. Стушевалась, зная, что у человека два ранения и контузия. Увидела… изображения орла и женщины на груди, на предплечьях Крым и памятник погибшим кораблям, а также лик Ленина и Балтийское море. Тату дополнили представление о герое.
– Командиром разведки у нас был моряк с потопленных кораблей. И в 1943-м он заставил нам всем семерым парням сделать эти наколки. «Орел – это символ Победы. А женщина – Родина-мать. Орел спасает Родину. Символично», – пояснил тогда командир. Мы пытались противиться: мол, зачем, это ведь на всю жизнь останется. А он нам: «Ребята, какая жизнь. Можете погибнуть в следующем бою. Но я уверен: в плен не сдадитесь, иначе на ваших спинах фрицы будут звезды резать!» Мы были смертниками. 70 процентов нашего состава погибло. Последний патрон я все время носил в гимнастерке вместе с комсомольским билетом.
Два года на фронте, но каких! В бригаде резерва Главного командования, когда за одну ночь могли бросить в самые разные места, туда, где скопились танки противника. Задача – оказать поддержку всему фронту.
– Я обыкновенный солдат. О героизме не думал: главное, бить их танки и двигаться вперед. Раненых мы не трогали, если, конечно, не сопротивлялись. Все бои похожи: будь то село, высотка или Берлин. Мы впереди передовой, на нейтральной полосе. Выискиваем, куда стрелять, ведем корректировку огня. На тебя лезут их танки, их сопровождает пехота: пьяные или обкуренные фрицы. Лезут и лезут. Нам приказ отбивать танки: хоть гранатой, хоть «коктейлем Молотова», потом уничтожать каждого из них. Хочешь сам выжить – будешь бить.
Самой сложной Евгеньевич считает Ясско-Кишиневскую операцию, в одном из боев была безнадега: выступали со знаменем полка…
Отец и мать героя публикации
Он форсировал Днепр, Вислу, Одер, Шпрее. Получил шесть благодарностей Верховного Главнокомандующего с перечнем такого количества городов Польши и Германии, что хватило бы на несколько судеб. Орден Славы III степени, орден Отечественной войны I степени, медали «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией».
– Я к наградам очень спокойно отношусь. Главное, что мы одержали Победу, – говорит Евгеньевич. – Боевые «переселил» на новую военную форму, которую к 95-летию подарили коллеги из областной организации ветеранов военной разведки. Юбилейные награды оставил на костюмном пиджаке.
В его домашнем архиве есть уникальные фото, сделанные уже в послевоенной Германии. Запечатлел ребят там во время службы и оказания помощи рудодобывающему предприятию «Висмут», где был буровиком-подрывником, потом – радиометристом. Не раз и там были шансы погибнуть. Но он вернулся в 1952 году в родной Гомель, на свою Ветковскую улицу, к могиле мамы. Участвовал в перезахоронении, когда здесь начали снос и строительство новых домов. Некоторое время жил на улице Советской в районе троллейбусного парка. Когда на Ветковской выросли пятиэтажки, вернулся в свой двор…
Невольно заговорила с Николаем Евгеньевичем о современной Европе, «благодарности» нашим народам, спасшим ее от фашизма: сносе памятников советским командирам и солдатам, осквернении мемориалов. На что бывший военный разведчик махнул рукой и выдохнул: «Да ну их!»
Трудовая книжка
Дочь и сын, внуки живут в Ступино Московской области. Евгеньевич гордится, что все его ребята служили в армии. Все у них сложилось хорошо. Приезжают, постоянно общаются с отцом и дедом по скайпу, поддерживают его по телефону. Очень болит еще рана: умерла супруга Клавдия Петровна, кавалер ордена «Знак Почета», ветеран труда с 43-летним стажем, долгие годы отработавшая на «Электроаппаратуре», отмеченная Почетной грамотой Верховного Совета БССР. Потому и воспоминания хозяин квартиры чередует рассказами о жене…
Но когда бывший разведчик показал свою трудовую книжку, невольно возникло желание выставить ее как музейный экспонат наряду с его боевыми наградами. Основные годы ветеран отдал «Гомсельмашу» и станкостроительному заводу имени Кирова. Его профессий с лихвой хватило бы на пару десятков человек. Постоянно осваивал новое. Шлифовщик, разметчик, слесарь, ремонтник, заточник, фрезеровщик, карусельщик, строгальщик. Причем только шестой и пятый разряд. Как каменщик работал на строительстве птицефабрики в Терешковичах Гомельского района. Был и шофером. Имеет музыкальное образование, выступал со многими творческими коллективами как аккомпаниатор-баянист. За выступление на декаде белорусского искусства в Москве получил Грамоту Верховного Совета БССР. И сейчас как выдаст на инструменте свои любимые песни военного репертуара!
В квартире Касперовича также целый «иконостас» наград от областной организации Белорусского общества охотников и рыболовов: дипломы, медали, кубки. Николай Евгеньевич – старейший охотник региона, участвует и побеждает в соревнованиях разного уровня.
Вот такой герой войны и труда, наш гомельчанин, встретивший в родном городе войну, выстрадавший на своем опыте Великую Победу над фашизмом.
– Я желаю всем землякам, всей нашей стране мира. А ума и рук нам хватит, чтобы обеспечивать свою жизнь, – сказал бывший военный разведчик.
