Афганский альбом. За полтора года службы в Афганистане Николая Ширченко облетали и пули, и осколки

На срочную службу в десантные войска Николай Ширченко был призван в октябре 1983-го, имея за плечами не только профессиональное образование — Минский автомеханический техникум, но и три месяца работы в Могилеве по распределению. Путь “за речку”, как окрестили дорогу в Афганистан, лежал для него по стандартной для многих из крылатой пехоты схеме: Москва — Ташкент — десантная учебка в Фергане.

Первые месяцы из полугодичного обучения в Фергане, признался Николай, были сущим адом. Его учебный взвод гоняли так, что курсанты поначалу просто возненавидели своих учителей-мучителей. У Ширченко таковым оказался взводный, афганец, награжденный орденом Красной Звезды, старший лейтенант Гайнулин.

— Соседи по казарме видели десятый сон, — рассказывает Николай Вячеславович, — а мы как угорелые всё тренировались и тренировались. И так шесть месяцев. Но когда попали в Афган, были так ему благодарны, не представляете. На его месте я бы еще жестче занимался с молодыми. Да, прокляли бы поначалу. А потом на руках носили бы. Потому что живыми выбрались благодаря такой учебе.

В Кабул, в расположение 103-й дивизии ВДВ, их доставили в разгар очередной армейской операции. Весь личный состав был “на войне”. Молодых, не мешкая, распределили по подразделениям десантуры, разбросанным по стране. Ширченко попал в ба­тальон, который дислоцировался в провинции Бамиан. Это была не просто опорная точка советских войск, а стратегический во всех смыслах военный объект на высоте более трех тысяч метров над уровнем моря. Отсюда плотно контролировалось знаменитое Бамианское ущелье, через которое пролегал известный с давних времен международный торговый путь. Говоря современным языком, это была важнейшая душманская караванная тропа. Поэтому духи делали всё, чтобы сковырнуть мешавших здесь, как кость в горле, советских десантников. До Кабула отсюда 150 километров, до Бамиана — 90. Ближайший населенный пункт, откуда можно было ждать помощи, — Баграм, в 60 километрах. И никаких дорог, только по воздуху на вертолетах, и если позволяла погода. Вокруг на многие десятки километров враждебная территория.

— Только недавно из интернета узнал, — поделился Ширченко,

— что зуб на нас тогда точили более тысячи духов. Они рассредоточились вокруг батальона по окрестностям и ждали удобного момента, чтобы расправиться с тремя сотнями наших парней. Но не тут-то было. Боевое охранение организовали на высоком уровне, кроме того, батальон усилили гаубицами, имелась даже одна установка реактивной артиллерии “Град”. Что-то серьезное душманы предпринять против нас боялись, но тревожили постоянно и следили за батальоном во все глаза круглые сутки. Поэтому если поступала информация о прохождении каравана по ущелью, перед отработкой ее обязательно выдвигалась отвлекающая группа.

Николай Ширченко с боевым другом Игорем Поляковым из Орши. Провинция Бамиан, Афганистан

Одна такая информация поступила, когда документы Ширченко на дембель были подписаны, и Николай, а также 30 его сослуживцев через пару недель могли уже отправиться домой. Можно было и не идти, но “старики” рассудили по-иному: пойдут. Отправлять одних зеленых из недавно прибывшего молодого пополнения — это обречь их на большие потери. Кстати, за все полтора года, что Николай находился в батальоне, в их взводе никто не погиб, был только один раненый москвич. Ширченко облетали и пули,

и осколки, и болезни. Фергана, говорит, помогала.

В ущелье выдвинулись ночью, Ширченко шел в головном дозоре. Попали на минное поле. А впереди, как оказалось, духи организовали засаду и поджидали.

— Как стал на мину, — рассказывает Николай подробности той ночи, — и сейчас хорошо помню. Взрывом отбросило в сторону. Вижу, стопы у меня уже нет. Первое, что сделал до прихода сан­инструктора, — рванул на себя автомат и попытался, пока не потерял сознание, покончить с собой. Думал, как дальше жить без ноги-то молодому? Товарищи не дали: отобрали оружие и скрутили руки. Санинструктор вколол две дозы промедола, и я отключился. А наши уже за секунды приготовились к бою и дали отпор: духовская засада не удалась. Один я в том бою, как оказалось, был ранен. Кто знает, не будь той мины, положили бы тогда многих наших в ущелье.

И началась другая жизнь, в госпитале в Кабуле, где Николая положили сразу на операционный стол. Одну ногу пришлось ампутировать выше колена, а вторую, иссеченную осколками, спасли. Долечивался в Ленинграде, в 1-м Военно-морском госпитале.

— Какие там люди были — золотые! Отношение отличное, — вспоминает ветеран. — Там и протез сделали. Афган постепенно отпускал. Помню, первый раз, когда на примерку поехал в санитарной машине, рефлекторно среагировал на шум городского транспорта — стал шарить по салону в поисках автомата.

В родную деревню Бронислав на Житковщине Николай прибыл аккурат на старый Новый год, 13 января 1986-го. Как будет жить дальше, он для себя уже решил: не ныть, не распускать сопли, а держаться и найти себя. И он сделал это. Работал в Житковичах в местном отделении Белгосстраха, более 16 лет возглавлял отделение “Союзпечати”, а после его реорганизации трудился в райвоенкомате. Сложилась крепкая семья, есть дети. И с того самого 1986-го Николай Вячеславович Ширченко — бессменный руководитель районной организации афганцев. Он тянет на себе нелегкую общественную ношу, поддерживая таких, как сам, израненных войной в мирное время. И делает это с душой и старанием.